Брекзит - это лакмусовая бумага: много политиков, но нет политических деятелей.
Политические землетрясения магнитуды Брекзита не обходятся без жертв.
Взгляд на исторические события позволяет предположить, что Брекзит погребет под собой не только нынешнюю политическую верхушку, но и следующие поколения [политических] лидеров.
Выход Великобритании из состава ЕС сопоставим с Ирландским вопросом, оказавшимся поразительно неразрешимым для целой плеяды величайших в истории представителей британской политической элиты и нанесшим тяжелейший удар по репутациям и карьерам.
"Мы живем в эпоху великих событий и мелких личностей", – язвительно заметил молодой Уинстон Черчилль на рубеже ХХ века. Брекзит – одно из таких событий. Беда современной Британии – в отсутствии политиков необходимого калибра, способных руководить процессом выхода из Евросоюза и устранением его последствий.
Как поется в песне "Отель Калифорния" – существует разница между сдачей номера и фактическим выездом из гостиницы. Полный разрыв, настолько милый сердцам сторонников "жесткого" выхода из ЕС, – это фантазия. География неотменима, поэтому торговля между соседними государствами всегда ведется наиболее активно. Совместить потребность Британии в тесной связи с единым рынком ЕС и мечту о ней как о мировой торговой державе невозможно.
Конечно, некоторые политические деятели будут утверждать, что им под силу измерить квадратуру круга и справиться с тем, что не удалось Терезе Мэй. Этим амбициозным лидерам стоило бы призадуматься над уроками последних лет, доказывающими, что силы истории могут подбрасывать трудноразрешимые проблемы, не предвиденные политиками. Катализатор Брекзита - наглядный тому пример.
Созвав референдум в 2016 году, Дейвид Камерон преследовал двоякую цель: не допустить перехода традиционного электората тори на сторону Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP) и купировать смертельно-опасные приступы евро-шизофрении в рядах самой Консервативной партии.
Ни сам Камерон, ни сторонники предпринятого шага не имели ни малейшего представления о содержимом открытого ими ящика Пандоры. Не представляли они и как легко могут потерять контроль над поставленными задачами.
Несомненно, Камерон представил референдум в ином свете: как способ расширения перечня реформ ЕС с включением в него вопросов помимо консолидации Еврозоны.
Отчасти он был прав. Существовали весьма веские основания для того, чтобы положить начало дискуссии о роли государств-членов ЕС, не желающих принимать единую валюту, но стремящихся сохранить всевозможные преимущества членства в Евросоюзе. После того как Еврозона оказалась на грани коллапса в 2011 году, ЕС сосредоточился на более активной интеграции стран-участниц единой валютной системы во избежание аналогичной ситуации в будущем.
Однако конструктивные высказывания Камерона таили в себе угрозу поиска Великобританией вариантов существования за пределами ЕС при невозможности достичь «новой договоренности» на приемлемых условиях.
Это раззадорило ярых сторонников выхода из ЕС, ныне опирающихся на подогреваемую UKIP обеспокоенность общества высоким уровнем иммиграции, а не на традиционные размышления евроскептиков на тему государственного суверенитета и демократической подотчетности учреждений ЕС.
Обсуждение возможности выхода из ЕС разбудило общественное недовольство, изначально связанное с многолетней чередой экономических потрясений и неравенством. Конечно, дело было не столько в ЕС, сколько в неспособности сменявших друг друга правительств обновить промышленную базу Великобритании, повысить производительность труда и сформировать устойчивую, экспортоориентированную структуру экономики. Сделать козла отпущения из ЕС не составило труда.
Однако, Камерон и его советники не ожидали такого поворота событий и не были готовы к последствиям. Не предполагали они и отсутствия у остальных государств-членов ЕС стремления ограничить свободу передвижения. Парадоксальным образом угроза выхода Великобритании объединила ЕС в практически полном отказе от уступок, направленных на удержание ее в составе [Евро]союза. Любая гибкость спровоцировала бы аналогичное поведение со стороны других государств-членов, угрожая развалом ЕС.
Результатом стало усугубление раскола британского общества, повлекшее за собой полную недееспособность консервативной и лейбористской партий. В итоге правительству и парламенту оказался не под силу титанический труд разрыва членских отношений с ЕС одновременно с обеспечением стабильности и процветания страны.
И проблема будет лишь усугубляться.
Следующий этап Брекзита, будь он "жестким", "мягким" или отложенным, умножит разделения и неразрешимые проблемы. Несомненно, в результате вновь встанет вопрос о независимости Шотландии, мирного процесса в Ирландии и защиты национальной валюты от дальнейшего падения.
Дойти до такого – поразительно для страны, всего полтора века назад занимавшей место лидера на мировой арене и пользовавшейся влиянием во всех уголках земного шара...
