О противостоянии Финляндии и СССР в Украине знают немного и чаще всего в формате комиксов. Маленькая и гордая Финляндия умыла кровью тоталитарную военную машину, отстояла свою независимость, за что Маннергейму поставили памятник верхом на коне. И теперь финны живут в коттеджах, кушают лапландский сыр и пьют водку «Финляндия», пока российские рабы прозябают в хрущёвках в отжатом Выборге, грызя сырный продукт и запивая его стекломоем.
Сегодня мы постараемся с вами в формате публицистики проехаться по основным вехам и Зимней войны, и «Войны-продолжения», и отношений Финляндии с СССР после — как оно было в реальном мире. «Почему Россия не Финляндия» — это тема другой статьи, тоже, несомненно, интересной, но здесь речь пойдёт о цене независимости и процветания одного небольшого северного государства. И о традиционных выводах из всего этого для Украины образца 2018 года.
К концу 1930-х годов Финляндия находилась в неразрешимом противоречии. Крохотная страна с населением в 3,6 миллиона человек не могла защитить свою территорию от СССР — 190-миллионного государства, с которым финны были в жёстком конфликте с момента обретения независимости 6 декабря 1917 года. Министерство обороны и Генеральный штаб Финляндии в своих планах требовали от парламента и промышленности оснастить и вооружить 13 дивизий — чтобы прикрыть побережье, Карельский перешеек и протяжённую границу на севере. Оборонный бюджет Финляндии, к слову, был достаточно серьёзным для страны с сезонной экономикой, критично зависимой от импорта продовольствия и удобрений — от 16 до 25% ВВП. С 1930 по 1939 год финны тратили на оборону от 400 миллионов до 1 миллиарда финских марок. Чтобы понимать порядок цифр, то для перевооружения и оснащения одной дивизии без затрат на инфраструктуру и мобилизацию требовалось чуть больше 100 миллионов марок, а примерно 40% бюджета «крали» авиация и флот.
Нельзя сказать, что финны не готовились к сопротивлению — с 1920 года более 500 тысяч человек у них служили в армии, военизированных структурах типа Шюцкора или в женских вспомогательных организациях «Лотта Свярд», существовали даже детские подразделения. По буквам и медленно — из 3,6 миллиона населения 0,5 миллиона прошло базовую военную подготовку. Если отбросить стариков, маленьких детей, больных и людей с бронёй из промышленности, то это большая часть из тех, кто вообще физически был способен носить оружие.
Финны строили броненосцы и подводные лодки на своих верфях и активно закупали авиацию за границей, но высшее руководство осознавало, что СССР, имея на перешейке Ленинград с его инфраструктурой и развитой дорожной системой, может просто не дать Финляндии отмобилизоваться. Пока из глухих городков и сёл на гужевой тяге подоспеют за 10–14 дней резервисты, пока получат вооружение и технику, пока проведут слаживание, — механизированные и танковые части проткнут роты пограничной стражи, опрокинут боевой порядок дивизий прикрытия мирного времени — и встречай нас, Суоми-красавица. В 1938 году финны приняли закон о снабжении армии — треть средств шло на создание цикла боеприпасов в стране, к 1944 году планировали закупить за границей танки, орудия и амуницию, доведя штат до 13 дивизий. Осенью 1944 года, а не зимой 1939-го — вот такая досадная мелочь.
Два стула. Напрягая силы вытащить из промышленности и сельского хозяйства четверть миллиона человек, но стоить это уже будет 40–50 миллионов марок в сутки, и так, пока не кончится золотой запас. Либо вообще не успеть отмобилизоваться и посадить себе на шею правительство коммуниста Отто Куусинена на советских штыках. Который радостно подмахнёт все требования СССР на тяжёлых переговорах — перенести границу от Ленинграда, продать часть островов в Финском заливе и сдать в аренду базу на мысе Ханко, которую финны называли «кинжалом в сердце страны». Ведь, и правда, контроль судоходства для государства, экспортирующего 10% зерна и добрую половину удобрений — это отсроченная смерть или рычаг для внешнего управления. Это если вообще страна не утратит суверенитета как государства Балтии. Поэтому когда случился Майнильский инцидент с обстрелом советской территории, финны начали мобилизацию — запустив одновременно счётчик золотого запаса, исчерпавшегося на 60% уже к марту 1940 года. Генеральный штаб и лично Маннергейм выступали за умиротворение агрессора, но правительство, надеясь на заверения союзников, поставило армии задачу продержаться полгода, а после прибытия англо-французского корпуса начать контрнаступление на Карельском перешейке.
