В Международный женский день пенсионер Иван Захарович, с удовольствием вдыхая дразнящий весной мартовский воздух, шагал на рынок.
Несколько месяцев Захарыч аккуратно откладывал из своей пенсии деньги на подарок к 8 Марта для своей супруги Екатерины Семёновны. Он бережно хранил их в старом чемодане под кроватью. Делалось это в тайне от Катерины - пусть будет сюрприз.
Деду казалось, что он действует так тонко, что жена и не догадывается о его планах. Она же ему подыгрывала - делала вид, что ничего не подозревает, наперёд зная, что к чему. И так из года в год много лет подряд.
Подарки супруга после выхода на пенсию стали гораздо скромнее, что, впрочем, её совсем не огорчало. Главное, что помнит, заботится, и они вместе! Но перед каждым первым весенним праздником она, как в детстве, ждала маленького чуда - как будет в этот раз. И эти ожидания были очень приятны.
Деду тоже были не в тягость предпраздничные хлопоты. Эти ожидания, надежды, секреты и хлопоты, собранные вместе, вносили оживление и разнообразие в обычные будни двух стариков.
И вот 8 марта Захарыч, поднявшись пораньше, тихонько, чтобы не разбудить жену, запер дверь и шагал за подарками. Первым делом выбирал на рынке цветы. Катерина больше всех любила розы. Здесь они были всякие-разные, очень красивые, но уж больно “кусались”.
У деда была скоплена определённая сумма, и отступать от неё он не мог, ещё надо было обязательно купить торт, а то какой же без него праздник, и “Рябину на коньяке” - тоже нужно в честь праздника.
Ему предлагали мимозы. Но что такое мимозы против красавиц роз?
- Сынок, мне бы розочек для бабки моей. Только чтобы не больно дорого.
- На какую сумму, дедуля? - спросил приветливый молодой продавец. - Вот такие устроят?
Розы были совсем некрупными, с ещё нераскрывшимися в полную силу ярко-алыми бутонами, зато много - настоящий букет.
- Они долго стоять будут. Берёшь?
Захарыч, помявшись, решился:
- Беру!
Теперь на большой торт не хватит, но за такую красоту не жалко. Пусть Катя порадуется.
Отдал деньги без сдачи, но продавец великодушно вернул ему целых двести рублей.
- Возьми, дед, поздравь свою бабушку!
Поблагодарив, Захарыч развеселился - теперь хватит! Купил их любимый бисквитный торт, зашёл за “рябиновкой” и довольный пошёл домой.
Не успел он выйти с территории рынка, как увидел двух крупных дворняг, дерущихся за кусок пирожка. Собаки с рычанием боролись, барахтаясь в снегу.
Вдруг к ним, выгнув спину и задрав распушённый хвост, подскочила лохматая трёхцветная кошка. Схватив кусок, она бросилась наутёк. Дерущиеся псы прервали свой поединок и побежали следом за наглой воровкой.
Кошка свернула с тротуара, чтобы добежать до спасительного дерева. Она заскочила в подтаявший сугроб. Это было её ошибкой. Глубокий рыхлый снег под ней провалился, и она оказалась в ловушке, потеряв драгоценное время.
Собаки настигли несчастную, перешедшую в глухую оборону бегунью. Маленькая кошка храбро боролась с двумя злыми псами за свою жизнь. Она шипела, плевалась, делала выпады, пытаясь полоснуть когтями по оскаленным собачьим мордам. Собаки хитрили, кружа вокруг неё и наступали сразу с двух сторон.
Захарыч поспешил на помощь. Подбежав к собакам, он топал на них ногами, грозно ругаясь и не думая, что они могут переключиться на него. Вдруг чёрный пёс рванул его за пальто. Старый драп затрещал. Не на шутку разозлившись, дед бросил на снег торт и хлестнул чёрного по морде букетом. Острые шипы нежных роз сделали своё дело. Завизжав, пёс отступил и с лаем побежал назад к рынку, а за ним и второй.
Подняв трясущуюся от пережитого кошку, Захарыч удивился лёгкости её тела. Руки нащупали выпирающие рёбра и колтуны свалявшейся шерсти.
- Не бойся, не тронут больше. Чего с тобой делать-то теперь? Не знаешь? Вот и я не знаю.
Постояв, он решительно засунул бродягу под пальто. Сокрушённо качая головой, поднял помявшийся торт, натянул съехавший целлофан на растрепавшиеся местами розы и пошагал домой.
- Ничего-о-о, бабка-то у меня добрая. Ну, может, и поворчит маленько для порядка, а как же без этого-то, это у вас, женщин, так положено. Только Катерина у меня отходчивая, зла не держит, уж я-то знаю. И потом, опять же, женский праздник сегодня, а в праздник ругаться грех. Так что, пока ты со мной, и не думай бояться, - успокаивал дед не только кошку, но и самого себя.
Опираясь почти на полувековой опыт брака, он знал, что проштрафился, и может грянуть буря. Потому дед решил применить не раз проверенную тактику - быть предельно покладистым, во всём соглашаясь с супругой, даже если она неправа.
А супруга, принарядившись в новый цветастый халат, ждала своего деда, глядя в кухонное окно их квартиры на втором этаже. Увидев его, с тортом и цветами, обрадовалась и поставила на плиту чайник.
