Медведчук, Медведчука, с Медведчуком, о Медведчуке… В Украине неприлично много Медведчука. И было много, а теперь, после предъявленных обвинений, стало еще больше. Вот и этот текст о нем, что поделаешь.
Столько писано и говорено о путинском куме, его прошлое разобрано по косточкам, лишь спецслужбы иногда дополняют его зловещий образ новыми материалами прослушки, в которых надменный украинский политик предстает лебезящей шестеркой, общаясь с российскими хозяевами. Нет, даже не с хозяевами, а с их дворней. Удивительно неприятный, отталкивающий персонаж, время от времени играющий зловещую роль в истории Украины. Непонятным образом эта роль для него всегда находится, и Украина снова говорит о Медведчуке.
При всех своих выдающихся качествах буквально кинематографического злодея Виктор Владимирович представляет собой типичную фигуру украинского политика от бизнеса и бизнесмена от политики. Эксклюзивный доступ к телу русского царя он тоже замечательным образом обилетил, на зависть ему подобным, лишенным такого волшебного ресурса. То, что у простых патриотов вызывает гнев и презрение, у непростых – повод для глубокого почтения и всемерного содействия, которое Медведчук и получал с 2014 года в нужном ему объеме. Война позволила резко нарастить капитализацию кремлевского эмиссара. В Украине до последнего времени ему было хорошо и комфортно.
Лишится ли он привычного комфорта в результате нынешней разоблачительной кампании – большой вопрос. Ведь это его Украина, она даже сконструирована по медведчуковским калькам: достаточно вспомнить авторство конституционной реформы 2004 года. Медведчук – акула в родной ему правовой системе, или, точнее, в том мутном омуте, что таким гордым термином величают. Норовящее укусить сейчас «изменника» государство в известном смысле кусает себя за чувствительное место. Нынешняя власть будто пытается вынудить систему изменить Медведчуку. Непростая задача.
Претензии к власти, что прошлой, что нынешней, неисчислимы, но нельзя не обратить внимание, что и гражданское общество, или то размытое пятно, которое так у нас красиво называют, не создавало Виктору Владимировичу неприятностей и не мешало его здешнему комфорту. Единственный раз Медведчука удалось вывести из себя, когда 29 декабря довоенного 2013 года «Автомайдан» заехал с визитом к его поместью и отметился на высоком заборе. «Ни запугать, ни остановить меня не получится!» – разразился тогда морально пострадавший. Пообещал бороться «за наши православно-славянские ценности, за дружбу и экономическое сотрудничество с Россией, за интересы людей, которым чужд вандализм, хаос, цинизм, беспорядки и ложь тех, кто любой ценой борется за власть для себя… Им хочется воевать? Я воевать умею. У нас достаточно сил и возможностей, чтобы отстоять наши взгляды и убеждения». До начала отстрела протестующих и войны с Россией действительно оставалось совсем немного.
Но вот с войной как раз к Медведчуку претензий у общественности стало едва ли не меньше. Он курсировал на своем самолете между Киевом, Москвой и Сочи, мелькал на российском телевидении, поздравлял с Днем Победы и желал «побольше побед» главе «ДНР», активно строил пятую партийную колонну и филиал Останкино в Киеве, а гневных граждан рядом не наблюдалось. Помнится, еще в 2014 году звучали разговоры «вот вернутся ребята с фронта», но ребята вернулись, потом все новые ребята уходили, и возвращались, к сожалению, не все, но выяснять отношения к Медведчуку так никто и не пришел. Зато всегда находились желающие прильнуть к щедрой руке в качестве обслуги дорогостоящих прокремлевских проектов. Никто этим людям в глаза не плюет и на улице от них не отворачивается.
Недавно тележурналистка Мирослава Барчук рассказала о том, как ее польский коллега, посетивший Байково кладбище, был шокирован, увидев, насколько запущена могила Василия Стуса. История произошла несколько лет назад, возможно, с тех пор что-то изменилось, хотя с чего бы. Собственно, здесь и содержится ответ на вопрос: Украина – страна Стуса или Медведчука? Наверное, все-таки обоих, но именно при таком отношении: одного торжественно ввели в национальный пантеон и умыли руки, другого на словах клянут, но при выгодной возможности готовы чмокать в зад. Утешает и какую-то надежду дает лишь то, что это не всегда одни и те же люди. Иногда все-таки разные.
