Второй за время президентства Владимира Зеленского масштабный обмен, согласованный между Киевом и Москвой (впрочем, в Москве предпочитают считать, что это обмен между Киевом и «народными республиками»), привел – как и первое освобождение украинских заложников – к противоречивым последствиям. И эти противоречия не случайны, они тщательно режиссируются Кремлем и направлены на дестабилизацию ситуации в Украине.
С одной стороны, было бы странно упрекать Владимира Зеленского за естественное желание освободить своих сограждан, которые находятся в тюрьмах «ДНР» и «ЛНР», нередко без суда и следствия и по надуманным причинам. Да и суд на оккупированной территории настоящим правосудием не назовёшь.
Среди освобожденных – украинские военные, взятые в плен во время боёв на Донбассе, журналисты, которых посадили просто за то, что они передавали информацию, активисты.
С другой стороны, в Кремле уже не впервые используют ситуацию для того, чтобы включить в
обменные списки тех, кто не имеет, собственно, никакого отношения к самой процедуре обмена. Так было во время первого обмена Зеленского, когда в Киеве стремились освобождать
украинских граждан, а в Москве… тоже украинских.
Кейс важного свидетеля
Большая часть переданных России имела не российское, а украинское гражданство. А главной фигурой того обмена был Владимир Цемах, важный свидетель в деле об уничтожении малайзийского пассажирского самолета. И дело было не только в том, что освобождение Цемаха исключило возможность его участия в международном трибунале, который готовится в Гааге.
А еще и в том, что освобождение человека, задержанного в ходе успешной, но очень тяжелой операции украинских спецслужб на оккупированной территории Донбасса, только увеличило пропасть между властью и патриотической частью общества. И заодно ухудшило отношения Украины и Нидерландов: в Гааге освобождение Цемаха было воспринято как фактическое нежелание Украины содействовать объективному расследованию катастрофы.
Нечто подобное произошло и сейчас, когда в списках по обмену, касающихся Донбасса, появились фамилии людей, не имеющих никакого отношения к войне на востоке Украины – «беркутовцев», участвовавших в уничтожении «небесной сотни» на Майдане 2013-2014 годов, и террористов, организовавших взрыв в годовщину Майдана в Харькове – тогда тоже погибли люди.
Гуманитарный аспект против юридического
Выдачи «беркутовцев» в Кремле требуют уже давно. И, вероятно, вовсе не потому, что в Москве они кого-то интересуют персонально. Само освобождение людей, которых обвиняют в убийствах – это то же самое углубление пропасти, которую в Москве продолжают упорно рыть. Пропасти между украинской властью и обществом.
В Москве смогли понять, в какую ловушку можно заманить Зеленского, – и успешно заманивают. Украинскому президенту необходимы успехи в вопросе прекращения войны на Донбассе. Но поскольку сам конфликт не прекращается, освобождение людей сегодня – единственная реальная возможность продемонстрировать хоть какой-то прогресс, причем понятный каждому человеку.
Ради этого прогресса
украинский президент пошел и на освобождение бывших сотрудников «Беркута», и на игнорирование позиции родственников убитых в Киеве и Харькове, и на слом юридической
процедуры, который любому непредвзятому человеку не мог не показаться вопиющим беззаконием в российском или белорусском стиле, и на согласие с «очищением» освобожденных –
то есть на отказ от их дальнейшего юридического преследования. Но результат – есть. Люди – дома.
Однако это – гуманитарный аспект проблемы. А есть еще и политический: эффект от освобождения пленных скоро исчезнет, а глубина пропасти не изменится. При этом Кремль будет действовать в том же духе и дальше – обещая прекратить конфликт или хотя бы «просто прекратить стрелять», побуждать Зеленского к таким решениям, которые будут все в большей степени углублять пропасть и, в конечном счете, вызовут взрыв. На что, собственно, и рассчитывают в Москве.