Финны были хорошими солдатами — прирождённые охотники, лыжники, лесорубы, привыкшие с детства выживать и сотрудничать в группе. Они сумели выставить 9 дивизий, призвали треть миллиона штыков и смогли неплохо умыть кровью агрессоров в пограничных боях в предполье, в глубине Карельского перешейка, и при попытках разрезать финскую территорию пополам. Были наголову разбиты 163-я советская дивизия, потерявшая треть своего состава, 44-я дивизия физически уничтожена. Из трофейных 86 танков финны потом сформировали несколько рот и взводов. Были участки фронта, например, возле Ладоги, где «советы» просидели в окружении до конца войны, отсечённые от редкой дорожной сети и потеряв обмороженными больше, чем от огня противника. Тылы атакующих терзали лыжные подразделения со снайперами и миномётами на салазках. Лобовые атаки советских танков отражались огнём орудий, противотанковых винтовок, гранатами и «коктейлями Молотова» так, что на исходную позицию из 55 машин возвращалось своим ходом 17.
Но к весне 1940 года финская армия уже стояла на грани катастрофы. Резервы заканчивались, а на смену частям, измотанным в непрерывных боях, начали выставлять молодёжь с охотничьими ружьями, батальоны Шюцкора (средний возраст бойцов — 50 лет) и 21-ю «фарфоровую дивизию» в треть штатного состава. Вместо грозной «линии Маннергейма» из газет новобранцы видели раздолбленную равнину с осыпающимися окопами и пулемётными гнёздами, где мёртвыми остовами торчали брёвна разбитых блиндажей — результаты двухмесячной рутинной артподготовки; второй порт страны — Виипури — лежал в руинах.
Союзники отправили самолёты, орудия, винтовки и боеприпасы, но сами не спешили воевать за далёкую Финляндию. Немцы прислали немного вооружения и амуниции после захвата Польши, но и их тоже что-то не было видно на фронте. Потери финнов к весне 1940 года составили 70 тысяч людей убитыми, обмороженными, раненными и пропавшими без вести — это четверть всех, кто был призван. Если учесть, что не было окружений с избиениями тыловых частей и штабов, то потери пришлись в основном на пехоту и линейные батальоны, делая эти цифры ещё более ужасающими для возможности вести боевые действия. И неважно, сколько при этом погибло солдат СССР, пусть даже в шесть раз больше. Они могли продолжать операцию, а финны — уже нет.
Впереди опять было два стула — устроить бойню внутри плотно заселённых южных прибрежных агломераций, надеясь на гипотетическую помощь англо-французского корпуса, или пойти на требования СССР. И то, что Финляндия пошла на сдачу 11% всех сельскохозяйственных земель, Виипури, Ханко и островов, посадив 407 тысяч людей с нехитрым скарбом на сани и подводы и эвакуировав их всех на запад, означает только одно. Что её правительство понимало: когда начнутся бои союзников и «советов» посреди их крохотной страны — случится катастрофа. Которая усугубится тем, что посевную в таких условиях нормально провести невозможно, а значит, следующей зимой начнутся первые голодные смерти от истощения.
