Десять лет российскому вторжению в Грузию. Мы сегодня выводим наш 2014-й из 2008-го, но давайте будем честны. Сколько из нас тогда воспринимали российско-грузинскую войну как предтечу российско-украинской?
30% украинцев считали агрессором в той войне Грузию. 25% - Россию. Вину на обе стороны возлагали 20%. Это данные опроса Центра Разумкова, сделанного в августе 2008-го. Иллюстративно, правда?
Через год с небольшим – в январе 2010-го - во второй тур украинских президентских выборов выйдут люди, в программе которых «грузинского контекста» попросту не было. И дело тут не только в фигурах Тимошенко и Януковича. В конце концов, предвыборные штабы работали от общественного запроса. А в той Украине запроса на оборону не существовало.
Грузинские беженцы проходят мимо российских военных в селе Игоети. Грузия, 16 августа 2008 года
Призывы кормить армию воспринимались как алармизм. Призывы готовиться к обороне – как паникерство. Контекст военно-морских учений в Черном море оставался прежним – отражение атаки «третьего государства» и борьба с НВФ. Под незаконными вооруженными формированиями подразумевались крымские татары. А Черноморский флот РФ по легенде учений проходил как союзник.
Российско-грузинская война и правда была предтечей российско-украинской. Только совершенно с иным смыслом.
Мы сетуем на близорукость союзников. На их беззубость. На неготовность адекватно оценивать риски. Но десять лет назад мы вели себя точно так же.
Мы жалуемся, что вторжение в нашу страну не привело к тотальной изоляции агрессора. Что мир продолжает торговать с Москвой. Покупать ее газ и продавать все остальное. Но разве мы сами готовы были защищать грузинский суверенитет ценой украинских прибылей?
Мы осуждаем моральный релятивизм. Требуем не уравнивать ответственность агрессора и жертвы. Но где была наша принципиальность в 2008-м?
И я ведь тоже не был исключением. А потому каждая годовщина российско-грузинской войны – это для меня напоминание еще и о том, как изменился я сам.
Впрочем, у той войны есть и еще один урок. Грузия не была частью «русского мира» - в том виде, в котором принято говорить применительно к Украине. Свой язык. Своя церковь. Своя собственная история, культура и традиции. Дистанция между грузинами и русскими куда нагляднее – и оставляет куда меньше пространства для разговоров про «одиннарод». И, тем не менее, от вторжения все это защитить не смогло.
Потому что и язык, и церковь, и идентичность – это важные условия, но недостаточные. Они могут усложнить задачу агрессору, но не остановить. Потому что империя меряет свои аппетиты не культурными различиями, а потенциальными издержками.
А потому остановить чужую армию может лишь собственная. А вот от идентичности этой армии зависит то, будет ли она готова открывать огонь.
Доказано Крымом.