Великобританию довела до этого коллективная неспособность политического руководства страны разобраться в исторических процессах, проходящих в современном мире, где глобальная расстановка сил меняется с ростом Китая и Индии, а традиционный изоляционизм возрождается в США. Британия сделала ставку на развитие финансовой системы, однако, лидером в этой сфере стать так и не смогла, а свою нишу в торговле и индустрии потеряла. Трансатлантического оплота, на котором сторонники выхода из ЕС мечтают построить "Британию с мировым именем", уже не существует в воображаемой ими форме. Оценка Вашингтоном значимости Соединенного Королевства тоже существенно изменилась.
Пропаганда выхода из состава ЕС требует наличия стратегии выхода. Необходимо четко понимать, с чем расстаешься, и что, скорее всего, не приобретёшь. Несмотря на свою одержимость Евросоюзом, сторонники выхода из него поразительно слабо в нем разбираются.
Как можно было не предвидеть, что настойчивое стремление к выходу из таможенного союза сделает вопрос об ирландской границе самым большим препятствием на пути к упорядоченному процессу выхода из ЕС? Вновь Британия борется с наследием имперского правления в Ирландии – призраком, умиротворенным Соглашением Страстной пятницы.
Кто из сегодняшних политических деятелей от Консервативной партии знает хоть что- нибудь о случившемся более века назад глубоком и труднопреодолимом расколе Либеральной партии по ирландскому вопросу? О расколе, который в 1912 году привел к созданию Консервативной и юнионистской партии в ответ на решимость Уильяма Гладстона ввести гомруль в Ирландии.
Камерон должен был знать. Более 100 лет спустя в попытке затормозить набирающее обороты движение в направлении второго шотландского референдума он заявил название «Консервативная и юнионистская партия» на избирательных бюллетенях выборов в шотландский парламент 2016 года. Это было сделано с целью обратить внимание 55% шотландских избирателей, в 2014 году проголосовавших за сохранение Шотландии в составе Соединенного Королевства, на то, что тори отождествляют себя с сохранением Союза.
Будь политическая элита знакома с историей, она поняла бы, что разделения, имевшие место в прошлом, способны приобрести хронический характер в отсутствие надлежащего руководства и предвидения исторических интеграционных процессов. Выход из ЕС непременно станет источником новых разделений в добавок к уже существующим. Он требует не просто распарывания сорокалетних связей Британии с Европой. Задача состоит не в чем ином, как восстановлении места Великобритании в мире, но с применением более скромных политических, экономических и дипломатических средств.
Предзнаменования неутешительны. После проведения референдума правительство совершило ряд тактических ошибок в попытке вывести Великобританию из ЕС. В их числе - непродуманное решение пойти по пути "жесткого" Брекзита, при котором Великобритания окажется за пределами единого рынка, таможенного союза и юрисдикции Европейского суда. Столкновение с реальностью ирландской границы было неизбежно.
Когда Тереза Мэй назначила досрочные выборы в 2017 году, задумалась ли ее команда хотя бы на минуту об опасности оказаться в зависимости от ДЮП для обеспечения большинства в парламенте? Знание истории заставило бы их проявить осторожность, памятуя о пагубном влиянии ирландского вопроса на судьбы политических лидеров и партий еще в XIX веке.
В 1885 году Гладстон попал в зависимость от поддержки 86 ирландских депутатов- сторонников гомруля. Либералы не смогли набрать достаточного большинства по результатам выборов. Это привело к тому, что вынесенный на голосование Первый билль о гомруле был разгромлен коалицией тори и инакомыслящих либералов. Все внимание оказалось сосредоточенным на Ольстере и защите его преимущественно протестантского населения. Гладстон не видел причин для предоставления ему какой-либо особой защиты. Данный вопрос расколол Либеральную партию на 20 лет.
Предшественнику Гладстона Дизраэли пришлось столкнуться с ирландским вопросом несмотря на попытки его игнорировать. Очередной сельскохозяйственный кризис снова привел к голоду в Ирландии, которому Дизраэли был вынужден противостоять. Активных действий со стороны Лондона не последовало, и Дизраэли пришлось иметь дело с серьезными последствиями своих антиирландских предвыборных заявлений, сделанных в ходе компании по переизбранию.
Солсбери более успешно, нежели Гладстон, проявил себя при решении ирландского вопроса, к которому подходил вдумчиво. Еще не будучи премьер-министром, он размышлял о причинах отставания в развитии ирландской экономики и способах борьбы с аграрным насилием. Но даже ему не удалось обеспечить поддержку, необходимую для сохранения союза с Ирландией, к которому он стремился.
Бальфур был убежденным противником гомруля и получил прозвище "кровавый Бальфур" за насильственное подавление восстания в Ирландии. И он пытался плыть против течения истории.
После всеобщих выборов 1910 года расстановка сил в парламенте вновь определялась ирландскими националистами, поскольку у либералов Асквита было всего одним мандатом больше, чем у тори. Давление в отношении гомруля нарастало, и Третий билль о гомруле был в конце концов принят в 1912 году. Многие обвиняли Асквита в неспособности защитить интересы ольстерских протестантов.
