Десятки погибших и пропавших без вести, тысячи разрушенных домов, люди без крова и одежды — результат наводнения в Иркутской области, которое власти несколько дней называли скромным «подтоплением». Россия — не худшая страна на белом свете по части природных катастроф. Гораздо больше у нас жертв от рукотворных техногенных аварий, которые мы устраиваем своими силами. Кстати, характерно для психологии властей, что пожар на подводной лодке в Баренцевом море, совпавший с подтоплением Иркутской области, власти столь же стыдливо нарекли «возгоранием».
Любая катастрофа подобна магическому кристаллу, сквозь который с предельной отчетливостью проступает ответ на вопрос — что первично государство или человек? Проходят века — ничего в России не меняется. После наводнения в Крымске в 2012 году, когда власти напропалую врали о мерах предупреждения, а в действительности проявили немыслимую и доказанную судом халатность, ничего не изменилось. В Иркутской области ведомства перекладывают друг на друга ответственность за то, что города и деревни оказались беззащитными перед ударом стихии.
Официальные сводки делают упор на то, что это сильнейшее за время метеонаблюдений наводнение. Дескать, стихия разгулялась — взятки гладки, с чиновников спросу нет. Но не в том ли корень беды, что те же чиновники давали разрешение (и, очевидно, не от душевной широты) на строительство в пойме, а не на возвышенности, чего не допускалось в прежние времена? Те же чиновники согласно кивали головой, когда в Иркутской области уничтожалась тайга. В результате регион стал лидером по легальной и нелегальной вырубке леса, который идет через китайский кордон. Веками тайга защищала людей от бурных потоков, спускавшихся с Саян. Погоня за легкой наживой сводит человека с ума, превращает в жадного термита и лишает инстинкта самосохранения.
Как говорил набирающий популярность политический деятель, у всякой ошибки есть имя и фамилия. В Крымске имена были названы, что не помогло избежать трагедии в Иркутской области. Безответственность, вошедшая в обычай халатность и чванливое хамство властей — причина роста популярности Сталина и, параллельно, падения рейтингов власти, представители которой уже не рискуют на выборах оповещать электорат о причастности к «Единой России».
На днях мне довелось принять участие в благотворительном марафоне по сбору средств для жертв наводнения в Иркутской области. За первые сутки удалось собрать полтора миллиона рублей. Огромная благодарность всем откликнувшимся на призыв. Но не оставляет мысль о том, что примерно столько же недавно заплатил за ночевку в заморском отеле министр промышленности Денис Мантуров. Как говорил екатерининский вельможа, умри, Денис, лучше не скажешь! И никаких угрызений в том уголке души, который у людей называется совестью, ибо это вполне укладывается в командировочные расходы, предписанные законом. Сегодня министры ведут себя так, как не позволил бы себе не то что сталинский нарком, но даже царский генерал-губернатор.
Не слышно, чтобы кто-нибудь из высоких чинов, блистательных олигархов и расплодившихся российских селебрити всех мастей и свойств выказал материальную поддержку жертвам катастрофы в Приангарье. Они же не просили этих людей рожать детей и не просили их селиться в Сибири. Тайга — это русские джунгли, каждый сам за себя. Лишь отчасти душевную черствость можно списать на опасение того, что жертвователь может быть воспринят бездеятельной властью как укоризна. Вроде Сергея Петрова, основателя «Рольфа», который когда-то помогал Навальному, а теперь получил возмездие. Но тотальное безмолвие элиты вновь напоминает о ее равнодушии и презрении к чаяниям простолюдинов и оторванности от нужд смердов. В самом деле, русская знать живет в домах, которых не смыл бы даже Великий потоп. Вот и сейчас один достойный руководитель госкомпании снес надоевший загородный дом и строит на его месте другой, стоимостью, как говорят, в 20 миллиардов рублей…
В СССР беспрерывно звучали песни о комсомольцах-добровольцах. Но все понимали, как ковались эти добровольцы. Если честно, в СССР не было двух вещей — секса и благотворительности. При известной фантазии можно найти связь между этими явлениями. Благотворительность — проявление свободы воли, когда человек сам располагает своими средствами и без дозволения власти отдает свои ресурсы по нужному адресу. В СССР волонтеры были приравнены к диссидентам и считались порождением капитализма. Но и в современной России поощряются лишь те волонтеры, которые находятся под контролем власти. Их даже приглашали на Селигер, чтобы посадить на короткий поводок. Остальные приравнены к нежелательным элементам. Дошло до того, что некоторые из волонтеров, работая в святой и безобидной сфере здравоохранения, оказывались иностранными агентами и фигурантами уголовных дел.
Уровень благотворительности — индикатор развития гражданского общества. Мы не интересуемся выборами, безучастно наблюдаем за произволом силовиков, равнодушно взираем на паралич федеральной власти и не посещаем матчи местных команд. Оцепенение общества — гарантия стабильности политической системы. Власть проявляет мудрость в поддержании этого состояния путем запугивания тех, кто «высовывается» и подавления любых инициатив — от коммерческих до социальных. Сегодня сбор средств для пострадавших, а завтра по той же схеме и со знанием дела — на вольнодумство и подкоп. Нет уж, пусть лучше тонут…
Любое стихийное бедствие на Западе, который, ясен пень, не имеет глубоких скреп и духовных уключин, вызывает взрыв добровольных пожертвований. Можно вспомнить Гаити и Новый Орлеан. В Голливуде не было ни одной звезды, не раскрывшей широко кошелек. Кстати, у нас Крымск в 2012 году тоже вызвал подъем волонтерского движения. Но по датам Крымск близок к ужасной Болотной. А теперь цель достигнута — молчок и штиль. Теперь филантроп опасается, что в нем увидят оппозиционера.
Россия находится на постыдном 124-м месте в мире, из 145, по стремлению капитала к благотворительности. Это, с одной стороны, говорит о том, что забыт опыт русских меценатов. Но также это свидетельство того, что в наши времена чрезвычайно опасно высовываться из общего серого ряда. Если у мецената есть лишние деньги, только государство может решить, куда их направить. Бюджет РФ, который на 30 процентов состоит из закрытых статей, не терпит неподконтрольных финансовых потоков. Все деньги в одну кубышку, все мысли — в один строй.
В роли волонтеров в России пробовало себя лишь полтора процента граждан. В западных странах каждый десятый побывал волонтером. 72% наших соотечественников никогда не участвовали в благотворительности. Среди пользователей Интернета 71% принимал участие в таких акциях. Портрет волонтера — более высокий уровень образования и доходов, склонность к эмпатии и социальной активности.
Можно ли считать такого человека желательным для сановников, жизнь которых подчинена сжигающей все внутренности жадности?
Сергей Лесков