В общем-то, трагедия Финляндии — это её география. Неадекватный сосед, тяжёлые климатические условия и зависимость от импорта есть у многих стран, но такой роял-флеш выпадает одновременно далеко не всем. Переселенцев необходимо было накормить и разместить. Для того чтобы выделить беженцам бесплатные наделы, стартовала программа осушения озер, государство субсидировало постройку домов. Но с падением Норвегии в 1940 году и захватом немцами портов на севере, продовольствие из стран Альянса не могло больше попадать в Финляндию ни через Нарвик, ни через немецкую блокаду Балтики. СССР продолжал свою политику давления на финнов, часто задерживая поставки еды и удобрений на недели. В этой ситуации дрейф в сторону Германии стал неизбежным.
О «Войне-продолжении» 1941–1944 годов можно написать очень много, но, по сути, она стала такой же бессмысленной трагедией. СССР получил свой фронт от Балтики до Мурманска против Оси, который они пытались предотвратить в «Зимнюю войну», а финны — долгие 4 года в окопах и 60 тысяч потерянных жизней. И опять же, даже если бы немцы смогли накачать финскую армию тяжёлым вооружением и техникой и, взломав линии советских укрепленных районов, совместно овладеть Ленинградом, что бы это дало непосредственно Финляндии? Могла ли крохотная, критично зависимая от импорта страна, пытающаяся содержать 407 тысяч беженцев, хотя бы прокормить 3 миллиона ленинградцев, уже не говоря об освоении этих территорий? Это была та же катастрофа для обеих сторон — бессмысленные смерти ради гекатомб погибших. После второго поражения от СССР условия стали ещё тяжелее — отошли Советам никелевые месторождения на севере, страна утратила выход в Баренцево море, пришлось снова эвакуировать 150 тысяч людей, забирая гужевым транспортом колокола с церквей и разбирая коровники.
Репарации — это отдельная большая тема, их финны выплачивали победителям до 1953 года, для этого даже ввели специальный налог. Деньгами, топливом, станками, сырьём, товарами на общую суму 226 миллионов старых долларов (4,5 миллиарда евро по паритету покупательной способности). Более 500 спущенных на воду кораблей отгрузили в счёт долга СССР: танкеры, буксиры, рыболовные суда, баржи. 728 локомотивов и железнодорожные вагоны, около 30 заводов в сборе, включая паровые котлы и электростанции. Деревянные поддоны, заборы и дома — финны строили их даже в далёком Казахстане. Грузовые автомобили, кабели, тысячи электродвигателей. Этому небольшому северному государству было реально тяжело — до 7% ВВП каждый год для «дяди Джо», чтобы не потерять свою государственность.
Но вот потом Советы и финны принялись жить совсем по-новому, когда по договору о дружбе и сотрудничестве туда полились дешёвые энергоносители, а в СССР взаимозачётом — финские товары, которые избегали жестокой конкуренции на Западе. 20% всех торговых потоков Финляндии в 1970-х годах — это СССР. Текстиль, одежда, половина всех произведённых продуктов питания на экспорт (привет финской колбасе и детским коляскам в магазинах Ленобласти!) и снова суда, станки, машины, подъёмные краны. Финляндия избежала повального роста безработицы, когда случился «нефтяной шок» в 1970-е годы — потому что 100% потребления её нефти заходило через СССР, с 10%-й скидкой от мировых цен по взаимозачётам и квотам.
А знаете, когда северяне впервые отведали на вкус рецессии? Когда распался кровавый Совочек. По-взрослому попробовали — с потерей 50% капитализации рынка, девальвацией марки, падением на 80% экспорта. Когда финны перестали сосать нефтяную сиську страны, где их колбаса была верхом мечтаний, а пришлось реструктуризировать производство в ЕС, бороться за качество, модернизировать заводы. Знаете, как называется такая страна в моей реальности? Сателлит. Косвенно это также подтверждается тем, что Силы обороны Финляндии были вооружены БМП-2, ПТУР «Фагот», САУ «Гвоздика», самолётами МиГ-21, ЗУ-23\2 — оружием и техникой, обычно поставлявшейся союзникам и в страны ОВД. Сателлит, подсевший на критичные поставки всего (от электроэнергии до вооружения) от страны агрессора.
