1966 год. Страна отметила первомай и готовится ко Дню Победы. О том, что произошло в городе Димитрово — взрывом террикона был уничтожен жилой поселок, погибли более 60 человек — известно лишь спецслужбам и научным консультантам. Техногенная авария, о возможности которой предупреждали ученые — произошла. Более того — она может повториться в настоящее время. О беспрецедентной трагедии 1966-го помнят единицы — долгие годы все материалы, касающиеся произошедшего, акты расследования, были засекречены.
«Породный отвал №1 имеет высоту 110 метров, угол откоса 37 градусов. Его отсыпка начата в 1916 году и продолжается до настоящего времени. На поверхности отвала имеются очаги возгорания. На него, а также отвал №2 ежесуточно поступает порода от прохождения и ремонта выработок шахты №5/6 им. Димитрова в количестве 1050 т в сутки, а также отходы обогатительной фабрики (300 тонн в сутки). По данным предприятия, в отвале №1 находилось 2200000 кубометров породы».
(Из отсчета комиссии, датированного 17 июня 1966 года).
«10 июня 1966 года примерно в 22.45 в северной части породного отвала №1 произошло перемещение раскаленных масс, сопровождавшее большим выделением дыма и пыли. В результате около 35 тыс. кубометров массы было перемещено на расстояние до 240 метров от подошвы отвала. Высота слоя у подошвы отвала составила 3-6 метров и на протяжении 280 метров сходила к нулю».
(Из отсчета комиссии, датированного 17 июня 1966 года).
О гибели поселка Нахаловка, и опасности, которую сегодня представляют терриконы, рассказал очевидец, человек, который принимал участие в расследовании взрыва академик АИН Украины, доктор технических наук, профессор, заведующий кафедрой Национального Горного университета, директор НИИ горной механики им. М.М. Федорова, Борис Грядущий.
«Меня всегда беспокоит, когда по телевидению передают о ливневых дождях. Беспокоит потому, что самые крупные аварии, которые я помню, были связаны с приливами воды. Так и взрыв террикона на шахте имени Димитрова, производственного объединения «Красноармейскуголь». В тот год, в первые дни мая в регионе прошли сильные ливневые дожди. И эти дожди спровоцировали оползень на одном из терриконов. Произошло сползание части породного отвала. Когда эта масса в сотни тонн сползала с террикона — открылось жерло вулкана. Из-за резкой смены температур, попадания воды произошел взрыв.
Извержение вулкана. В прямом смысле слова. Ведь наши терриконы это напластования породы, угля, выданного из шахты, и многих других элементов, в том числе и редкоземельных металлов да и в самом угле. Так вот: температура в центре такого отвала породы, особенно конусообразного, превышает 3-4 тысячи градусов. То есть, по сути, город Донецк и шахтерские города окружены медленно прогрессирующими вулканами. Есть хорошая, красивая песня про Донецк — город с голубыми терриконами, город серебристых тополей. Но голубые терриконы — это не поэтическая метафора. Ночью вы может увидеть зарево над терриконами. Голубое зарево создает высокая температура, которая внутри этого террикона, а также излучение редкоземельных металлов. И любое воздействие ливневых потоков на террикон может привести к катастрофическим последствиям.
Если быть точным, то у нас было две подобных аварии. Первая произошла несколькими годами раньше на шахте №7 «Трудовская» в Петровском районе Донецка. Тогда, к счастью, обошлось без жертв, жилых домов рядом не было.
Поэтому, авария прошла тихо, без резонанса. Ученые задумались — а что, собственно, произошло? Но серьезного значения случившемуся, не придали. А вот потом произошел взрыв террикона в Димитрово — десятки людей погибли, они не успели пойти на работу, дети не успели пойти в школу, было раннее утро. Люди даже не успели осознать, что происходит. Как раньше назывались эти шахтные поселки вокруг терриконов — Собачевка, Нахаловка. На старых фотографиях, мы можем увидеть — эти лачуги стоят прямо около терриконов. Люди брали уголь с террикона, отапливались, жили там и ничего не боялись, потому что не знали, что их ожидает.
Когда произошел тот случай, впервые правительство Украины приняло решение о выселении людей из таких зон. У нас, до 90-х годов, ежегодно планировалось количество жилья на выселение людей из 100-300 метровой зоны терриконов, опасной для жизни. Да и не только для жизни, и для работы, когда промышленные строения шахты расположены рядом — тоже есть риск. Никто ведь не знает, с какой стороны придет беда. Любой склон может дать трещину, и тогда произойдет выброс горячей породы, газа. Я видел много в своей жизни аварий, много горя и слез. Но то, что я увидел тогда, участвуя в расследовании в качестве научного консультанта — буду помнить до самой смерти. Под породой, под горячей породой откапывали жилье и людей. Они сгорели заживо, такая высокая была температура.
Опознать их было невозможно, ориентировочно, по опросу знакомых, знали где, какая семья жила. Собственно и точное количество жертв никто не знает. Более 60-ти, а точно… Дело в том, что эти вот поселки, в те годы, они не были зарегистрированы, не было никаких землеотводов, и разрешений на строительство. Откуда такое название — «Нахаловка»? Люди просто занимали свободные территории и строили себе дома, где им удобно.