Карьера Ллойд Джорджа пошатнулась в связи с ирландским вопросом. Раздел им [Ирландии] привел к англо-ирландской войне 1919-1921 гг. Он недооценил боеспособность ИРА и поддержку, которой она пользовалась среди населения. Попытки одержать победу с применением силы не увенчались успехом, что заставило Ллойд Джорджа предпринять попытку заключения мира. Результаты оказались плачевными: гражданская война в Ирландии и взрыв недовольства в рядах Консервативной партии, послуживший причиной его отставки в 1922 году.
В конечном итоге за ирландскую независимость пришлось заплатить разделом, ибо политические лидеры того времени не смогли решить ольстерский вопрос иначе. Раздел, цена которого оказалась огромной для обеих сторон, вылился в тридцатилетнее кровавое противостояние в Ольстере.
Неспособность политических лидеров такого калибра справиться с ирландским вопросом не могла не прийти на ум политикам, ставшим движущей силой Брекзита. Вывод Великобритании из состава Европейского союза сильно отличается от изначального вступления в него.
Внутренние противоречия Ирландии вновь занимают центральное место в британской политике. На территории Северной Ирландии результаты референдума по вопросу выхода из ЕС выявили потрясающий парадокс; 56% избирателей проголосовали за то, чтобы остаться в Евросоюзе, тогда как Демократическая юнионистская партия (ДЮП), поддерживающая выход из ЕС, набрала наибольшее число голосов (36%) на всеобщих выборах 2017 года.
То же самое невежество в отношении недавних исторических событий привело к легкомысленному пренебрежению последствиями, которыми чреват Брекзит для Ирландии. Членство в Евросоюзе стало одним из факторов сближения Соединенного Королевства и Ирландской республики, способствуя разрешению конфликта.
За последние 30 лет ЕС внес существенный вклад в трансграничное сотрудничество на территории Ирландии в целях содействия социально-экономической стабильности. Не многим другим регионам ЕС оказывается такое внимание и столь щедрая поддержка.
Неужели так сложно было предвидеть возникновение этих проблем? Как и любой мирный договор, Соглашение Страстной пятницы может стать жертвой смены политических взглядов. Проблема выхода из ЕС подливает масла в огонь разделений между юнионистами и националистами, угрожая усугубить их в том весьма вероятном случае, если нормативно-правовая база Северной Ирландии со временем окажется более приближенной к законодательной базе ЕС, нежели вышедшей из него Великобритании.
Недавно проведенные опросы общественного мнения свидетельствуют о нарастании среди умеренных североирландских националистов/республиканцев поддержки в пользу объединения Ирландии, а также об обращении других избирателей, обычно не голосующих за ДЮП, к позиции воссоединения в надежде остаться в ЕС.
По аналогии с Ирландией после середины девятнадцатого века, Брекзит сеет в британском обществе разделения, на преодоление которых могут уйти десятилетия. Хотя необходимость в обновлении политического руководства страны вследствие такого серьезного сбоя очевидна, вопрос состоит в том, выявит ли Смутное время в Британии великих лидеров, способных усвоить уроки истории и преодолеть радикализм, ведущий к конфликтам и непримиримости позиций.
Нынешние раздоры в британских политических кругах напоминают описанные в "Путешествиях Гулливера" ссоры между лилипутами и блефускианцами на предмет того, с какой стороны разбивать яйца. Разница лишь в том, что нет сегодня Гулливера, возвышающегося над этими мелкими дрязгами.
Сегодня в очередной раз перенесли дату Brexit, однако, ТМ с упорством достойного фанатика пытается оставить свой след в этой истории, все больше теряя личный авторитет, разрушая правительство и разделяя консервативную партию. У Брекзита, как и у Хомрула, нет простого решения, это препятствие невозможно одолеть одним прыжком. Политика, которая делается в спешке, не долговечна, и служит лишь тактическим амбициям сегодняшних недолговечных политиков, использующих ситуацию, но не формирующих структуру будущего мира. Для окончательного решения “развода” или сожительства с Европой, нужно время, и длительное время. Возможно, следующие выборы внесут некоторую ясность в этот вопрос, ибо сегодня нужны новые политики без рефлексии и с глобальным видением и знанием истории. Для великой страны, какой была и должна быть Великобритания, нужны деятели, о которых сказал В. Черчиль – “Отличие государственного деятеля от политика в том, что политик ориентируется на следующие выборы, а государственный деятель - на следующее поколение”. Грядущие события должны через выборы, и возможно, новый Brexit референдум привести этих людей на вершину власти, а страну снова вернуть на лидирующие позиции в науке, промышленности и торговле. Дать людям уверенность в будущем, бизнесу - стабильность для инвестиций и предсказуемость законодательства, а соседям Великобритании – уверенности, что это соседство будет долгим и взаимовыгодным.
Александр Темерко