Так что когда вы выдаёте на-гора: «У маленькой Финляндии получилось отстоять свою независимость против красных орд», — то продолжайте и про остальное. Превратившись в сателлита, потеряв 70 тысяч жизней и 150 тысяч раненными и покалеченными. Правда, для этого пришлось заплатить 4,5 миллиарда евро контрибуции и на четверть века подсесть на нефтяной советский сосок. Как-то не так бравурно звучит и уже 200 тысяч павших коммунистических зомби, радости не приносят, хотя цифра сама по себе ужасающая для СССР. А Маннергейму, и правда, поставили конную статую, и назвали проспект его именем — я считаю не зря, он великолепный политик и полководец.
Давайте и мы проведём небольшой мысленный эксперимент. Представим себе, что в 2014 году власти Украины юридически подтверждают аннексию Крыма и сдают на 20 лет Донецк. Вывозят из зоны АТО 4,5 миллиона человек, осушают им водохранилище где-то в районе Канева и говорят: землю мы вам дали, крутитесь как хотите. На территорию, куда не дошли российские войска и коллаборационисты, допускаются части противника — по мирному договору в Москве. Вводится новый налог — на оплату контрибуции, одновременно с налогом на восстановление обороноспособности (чтобы покупать российские танки, БМП и самолёты). 90% газа закупается в РФ, по взаимозачётам за сыры, колбасу, суда и отвёрточную сборку. Каждый раз, когда случается рецессия в РФ, то и у нас тоже падение производства. Естественно, никакого НАТО и ЕС, никаких оборонных союзов, никакого американского оружия. Картина маслом. Какой высоты поставило бы благодарное украинское общество памятник Турчинову и Порошенко за то, что они такими «популярными» методами спасли страну от превращения её в поле боя между Западом и Востоком посреди руин украинских городов? Думаю, не меньше, чем Родина-Мать в Киеве, и верхом на слоне. Я уже представляю эти демонстрации, заголовки в СМИ и истерики в Раде про торговлю на крови.
Поэтому выводы для Украины формата 2018 года, обещанные в начале статьи, будут просты: перестаньте заглядывать в рот финнам, израильтянам и полякам; не факт, что вам понравятся ботинки, которые они носили. Каждый раз, когда вы захотите разродиться мудрой историей о крохотной Финляндии, представьте, как вы сидите в окопе 4 года посреди заснеженной тундры, возвращаетесь домой одним куском в виде бонуса и осушаете озеро для беженцев, чтобы они не умерли с голоду, 10 лет рассчитываясь за репарации. И вас сразу отпустит. Состоянием на лето 2018 года, несмотря на проблемы с рейтингом прозападных партий, комплектацией частей на передке и усиливающейся в преддверии выборов политической нестабильностью, Украина справляется со стоящими перед ней вызовами объективно неплохо. Мы взяли курс на НАТО, мы не сдались, мы продолжаем войну.
Но, несмотря на внушительные 700 миллионов долларов американской помощи на 2019 год сразу по двум программам, ПТУР 3-го поколения и 200 миллионов на летальное вооружение, поставки вооружений из Польши и в перспективе из Канады, рост экономики в 3%, 1 миллиард помощи из ЕС, никто не будет ни сражаться за нас, ни реформировать страну.
Осознание этого простого факта (а не желание перепрыгнуть несколько ступенек эволюции, оказавшись в Польше, Канаде, Финляндии или Израиле своих фантазий) — это тот водораздел, который в будущем определит, будет ли у нас своё государство или нет. Дюжина поколений украинцев, включая наше, отдавали жизни за независимость, пока большинство хотело «как у вон того успешного соседа, но с крыльями». Ну что же, если так, то хотя бы стоит знать, как в реальности было дело и что соседи перенесли ради этого. Ни Финляндия, ни Польша уже никогда не станут частью империи, но свою цену они заплатили. Украина же продолжает платить железную цену. И конечный счёт очень сильно зависит от того, будут ли люди верить в сказки про эльфов или знать, что успешную страну строят только потом, кровью и натруженными руками.
