По делу, а то, как тебе иногда кажется, и без дела, объявляется воздушная тревога, пропадает свет, вода – тогда зажигаешь свечу, а бывает посидишь и в темноте…
Сидишь и вспоминаешь тех, кого когда-то знал по московской жизни, по работе и по разным случаям.
Кого-то уже нет, кого-то скоро не будет, у иного впереди еще чуть ли не целая жизнь. Кого-то знал и еще не совсем забыл чуть ли не весь мир, кого-то – страна, кто-то был властителем дум своего круга или кружка, кто-то не был особо заметным и в собственной семье.
Эти встречи мысленно устраиваешь с одной целью: услышать или выведать, как кто относится к происходящему. Совпадет ли то, что услышишь или выведаешь, с твоим предположением, догадкой, ожиданием?
Над всем одна мысль: от чего зависит, чем объясняется та или иная ориентация? Какие тут закономерности и есть ли они?
Вот Серёга такой-то. До того, как он тебя увидел, он сам не знал, за Россию он или за Украину, а по одному рукопожатию с тобой решит, что ты за Украину, а значит он должен быть за Россию, о чем и поставит тебя в известность с видом тяжкой выстраданности.
Вот Сашка такой-то. Над ним ты, конечно, обнаружишь ту власть, о которой высказался английский классик в конце рассказа из времён Первой мировой войны – как отражалась она в сознании одного старого, добропорядочного и скучного буржуина : «Флаг! Страшная это вещь, великая и страшная – флаг твоей родины!».
Вот Луиза такая-то. Свои самые цветущие годы она на твоих глазах бессмысленно, по твоим ей словам, а главное – бездарно блюла свою нетронутость, потом, когда изрядно потускнела, вышла за разведенного коллегу-профессора, взяла его в свою квартиру вместе с его двумя недорослями, умудрилась без отрыва от ухода за всеми тремя стать почти светилом в своей отрасли точных наук… Что скажешь ты, моё сокровище? Догадываешься ли, как я боюсь даже мысленного свидания с тобой?
