Специально для Крым.Реалии, рубрика «Мнение»
Взрывы электропор в Херсоне заставляют задавать вопросы, которые обычно принято не задавать.
Вопрос первый: где государство? С первого дня товарной блокады официальный Киев занял выжидающую позицию. При этом силовики активистам не мешали, а во время конфликтов с дальнобойщиками становились на сторону первых. Впрочем, этим участие власти в блокаде ограничивалось: вплоть до сегодняшнего дня Банковая не смогла артикулировать свою позицию официально. А она очень проста. Либо блокада незаконна и тогда активисты уходят. Либо государство берет ее на вооружение и вносит коррективы в законы.
Но история про подрыв электроопор очень резко поднимает ставки. Противотанковые мины, с помощью которых они были повреждены, слабо кореллируют с образом «акции гражданского протеста». И потому возникает вопрос – а в чем состоит позиция той же Банковой? Либо все это негласно санкционировано – и тогда никакого ремонта электроопор не будет. Либо это самодеятельность активистов – и тогда Киев вынужден артикулировать свое отношение к происходящему. Потому что баловаться с противотанковыми минами чревато.Вопрос второй: ради кого это делается? Ленур Ислямов в пятницу в интервью «Крым.Реалии» в прямом эфире заявил, что энергоблокада ударит только по силовикам, потому как крымские татары в многоэтажках не живут и держат в своих частных домах генераторы. Звучит как безумие, верно? И дело даже не в том, где кто живет, и не в том, у всех ли крымских татар дома есть генераторы или не у всех. Дело в том, что подобная позиция играет на руку любому, кто хочет вбить клин между крымчанами. Потому что такая позиция по сути отделяет «хороших крымчан», живущих в частных домах, от плохих, живущих в многоэтажках. В конце концов, эта позиция звучит так: мы делаем плохо одним, чтобы стало хорошо другим. И если такая позиция выставляется как акт заботы о крымских татарах – то возникают вопросы к здравому смыслу и логике.
К тому же, в Крыму российские силовики преследуют людей не по национальному признаку, а по признаку политических убеждений. Пример Ремзи Ильясова и Руслана Бальбека доказывает, что Кремль проводит в отношении крымских татар операцию по «принуждению к лояльности». В рамках которой любое принятие российского триколора будет вознаграждаться, а любое отрицание – преследоваться. Но точно так же давят на нелояльных украинцев и нелояльных русских – вспомните хотя бы Сенцова, Кольченко и Афанасьева.
Вопрос третий: какова цель энергоблокады? Сторонники энергоблокады предлагают самые разные ответы на вопрос, почему она нужна. В их числе: заставить Кремль больше тратить на содержание Крыма; вынудить Москву сесть за стол переговоров; неэтичность ведения бизнеса с государством, аннексировавшим часть территории; сигнал проукраински настроенным крымчанам, что Киев не смирился с аннексией.
Кто-то называет какой-то один пункт, кто-то – выбирает несколько. Но ни один из них не дает ответа: как энергоблокада скажется на судьбе политических заключенных. Ведь предлагается использовать энергоблокаду не инструментально – применяя ее в тот момент, когда российские силовики приходят с обысками, а одномоментно, вырубив «свет» раз и навсегда. И кто может мне объяснить, почему подобный шаг, собственно, должен сдержать Москву в деле борьбы с инакомыслием?
Порой кажется, что многие сторонники энергоблокады поддерживают ее в силу эмоциональных причин, а не в силу рациональных подходов. Просто потому, что электричество – это последнее, что еще продолжает Киев поставлять в Крым. Энергоблокаду выбрали не потому, что это самый эффективный инструмент из большого набора имеющихся рычагов давления. Ее выбрали лишь потому, что это единственный оставшийся. И теперь постфактум пытаются насытить этот метод смыслами.Вопрос четвертый: как отреагируют в Крыму? Сторонники энергоблокады уверяют, что в Крыму проукраинское меньшинство с пониманием относится к этому шагу и даже его ждет. Но в том и проблема, что в любой ситуации и в любой системе обыватель всегда в первую очередь сосредоточен на выживании. Какой бы ни был режим и вождь, какие бы танки не ездили по улицам – быт довлеет. И в любом городе, в который приходила чужая армия, улицы были заполнены обычными людьми, которые делали свои обычные дела.
У кого-то на руках больные родители, у кого-то – беременная жена, у кого-то – маленькие дети: люди на плакатах и люди в реальной жизни всегда отличаются. И возникает вопрос: если перед Москвой встанет выбор о том, кого обеспечить электроэнергией в первую очередь: воинскую часть или жилой массив – какой выбор будет сделан? А может быть сторонники энергоблокады просто привыкли к тому, что находятся в окружении единомышленников?
Вопрос пятый: а стоит ли притворяться? Время от времени попадаются люди, которые не пытаются выглядеть благородно в чьих-то глазах. Они говорят о том, что энергоблокада нужна для того, чтобы заставить Москву тратить на Крым больше денег. Они говорят о том, что мнение самих крымчан не играет никакой роли, потому что крымчане – не субъекты принятия решений. В рамках их подхода от крымчан не зависели события «крымской весны», и в случае, если Кремль решит вернуться к обсуждению статуса Крыма – он точно так же не станет спрашивать мнение жителей полуострова. В рамках подобной логики блокада должна применяться без учета морально-этических аспектов, потому что ответственность за полуостров несет Москва и нет смысла упрощать ей содержание Крыма.
Мне порой кажется, что на самом деле эта логика свойственна всем, кто выступает за энергоблокаду. Потому что блокада – это история про технологическое, но неэтичное решение. Признавать этого не хочет никто, а потому многие просто предпочитают спрятаться за высокие слова и громкие лозунги, чтобы не называть вещи своими именами. Чтобы выгодно выглядеть в тот момент, когда принимается абсолютно инструментальное решение. Происходит подмена: в разговоре об энергоблокаде есть возможность обсуждать ее эффективность. Но лезть в эту сферу с рассуждениями о морали и нравственности – нечестно.
Поэтому каждый должен определиться. Либо красивые, либо умные. Сразу везде не получится.
Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции
