В конце 1989 года слесарь 4-го механосборочного участка Фёдор Васильевич Кармушкин изобрел вечный двигатель. Как раз после ноябрьских праздников. Неделю отмечали они Октябрьскую революцию. Всем цехом крутозагнутых конструкций праздновали. И аккурат после революции он и ушел в творческий запой. А поскольку это уже давно стало у Кармушкина традицией, никто и не переживал и не возмущался. Просто оформили ему задним числом ежегодный отпуск, как обычно. А табельщица загодя нарисовала ему нолики на весь месяц.
К декабрю Фёдор вернулся. Чисто выбритый, и в белой рубашке с галстуком. Такой у него был ритуал – как Озирис из пепла, дескать, и новая жизнь: здравствуйте, товарищи. И, вот, пока он там в своём запое пребывал, видать, ангел небесный ему и начертал в мозгах рецепт вечного двигателя.
Вместо обеда рисует он что-то на миллиметровке, на своём верстаке, прикидывая и так, и этак. Потом пару дней точит какую-то болванку, сверлит, паяет, сверяется с чертежом и, наконец, собирает. Получилась такая малопонятная хреновина, которую он спрятал в мыльницу, а сбоку вывел два проводка. И они себе торчали, и к ним уже можно было запитаться. Ноль и фаза.
Все мужики, конечно, выразили живой интерес, и даже из других цехов приходили, чтобы посмотреть, как там Васильич собрал вечный двигатель. И крутили эту его поебень во все стороны. И даже мыльницу разбирали, чтобы посмотреть, нет ли там, часом, наебалова с батарейкой? Но, нет. Все по-честному. Настоящий вечный двигатель, как и положено. Замерили мощность и напряжение. Вышло 100 ватт и 220 вольт. Нехило, так, для мыльницы.
А мастер ему и говорит: вечный двигатель, это, конечно, Василичь, дело хорошее, но у нас – план на носу, а потому хватит тут экскурсии принимать, и давай, наверстывай из-за ежегодного отпуска свои триста гаек за смену. И пошел Фёдор гайки точить, а вечный двигатель к лампочке прикрутил, чтобы за верстаком светло было. И бесплатно для родного завода.
И так он светил до 1992 года, пока завод не приватизировали, и не сдали все площади в аренду, и не открыли там, в четвертом механосборочном, цех по розливу элитного алкоголя. Кармушкин тогда уже уволился, а свой вечный двигатель бросил на верстаке. Опять в запое был, и как-то закрутилось. И забыл. И осталась его мыльница светить новым хозяевам.
Потом элитный алкоголь милиция арестовала, и в 1997 году въехали туда новые арендаторы, дизайнеры. И, вот, они там смотрели на эту мыльницу, день смотрели, месяц и год, и понять ничего не могли. Откуда там электричество берётся? Разобрали осторожно устройство, думали, батарея внутри мощная стоит. Нет никакой батареи. А вместо батареи какой-то странный антинаучный агрегат, похожий на вечный двигатель, которых в природе не существует. Ибо невозможно совсем по законам термодинамики. Замерили. Оказалось 100 ватт и 220 вольт. Вот так раз, думают.
Показали учёным. В ран. Те – ни в какую. Категорически. Быть такого не может, говорят. И идите вы все – культурно дизайнерам отвечают. Мы наукой занимаемся, а не псевдонаучной белибердой. Даже смотреть не стали. Пришлось к иностранным специалистам обращаться. Тут, как раз телевидение подключилось. Пока ученые в Цюрихе мыльницу изучали, стали выяснять про автора изобретения.
Подняли архивы, расспросили очевидцев. Узнали, что был там раньше завод, а в нём – цех крутозагнутых конструкций, и работал в нём один слесарь по фамилии Кармушкин, Фёдор Васильевич. И он-то эту машинку и собрал. Стали его искать, а его и нет. Выбыл в связи с алкоголизмом по адресу в Ленобласть. Квартиру риэлторы отобрали, дали двадцать ящиков водки, и дом за сто километров по Мурманскому шоссе. Поехали с телевидением туда, а там развалины, вот уже пятьдесят лет.
Думают, как же его найти? И пока милицию с паспортным столом подключали, оказалось – вот же он! под самым боком и живет. На Финляндском вокзале. В коробке из-под телевизора. Ну, его, конечно, от грязи отмыли и очистили. Посадили в корыто и два пузырька фейри на него израсходовали. Одели в секондхэнд и повезли в студию.
А туда специалиста пригласили. Большого российского учёного, доктора физических наук. Эксперта кислых щей, который авторитетно изобретение обосрал, и над Кармушкиным посмеялся. Положил его на обе лопатки в общетеоретических вопросах. А Федор Васильевич за эти годы и изъясняться-то уже разучился. Он и раньше-то не особо разговорчив был. Ему с миллиметровкой и карандашом сподручней было, чем с людьми. Ни бэ, ни мэ. Ничего и возразить не может. Все смеются вместе с ведущим.
Ну, тут как раз телемост с Цюрихом открыли, и там один учёный, очень, так, осторожно сомнение высказал. Дескать, законы термодинамики – это, ведь, товарищи теоретики, не более как эмпирический опыт человечества. Собрание, так сказать, экспериментальных данных. А не строгий научный факт, доказуемый через формулы. Поэтому, чем конструктора прилюдно обсирать, потрудились бы изучить сначала устройство. Которое вот уже полгода, назло всей эмпирии, бесперебойно питает лампочку под зорким оком телекамер и учёных всех стран в специальной барокамере, куда не войти, не выйти. Поскольку опечатана. И мы это подтверждаем.
И после таких слов наш доктор наук покраснел, заткнулся, и уже больше не вякал. А швейцарский ученый продолжает. И хотя еще рано делать поспешные выводы, но если бы, говорит, у меня была такая возможность, я бы пожал этому вашему выдающемуся изобретателю руку, такую он собрал фантастическую вещь, как нам кажется. И поэтому мы здесь, в Цюрихе, пьем его здоровье шампанское. И камера отъехала назад, и в телевизоре показали всю лабораторию, где сто человек торжественно и с поклоном чествовали российского самоучку Фёдора Васильевича Кармушкина.
И все слегонца, конечно, обалдели и прослезились, какие у нас великие учёные живут. И испытали понятную гордость за страну, которая таких птенцов вырастила. И даже Фёдор Васильевич прослезился. Так всё это было красиво сказано. И потом передача закончилась, потому что надо было переходить на новости, и Кармушкину крепко пожали руку и дали 5 000 рублей, и отвезли обратно на Финляндский вокзал, в его будку.
А швейцарские учёные так до сих пор в барокамере его вечный двигатель и изучают. И он там работает, как часы, и выдаёт 220 вольт напряжение и 100 ватт мощности бесперебойно неизвестным науке образом. И они уже сделали несколько пробных образцов, которые питают библиотеку и столовую в ихнем университете. И защитили патент, потому что российской науке такое изобретение оказалось неинтересно в принципе. Так как – чепуха и бессмыслица антинаучная, и совершенно не согласуется с нашими знаниями теоретически, а потому работать совсем не может.