После аварии ввели порядок выделять жилье. Тогда был порядок — 20% построенного жилья отдавалось людям, для переселения от терриконов. А потом уже городу отдавалось, для ветеранов, и так далее. Также надо было создавать организации, которые занимались бы профилактикой подобных происшествий. Старожилы помнят — при въезде в Горловку был самый красивый во всем мире террикон шахты «Кочегарка» — конусовидный, острый, высотой более 100 метров. Это первый террикон, которому в целях безопасности снесли верхушку, потому что он был угрозой для города Горловки. Теперь плоский он такой, невзрачный, а раньше, когда мы не знали об опасности, мы гордились — вот какой у нас красивый террикон, лицо Горловки, лицо Донбасса!
В Украине было создано 40 трестов, управлений по рекультивации и тушению породных отвалов. Проектные организации составляли специальные планы, выделялись техника, люди, средства. И сейчас есть опасные терриконы. Это очень серьезно — ведь уже 12 последних лет проблемой никто не занимается! (По данным Госуправления экологии и природных ресурсов в Донецкой области в регионе насчитывается 580 терриконов, из них 114 горящих. На территории Донецка — 30 горящих.)
Запах серного колчедана можно иногда почувствовать находясь в центре города. Например в Торезе — горел террикон, весь город был задымлен. А серный колчедан — это как раз тот элемент, который способен давать искру высокой температуры. Кстати, многие аварии в шахтах, взрывы метана спровоцированы именно искрой, которую вызвал металлический резец комбайна о серный колчедан. Я однажды видел страшную картину — за проходческим комбайном шлейф пламени, сгорал метан воспламенившийся от такой искры.
Если вы увидите террикон выше 50 метров, знайте, он уже представляет угрозу.Особенно, если террикон конусообразный. Но можно же и с другой стороны смотреть на эту проблему. Если мы боремся с метаном, и, забирая его в шахте, можем использовать его в промышленных целях, решать газообеспечения городов, то почему мы не задумываемся об использовании терриконов, этих искусственных вулканов, если там такие высокие температуры? Ученые национального Горного университета Украины, который находится в Днепропетровске, еще давно разработали ряд предложений, связанных с использованием высокой температуры терриконов. Над этим работали специалисты Донецкого технического университета. Обратите внимание на действующий террикон, то есть тот, куда шахта продолжает возить породу. Рельсы от высокой температуры изгибаются, шпалы горят, канаты горят.
Температура, которая поднимается из недр такого породного отвала — ее же можно с пользой использовать — пробурить скважины и установить приемники тепла. Подобные технические решения давно разработаны. Мы можем снизить опасность и получить тепло. Другое дело, что нужны организации, которые бы этим занялись. Немногие шахты потянут такую задачу. Хотя шахта, это же не просто предприятие по добыче угля — это целый консорциум. И пока шахта работает, она занимаются решением комплекса вопросов. Прежде всего — воду откачивает. Еще, к слову об опасности воды, такой пример. В начале 80-х годов, в Донецке, по улице Розы Люксембург, пятиэтажный дом провалился. Выяснилось, что тоже — виноваты подземные шахтные воды. Они подмыли фундамент, произошло оседание. Разрушен дом, погибли люди. Сейчас там новый дом построили.
Горловка, Донецк, Макеевка — это огромные подработанные территории. Породу и уголь вынули — вот терриконы стоят, а там, под землей — пустота. Ведь сегодня никто не контролирует оседание земной поверхности. Америка, Польша, Германия, почему там не видно терриконов? Да потому что они эту породу перерабатывают, смешивают ее с песком другими добавками и закладывают выработанное пространство. Для нас это не новость — у нас в 1975 -76 году на шахте Горького работала такая установка по закладке. Было решение правительства для шахт Центрального Донбасса — разрабатывать проекты и сметы на строительство закладочных комплексов.
Это все было. Но об этом мы забыли. Сегодня нет тех организаций, которые этими вопросами бы занимались! Вот закрывают шахты. На новых шахтах нет конусных отвалов, все отвалы плоские, а вот старые, которые уже закрыты и сейчас закрываются — с горящими терриконами. Кто будет контролировать проседания? Откачивать воду? Тушить терриконы? Если этим должна заниматься Укрреструктуризация, надо определять ее функции, то есть эта организация должна не просто закрывать предприятия, а и на многие последующие году контролировать все работы по безопасности. Иначе в Донбассе будет большая беда. У нас же есть факты, когда взрываются жилые дома и квартиры. Потому что — метан! Проседание поверхности всегда связано с усиленным выделением метана. В погреба, в подвалы. У нас, украинских ученых, достаточно уникальных научных разработок, есть опыт и потенциал, чтобы решать все эти вопросы. »..
Проблема терриконов периодически поднимается в регионе. И сходит на «нет». И продолжают стоять эти символы Донбасса, внутри которых, по некоторым данным, бурлит чуть ли не вся таблица Менделеева, этакими спящими великанами. И не дай Бог, они проснуться...
