"Вероятное и неочевидное" - Антон Орехъ

Разговоры про терроризм очень удобно вести, когда что-то взорвали в Сирии или раздавили людей грузовиком в Испании, Германии или Франции. Когда что-то происходит у нас, то говорить про терроризм сразу становится неловко.

А можно ли вообще не говорить? Оказывается, вполне! Когда речь идет о Москве или Питере утаить что-то очень трудно. То ли дело Сургут. Кто знает, где он вообще находится и что там. Где-то на Севере? В тайге? Мужик с ножом бегает по улице и режет прохожих? Ну, мало ли придурков в большой стране!

Тактика была очень простая. О самой истории рассказать мельком, в двух словах — примерно так, как рассказывают о ДТП средней тяжести, и совершенно точно не упоминать в связи с резней в Сургуте террористические бренды.

Зачем народ лишний раз будоражить? Тем более что у народа возникнут нехорошие и неожиданные вопросы. Ведь большинство граждан уверены, что в их городе или поселке ничего произойти не может. Что если уж бандиты и захотят что-то устроить, то выберут целью столицу или крупный город, или что-то произойдет на Кавказе и в его окрестностях.

Но когда убивать начинают в Сургуте — это уже совсем другое дело. Это значит, что террористы могут ударить вообще где угодно. И в тот момент, когда твой телевизор рассказывает тебе о просчетах испанских спецслужб и полиции, ты спрашиваешь: а чем лучше наши чекисты? А потом узнаешь, что тюменские чекисты убивали таксистов и бизнесменов — куда уж им до террористов!

Уж лучше про все это народу не докладывать. Есть у них святая вера, что кроме как из телевизора россиянам новости взять неоткуда. И получается глупо. Сами жители Сургута прекрасно знают, что случилось у них в городе. Об этом знает даже президент Франции, выражающий сочувствие и поддержку. А родной президент молчит. То есть Макрон знает, а Путин не знает что ли?

Этот случай, вообще-то не первый. Вспомним хотя бы наш самолет, взорванный над Египтом. Когда во всем мире говорили о теракте, мы с гневом отвергали эти «инсинуации и провокации». И признали очевидное только после того, как изменилась наша выгода. Сперва было выгодно представить гибель людей, как несчастный случай, зато потом, после терактов в Париже, конъюнктура поменялась и нам были нужны не просто жертвы, а именно жертвы террора.

Считать жителей Сургута жертвами международных экстремистов пока невыгодно и неочевидно. Но есть вероятность, что пострадавшие еще пригодятся как мелкая разменная монета в болтовне об антитерроре в мировом масштабе.