Самым заметным в Украине событием прошедшей недели стала попытка военного переворота в Турции. Казалось бы, где Украина, а где Турция… И все же, украинское интернет-сообщество тут же разделилось на лагеря и с жаром принялось спорить о том, какой же из двух вариантов – победа заговорщиков или сохранение власти за Реджепом Тайипом Эрдоганом – был бы для Турции победой демократии. Симпатиков у военных оказалось явно больше, чем тех, кто радовался сохранению власти за президентом Эрдоганом.
Пока одни утверждали, что в пользу Эрдогана говорит та поддержка, которую ему оказали все политические партии в стране, духовенство, лидеры общественного мнения, а также толпы безоружных граждан, идущих против танков и автоматов, другие указывали на авторитарный характер турецкой власти, напоминая, что армия, по заветам Кемаля Ататюрка, является защитницей светского характера развития страны, что дает ей право, как это неоднократно случалось в прошлом, вмешиваться в политические процессы, отстраняя от власти «исламистов». Комментаторы заявляли, что «принуждение к цивилизации» – это единственный возможный путь, когда имеешь дело с «непросвещенным большинством», поддержавшим приход к власти лидера с диктаторскими наклонностями.
Другими словами, демократия в их представлении была не совокупностью процедур и принципов, а неким «прогнозом на будущее» со ссылкой на личность лидера и предполагаемые последствия, к которым может привести его правление. Тот факт, что избранная власть – это власть гражданская, и она опирается на светские политические институты, а военная хунта держится на штыках и, как правило, вменяет обществу в обязанность беспрекословное подчинение, а значит, не может быть светской по определению – похоже никого не смущал.
Почему так? Почему украинское общество, только два года назад победившее с помощью общенародных протестов криминальный режим Виктора Януковича, сегодня готово соглашаться с утверждением, что массовый выход на улицы турецких граждан в защиту избранной власти от военного путча – не показатель приверженности турок демократическим принципам? Откуда у украинцев, которые склонны прибегать к майданам, как к последнему аргументу народа против узурпации, взялось это пренебрежение к массовому сопротивлению жителей Стамбула и Анкары военному перевороту, как к чему-то не заслуживающему внимания?
Противоречие? Трансформация общественного мнения? И да, и нет.
Одним из основных направлений российской пропаганды была намеренная подмена понятий «демократические выборы» и «демократическая власть». Так, утверждение, что Гитлер пришел к власти благодаря свободным выборам, а Путин пользуется поддержкой большинства россиян, поворачивалось умелыми жонглерами смыслов против демократических процедур. Пропагандисты утверждали, что народная масса глупа, всегда выбирает худший из возможных вариантов, поэтому должна быть ограничена в праве выбора в пользу некого «прогрессивного меньшинства». В этом нет ничего нового. Российская интеллектуальная мысль со времен классиков «брезгует мужиком», потешаясь над его забитостью, необразованностью, покорностью и недальновидностью.
Отсталость народа – один из аргументов в пользу «просвещенной монархии» и диктата «конструктивного правящего класса», на котором строилась крепостническая система Российской империи. Распространяемый последнее время под видом «либеральных ценностей» схожий дискурс является не чем иным, как пропагандистским мифом, призванным обеспечить сохранность авторитарных режимов на постсоветском пространстве. Цель подобного оболванивания не в том, чтобы убедить людей просвещенных, что именно Путин, Лукашенко, Янукович – их свет в окошке, а в том, чтобы привить им авторитарные принципы через убежденность, что сила, диктат – единственный путь к развитию и процветанию общества.
При таком мировоззрении люди видят альтернативу узурпации в личностях и лидерах, а не в принципах и правах, что делает их такими же заказчиками системы насилия правящей верхушки над гражданином, как и их соотечественников «попроще». Между теми, кто истово благословляет Путина на борьбу с «пятой колонной» или «непокорными укропами», и теми, кто грезит о приходе отечественного Ататюрка, нет никаких разногласий, когда речь заходит об ущемлении прав большинства в угоду «благих целей».