Захарыч прямо с порога начал поздравлять:
- С женским праздником тебя, Катюша! Желаю тебе здоровья, не болей и будь всегда весёлой и счастливой! Вот, это тебе, твои любимые!
Он вручил растроганной жене цветы в целлофане и торт.
- Спасибо тебе, Ваня, за подарки и за добрые слова! Раздевайся, сейчас будем чай с тортом пить.
Муж стоял, хитро улыбаясь.
- Тут, Катя, значит, дело такое...
Он вынул из-за пазухи взъерошенную, мокрую от растаявшего снега, испуганную кошку и поставил её на пол.
- Ох, - только и смогла сказать баба Катя, - а это ещё что такое?
- Кошка.
- Да вижу я, что кошка. А зачем принёс-то?
Дед решил схитрить:
- Тоже тебе в подарок, Катюша. Гляди, пёстрая какая, это же богатка!
- Ну всё, Ваня, теперь мы с тобой разбогатеем. Будем оба по три пенсии получать или клад найдём? А возьмёт она, да народит нам котят, вот богатства-то будет!
- Да ладно тебе, Катя, переживём, не такое ещё переживали. Сегодня же женский праздник, а она тоже женского роду, хоть и кошка. Бродяга она, я её от собак спас, чуть было не разорвали обоих. Вот, смотри.
Старик продемонстрировал порванное сзади пальто.
- Батюшки! Да что же это делается! - всплеснула руками Семёновна.
Настроение её начало портиться. Она отнесла на кухонный стол цветы и торт.
- А с тортом-то что?
- Уронил, когда от собак отбивались.
- А с цветами-то, что они такие потрёпанные?
- Собаку по морде вдарил, чтобы отстала...
- Понятно. Спасибо тебе, Ваня, преогромное, а только я тебе на 23 февраля одеколон подарила не разлитый и носки не дырявые. И домой с подарками пришла не в рваном пальто с бродячей кошкой.
- Эх, Катя, Катя, не ожидал я от тебя такого!
- А чего же ты ожидал?
- Сочувствия, вот чего! - выпалил дед, забыв о своей тактике смирения.
Он, обиженно сопя, оделся, опять сунул кошку под пальто и вышел во двор, громко хлопнув подъездной дверью.
На скамейках вокруг стола, на котором по теплу любили “забивать козла”, уже сидели, оживлённо беседуя, его старые приятели.
- Здорово, Захарыч!
- Здорово, мужики.
Он присел рядом с маленьким щуплым и никогда не унывавшим ровесником, дедом Сашком, и насупился.
- А ты чего такой смурной-то? Чего надулся, как мышь на крупу?
- Да так, просто настроения нету...
- Щас поднимем! - хитро подмигнул Сашок и показал уже начатую беседующими поллитровку беленькой и солёный огурец с чёрной горбушкой, спрятанные во внутреннем кармане потёртой шубейки.
- Не хочу.
- Ну, как хочешь, нам больше достанется.
Выпив, они продолжили прерванный разговор:
- Я и говорю: женщин надо в строгости держать, а то мигом верховодить начнут. Вот, например, как я свою. Я ей спуска не даю, она у меня по струнке ходит! - воинственно доказывал приятелям подвыпивший Сашок.
На балконе показалась, уперев мощные руки в бока, его жена - высокая тучная бабка Зинаида:
- Хватит там лясы точить! А ну давай домой!
Сашок поперхнулся, его воинственность как ветром сдуло. Он вскочил со скамьи, лицо расплылось в угодливой улыбке.
- Бегу, солнышко моё, бегу, Зинуля!
Сунув бутылку и закуску друзьям, он, немного отойдя, спеша к жене, ударился в галоп под их добродушный смех.
Катерина стояла у окна, глядя на грустного мужа. Он отстранённо сидел, прижав руку к груди, там грела ему душу бездомная кошка. И так ей его стало жалко, что защемило сердце.
Она вышла на застеклённый балкон, открыла окно и помахала рукой:
- Ваня!
Через пять минут они сидели за накрытым столом. Кошка уплетала на кухне творог с молоком. Дед торжественно поставил на середину бутылку “рябиновки” и рюмки.
- Давай, Катюша, за женский день!
- Ой, да что ты, а вдруг давление шарахнет?
- А мы маленько, рюмки-то у нас как напёрстки, от одной-двух ничего не будет.
Они сидели напротив, ели, пили чай с помятым, но очень вкусным тортом и, раскрасневшись, разговаривали. Захарыч рассказал о своих сегодняшних приключениях под сочувственное ойканье жены. На окне в вазе, радуя глаз, стояли оклемавшиеся и похорошевшие в воде и тепле розы.
Кошка, наевшись, пришла к ним, недолго думая, запрыгнула к бабке на колени и громко замурчала.
- Вон как она тебя благодарит, Катя.
- Ой, а тощая-то, да милая ты моя, одни косточки. Надо её, Ваня, вечером помыть, да колтуны обстричь, а на балконе пока ящик с песком поставить...
- Кать, а давай её Мартой назовём в честь этого дня?
- Да как-то, Ваня, вроде непривычно таким-то именем. Давай по-нашему, Марфой?
- Давай, даже лучше! Мне нравится.
Они выпили ещё по одной рюмочке, и так им было хорошо в этот женский праздник, как не было даже в молодости.
