Рыжий лежал на покосившемся крыльце заброшенного дома, щурясь на слабое осеннее солнце. Его шерсть, яркая, как спелый апельсин, выцвела от пыли и долгой жизни на улице, но все еще горела теплым светом. Рядом, прижавшись к нему, посапывал Черныш — худой котенок с угольно-черной шубкой и кривым, будто надломленным ушком. Они встретились недавно, но Рыжий уже чувствовал, что этот малыш стал частью его одинокого мира.
Черныш появился в поселке недели две назад. Рыжий тогда грыз рыбью кость у мусорки, когда из кустов донесся слабый писк. Из-под веток, пошатываясь, выбрался котенок — грязный, с дрожащими лапками и глазами, полными страха. Одно ухо торчало нелепо, бок был исцарапан. Рыжий замер, глядя на него.
— Ты откуда такой? — мяукнул он, принюхиваясь. — И кто тебя так отделал?
Черныш лишь пискнул в ответ, дрожа всем тельцем. Рыжий вздохнул. Он слишком хорошо знал этот взгляд — взгляд брошенного, никому не нужного. Кивнув в сторону крыльца, он буркнул:
— Ладно, иди за мной. Кость на двоих поделим. Не объешься, но протянешь.
Так Черныш остался. Рыжий делился с ним скудной добычей — то коркой хлеба, то кусочком колбасы, что сердобольная старушка кинула с балкона. Черныш молчал, только смотрел на Рыжего с тихой благодарностью, а тот не спрашивал. Зачем? У каждого бродяги своя беда.
Но однажды утром Черныш не поднялся. Рыжий нашел его свернувшимся в углу крыльца, дрожащим от боли. Лапка распухла, кривое ухо припухло, а дыхание стало хриплым, тяжелым. Рыжий лег рядом и заплакал — тихо, без слез, как плачут животные, когда слова бессильны. Он не знал, как помочь. Он мог только быть рядом и смотреть, как жизнь угасает в маленьком теле.
Вокруг расстилался богатый поселок — высокие заборы, блестящие машины, светящиеся окна дорогих домов. Из одного доносилась музыка, из другого — звон бокалов. Но никто не выглянул, не остановился. Люди шли мимо, занятые собой, — в их мире не было места для двух котов, что ютятся на обочине. Рыжий смотрел на этот равнодушный мир, и в груди его рос ком. За что? Черныш никому не мешал. Он просто хотел жить.
Но судьба повернулась иначе. Послышались шаги, звонкий голос девочки. Рыжий поднял голову. По дороге шли женщина и девочка лет десяти. Девочка несла корзинку с яблоками, женщина что-то говорила, глядя по сторонам. Они остановились у крыльца.
— Мам, коты! — воскликнула девочка, заметив Рыжего. — Какой он яркий, прямо как солнышко! А второй… ой, ему плохо!
Рыжий насторожился, но не убежал. В голосе девочки было тепло, а в глазах — тревога. Женщина присела, посмотрела на Черныша и нахмурилась.
— Бедняжка, — прошептала она, голос дрогнул. — Совсем маленький, а уже столько натерпелся.
Она достала телефон, пальцы ее слегка дрожали. Рыжий не понимал слов, но чувствовал, как воздух стал живым, теплым. Девочка присела рядом, осторожно протянула руку к Чернышу.
— Не бойся, малыш, мы тебе поможем, — сказала она, и голос ее сорвался от жалости.
Через час у крыльца остановился старый фургон с наклейкой в виде кошачьей лапы. Из него вышли двое — парень в потертой куртке и девушка с растрепанными волосами. Они принесли переноску и мягкое одеяло. Парень осторожно поднял Черныша, завернул его и что-то сказал девушке. Та кивнула и посмотрела на Рыжего.
— А ты что, охранял его? — улыбнулась она. — Хороший кот.
Рыжий мяукнул, будто соглашаясь, и сердце его затрепетало. Он смотрел, как Черныша уносят в фургон, и впервые за годы поверил, что малышу дадут шанс. Люди уехали, а он остался на крыльце, глядя в пустоту дороги.
Прошло 2 недели , Рыжий сидел у забора, грызя корку, когда услышал знакомый гул мотора. Фургон вернулся. Из него вышли тот же парень с девушкой, а следом — женщина с девочкой. Девочка держала Черныша — чистого, с зажившей лапкой, блестящей черной шерстью и тем же кривым ушком, что теперь выглядело почти уютно.
— Мы его вылечили! — радостно сказала девочка, опуская котенка на землю. — И решили забрать домой. А тебя, рыжий, тоже берем. Будете вместе жить!
Рыжий замер. Он смотрел на Черныша, который боднул его мордочкой, на девочку, что светилась счастьем, на женщину, что протянула руку. Сердце его заколотилось — не от страха, а от радости, которой он давно не знал. Он шагнул вперед и потерся о ладонь.
Женщина улыбнулась и сказала, глядя на Черныша:
— Знаешь, он ведь породистый, похоже, мэйн-кун. Только из-за этого ушка его, видать, и выкинули. А нам он самый лучший.
В тот вечер крыльцо опустело. Рыжий и Черныш уехали в новый дом, где их ждали тепло, еда и любовь. Поселок с его богатыми виллами и холодными сердцами остался позади. А впереди был остров надежды — маленький, но настоящий, созданный теми, кто умеет видеть и чувствовать.
