Двенадцать лет назад Римский кинофестиваль был создан немножко в пику Венецианскому — итальянское правительство решило, что старейший в мире Венецианский фестиваль слишком уж состарился, и надо дать дорогу молодым, сделать свежее вливание международному фестивальному движению. В новорожденный Римский фестиваль вложили немалые деньги, и он начал свою бодрую жизнь. В первый же год с главным призом уехал Кирилл Серебренников («Изображая жертву»), Алексей Федорченко становился тут лауреатом почетного Марка Аврелия как надежда мирового кино. Словом, история отношений российского кино с Римским фестивалем сложилась вполне благополучная. И вот нынче на 13-м Римском фестивале появляется фильм Рената Давлетьярова «Донбасс. Окраина», хоть и не в главных программах, а в программе «Встречи/Другие события».
Но по порядку. В грузовике трясутся два украинских солдата. Один из них возбужденно рассказывает про невесту где-то в украинской глубинке, строит планы на мирную жизнь, и любой первоклассник понимает, что сейчас парня убьют. После таких эпизодов смотреть уже незачем, но надо. Второй солдат оказывается в подвале, где засела компания из сепаратиста-новороса, трех молодых женщин и немолодого интеллигента опять же из украинской провинции. Соединились несоединимые, сошлись несходимые, и ясно, что сейчас начнется человеческая история с переоценкой ценностей у украинского солдата. Потому что сепаратист Анатолий в исполнении Гелы Месхии — сам ангел, правда, в военной форме, с автоматом и нашивкой «Новороссия». К тому же он красив, статен и бесконечно суетится, пытаясь всех увлечь своей закшаливающей филантропией — то от лекарства откажется ради местной старушки, то больному мальчику примется бульончик добывать. Ну правда — ангел. Тем временем девушки переругаются — одна из них местная новоросска, другая — волонтер из Киева, третья — убежденная «бандеровка». Потом они поймут, конечно, что политика не должна их разделять, и примутся обниматься и хором плакать. Перевоспитаются все, кроме немолодого интеллигента, который окажется ох как непрост.
Первый же титр, появившийся на экране еще до начала фильма и «объясняющий» зрителю, что там на самом деле происходит в Украине, расставляет все точки над «i» и опровергает все попытки Давлетьярова откреститься от политики. Титр рассказывает, что в Украине произошел государственный переворот, что восток страны не согласился с таким положением вещей, а украинская армия тут же начала за это бомбить весь восток и убивать мирных жителей.
Если бы не трагическая тема и не погубленные жизни, тут было бы над чем радостно посмеяться. Особенно смешно герои разговаривают — на чистом русском языке, по всем правилам, но для придания видимости украинского языка все время говорят «шо», «хде», «куды-никуды». Ну вот спрашивается — на что Минкульт дал этому фильму 25 млн рублей? Неужто консультанта хотя бы по таким простым вещам не могли найти? Или вот, например: в фильме есть эпизод, где герои обсуждают запрет снимать в кино курящих людей. Всерьез обсуждают, эмоционально. Друзья, вы перепутали — это в России запрещено, а в Украине — сколько хочешь. В ответственный момент, когда возникает неуместная распря между обитателями подвала, новоросс Анатолий говорит: «Пожалуйста, не надо со мной спорить». Сразу вспоминается анекдот про то, как американской делегации на российском заводе переводили слова рабочего: «Кто-то вступил в интимные отношения с твоей матерью, ты, гулящая женщина, даже эту шестеренку, гулящая женщина, не можешь правильно сделать» и так далее. Режиссер, судя по всему, неплохо знает фольклор родной страны — перевод у него получился качественный.
Зато видели бы вы украинских военных в фильме — вот это, я вам скажу, зрелище. Все Фредди Крюгеры — просто тьфу по сравнению с монстрами из недр украинской армии. Как войдут в дом — тут же бегут женщин насиловать. Кого не изнасилуют по причине возраста жертвы, например, ту утопят в ванной или автоматной очередью в спину положат. И лица у украинских солдат такие дикие-дикие, страшные-страшные, разговаривают они только сквозь зубы, носят темные очки, морды небритые. То ли дело наш новоросс Анатолий — зубки белые, разглагольствует — хоть сейчас в институт благородных девиц профессором, книги читает. Но это вы еще пограничника на границе Украины и России не видели, который про плененного украинского солдата ласково так говорит: «Он ранен — пускай его сначала врач осмотрит» — в ответ на предложение сделать с пленным что-то непотребное. Просто какое-то прибежище ангелов этот восток Украины. Правда, нигде почему-то не говорится о том, откуда у сепаратистов оружие, но разве это так важно, когда речь идет об искусстве вне политики?
Речь ведь не о том, что все обязаны снимать хорошее кино. Но, во-первых, почему государство должно давать деньги на заведомо провальный продукт? В том, что продукт будет провальным, можно было не сомневаться с самого начала — от сценария за километр несет дурной сериальщиной, благо что сценарист Алексей Тимошкин на этой ниве и подвизается.
Во-вторых, такое безоглядное обслуживание властной идеологии и поощрение этого обслуживания государством говорит о полной девальвации и порочности такого явления, как государственная поддержка искусства и кинематографа в частности. То, что Минкульт пробил на международную арену именно фильм «Донбасс» Давлетьярова, — свидетельство окончательного воцарения идеологического и политического моментов в отношениях искусства и государства. Еще несколько лет назад фильм такого рода никому не пришло бы в голову толкать на международный фестиваль.
Не припомню ни одного случая, чтобы было стыдно за российский фильм на зарубежном киносмотре. Канны, Венеция, Берлин, Торонто, Роттердам, Рим — это Звягинцев, Сокуров, Федорченко, Серебренников, Хлебников. Разные люди относятся к этим режиссерам по-разному, но вне зависимости от радикально разных порой мнений, все они (этот список можно продолжить) представляли и представляют то лучшее, что происходит в нашем кино. Стыдно не было никогда.
Отныне, похоже, мы перестали стесняться. Нам, видимо, уже наплевать на то, что подумают о нас эксперты, — нам надо переть танком идеологии на еще не охваченные территории. Что бы ни говорил режиссер, «Донбасс. Окраина» дышит ненавистью. Такой, знаете, животной, необъяснимой ненавистью. Любви в фильме нет ни на грош — только нелепая ширма в виде душки-новоросса, братающихся девушек разных политических убеждений и льющуюся с экрана украинскую песню «Нiч така мiсячна, зоряна, ясная».
Скоро в Париже пройдет Неделя российского кино, продюсер которой как раз Ренат Давлетьяров. Разумеется, «Донбасс. Окраина» задуман там как гвоздь программы. Хочется надеяться, у французов для этого гвоздя гвоздодер найдется.