Представления о государстве как аппарате насилия; о праве как диктатуре силы; о большинстве как зловредной массе «простачков»; об эффективной власти как воплощении родительской фигуры, задача которой заботиться, вмешиваться, навязывать путь – это то, благодаря чему представители российской власти всегда добивались нечувствительности общества к сворачиванию основных гражданских прав и свобод. То, что сегодня российская пропаганда вновь эксплуатирует миф о праве «достойных» принуждать чернь к подчинению «ради всеобщего блага», только лишний раз доказывает, что современный российский режим для укрепления своего господства внедряет самые постыдные практики из прошлого.
Оценивая события в Турции с точки зрения предполагаемых намерений восставших военных, проецируя на заговорщиков успехи Ататюрка, «беря в расчет» личностные характеристики президента Эрдогана, украинцы продолжают транслировать принципы российской имперской модели правления. А сталкиваясь с явным узурпатором и угнетателем в своей стране, выходят на общенародный протест в лучших традициях гражданской борьбы. И все потому, что к положению украинцев в имперской иерархии и подневольному статусу «простого человека» всегда примешивалось тавро «нацмена». Перед нами не противоречие, а наложение друг на друга двух разных цивилизационных моделей. Понимание устройства государства как диктата меньшинства над большинством – это то, что досталось украинцам в наследство от «общего имперского прошлого», а стремление создать свое государство, защитить его от узурпатора – это дань извечной мечте народа о свободе, которая сейчас получила возможность к осуществлению. Вот и выходит, что легкое на подъем и готовое к объединению в моменты восстания общество, не доверяет само себе, когда речь заходит об управлении государством и выборе «большинства».
Украинцы никогда не жили в полноценном цивилизованном правовом государстве. Они попросту не имеют опыта взаимодействия разных слоев общества в демократической модели. Да и самой демократии, где власть большинства не оспаривается, а право меньшинства гарантировано и защищено, они знают только в интерпретации со слов пропагандистов и манипуляторов. Ведя на Майданах и полях сражений национально-освободительную борьбу, сопротивляясь тем, кто привык воспринимать народ не иначе как средство для достижения личных меркантильных целей, украинцы просто не перешли пока к новому этапу. Национально-освободительная борьба еще не закончена, а время уже требует от них начинать борьбу за свои права. Понятие права как равенства равных возникает там, где больше нет иностранных легионов и чуждых пришлых господ.
На самом деле, возникшая в украинском обществе дискуссия вокруг турецких событий свидетельствует о том, что общество стало ощущать свою неоднородность и занялось поисками механизмов защиты. Сегодняшняя дилемма – что лучше: диктат прогрессивного меньшинства, или заботящийся о своих интересах авторитарный правитель, избранный большинством избирателей – имеет отношение не к Турции, а к самой Украине и тем вызовам, которые стоят перед ней. Возникший на поверхности общественного сознания вопрос: «Как двигаться вперед, когда большая масса сограждан не стремится работать на перемены, симпатизирует популистам?», «Как спасти страну от прихода к власти проходимцев, манипулирующих народными страхами и предрассудками ради личных целей?» – есть не что иное, как результат намечающегося расслоения общества по сферам интересов.
До формирования идеологических партий и появления избирателя, основывающего свой выбор на идеалах, а не персоналиях, еще далеко. Как далеко и до общего понимания, почему в демократическом мире никому не приходит в голову сомневаться в том решении, которое принимается всеобщим голосованием? И как демократиям удается держать в узде властолюбивых лидеров, даже когда они прикрываются волей проголосовавшего за них большинства? Но мы уже видим, как однородная масса «угнетенных» дробиться на группы, формирует запрос, вступает в противоборство.
То, что чуждый имперский имплант проявил себя именно сейчас, когда украинцы стоят в самом начале демократического пути, дает возможность переоценить общественные убеждения и построить государство, где большинство и меньшинство не будут означать неравенство, диктат, превосходство «избранных» над «простаками». Как бы не сложилось будущее Турции, Украине придется решать свою собственную дилемму, что же такое демократия по-украински: процедура, принципы, или диктат просвещенного меньшинства?
