Мы часто пугаем друг друга словом «катастрофа». «Если не сделать того-то и того-то, то будет катастрофа». «Состояние дел катастрофично». «Если продолжать в том же духе, то катастрофа неминуема». И кажется, то вот-вот «выедет всадник бледный» или все потонет, как Атлантида. Однако время идет и ничего не происходит. Во дворе смеются и играют дети, мужики пьют пиво – плохонькое, но забирающее. И люди спрашивают: «Ну, и хде ваша катастрофа? Сколько еще ждать? Да, бросьте вы, не будет никакой катастрофы, мы идем вперед и ломим шведов!»
Однако катастрофы бывают и не такие весёлые – с громом, молнией и потопом, а вполне как бы обыденные, скучные. Можно сказать, незаметные. С античности известна формула: если бог хочет наказать, он лишает разума. А заодно и морали, цели и идеи, добавим мы. Всего этого наше сегодняшнее поколение лишено – в этом его катастрофа и в этом, смею предположить, божественное наказание. А вот насколько оно страшное, насколько его можно компенсировать плохим пиво и собянинской плиткой, естественно, это можно обсуждать, но каждый должен решить сам.
И не сказать, чтобы в этом положении вещей был какой-то секрет. Буквально на днях Г. Явлинский написал: «А наша страна лишена каких бы то ни было ориентиров. Напротив, за пять последних лет Россия превратилась в страну с отрицательной репутацией и еще более укрепила представление о себе как о государстве-мафии, идущем по «пути, которого нет», — в Евразию, Китай, назад в СССР, еще куда-то... От такой репутации избавиться будет крайне сложно. И в этих условиях любая, даже незначительная проблема становится разрушительной».
Его пост мгновенно получил 2,5 тысячи лайков и был размножен 363 раза, где получил еще дополнительные лайки. Не тайна, то есть.
***
Россия – страна, обращенная в прошлое
В прошедшее, несуществующее и пригрезившееся.
Одни мечтают о поднимающемся с колен царизме до 17 года, другие вспоминают славные традиции Псковской и Новгородской демократии (от которой, признаться, ничего не осталось, как и от всех последующих российских демократий, и о которой рядовые обыватели не имеют абсолютно никакого представления). Третьи апеллируют к менеджеру всех времен и народов Сталину, от которого, напротив, осталось много хорошего, например, Беломорско-Балтийский канал.
Особенно эта нервная обращенность в прошлое заметна в майские дни, когда празднуется день труда при фактически полном отсутствии нормальных чего-то полезное производящих трудящихся (их частично заменили гастарбайтеры) и Победа над фашизмом, когда нельзя сказать, что сегодняшняя модификация сильно не фашистская. Во всяком случае, она явно позаимствовала основные повадки сталинского фашизма: милитаризм, агрессию, безальтернативность и непогрешимость репрессивной власти.
Неслучайно впервые в истории советских и постсоветских первомаев была разогнана, побита и арестована вполне себе легальная петербургская колонна демократов всего лишь за то, что они не несли традиционную бормоталку «Мир. Труд. Май», а несли фейковое сообщение, что «Путин не вечен». Тогда как очевидно, что он вечен.
Когда я написал нечто похожее в Фейсбуке, у меня вышел спор с одним товарищем по поводу того, «мы – страна победившего фашизма или не победившего». Он, естественно, отрицал это, потому что настоящий фашизм на Украине, а у нас, ну, может быть, немножко авторитаризма. Но другая мудрая женщина вдруг неожиданно дала очень точное определение: фашизм – это когда полицейский, который обязан вас защищать и служить закону, получает наслаждение от того, что бьет вас палкой в автозаке. Очевидно, что формула подлежит развитию: на место полицейского стоит поставить целого президента, судью, народного депутата, партийца…
Со своей стороны, я постарался объяснить своему оппоненту, что фашизм, на который я намекаю, это не ругательство, а бесстрастное научное определение, которое позволяет нейтральному исследователю соотнестись с исследуемой реальностью. Ибо вы море называете морем, потому что там много воды. А огромное количество собранных вместе идиотов и сволочей – вот и фашизм. Что касается споров о прошлом, пусть даже очень жарких, то в них нет ничего плохого. Если вы извлекаете уроки. Но если вы оттуда извлекаете одну лишь ненависть или разрешение на повторение очевидных гадостей, вроде мучения людей, то это, очевидно, плохо. Что тут неясного?
***
Неожиданная иллюстрация
Молодой, но уже очень популярный блогер Ю. Дудь выпустил научпоп фильм о Колыме. Очень спокойный, очень телевизионный, очень попсовый, очень парфеновский по духу и стилю, очень такой клубный, в котором на пальцах, как в букваре, объяснил: а знаете, дети, что советская власть изрядно морила людей голодом и холодом? Причем в этом его тезисе не было ничего майданного, антипутинского, антигосударственного или антироссийского. Потому что, да, морила, из песни слов не выкинешь, но поморила, а потом, когда Усатый помер, вроде как и бросила. Дважды два четыре. Мама мыла раму.
Но тут произошел просто ужасный всплеск негативных эмоций, как будто Дудь помочился в вечный огонь. Лидеры «возмущенцев» конкретизировали претензию. Дудь виноват в том, что снова соблазняет молодежь свободой и демократией.
«Оказывается, фокус, который был произведён в 1987–1991 гг. — вполне можно ещё раз повторить, — тревожится Захар Прилепин, мистер Хайд при гуманисте докторе Джекилле С. Шаргунове. — Прежним результатом заказчики не удовлетворены: мы как-то выползли и отругиваемся теперь». (NB: вылезли в путинизм а-ля Бутефлика.)
Тут надо заметить, что Джекилл – главный редактор онлайнового издания «Свободная пресса», а заправляет в ней мистер Хайд, группируя вокруг отморозков неосталинистов. Оба – русские писатели. Или один, расщепленный надвое. Пока депутат-гуманист Джекилл-Шаргунов где-то спасает маленьких медсестер из заброшенной деревеньки, вооруженный ассасин (реально вооруженный, ведь он возглавлял какой-то отряд на Донбассе) Хайд-Прилепин поднимает орды русских варваров и ведет их на штурм гуманизма и свободы. Днем у нас действует Шаргунов, ночью – Прилепин.
«…на Колыме сидело огромное количество жулья, негодяев, убийц, реальных шпионов, — продолжает размышлять Прилепин о фильме Дудя, — и даже если судебная и пеницитарная советская система работала криво или подло, она всё-таки старалась соблюдать признаки законности».
Не то даже страшно, что он (или все они) не признают великую национальную трагедию за трагедию, делают вид, что верят в «огромное количество шпионов», а то, что они тащат в наши дни мораль, что есть такие обстоятельства, когда допустимо морить людей голодом на пятидесятиградусном морозе и закапывать в мерзлую землю.
Когда? Когда они не наши. Когда они агенты влияния Запада. И вот в соседней колонке они пишут про отравленного «не нашего» Д. Быкова: «Даже взглянув в вечность, писатель ничего там не понял и не увидел, кроме собственного отравления». То есть виноват был в том, что в бессознательном состоянии ему не привиделась сверкающая суверенная Россия, а чо-то он обозлился на отравителей. В общем, и Быкову добрые читатели «Свопрессы» советуют поскорее сдохнуть.
Не менее страшно и откровенно рассуждает якобы либеральный О. Кашин, почти полностью солидаризуясь с приятелем Прилепиным, хотя его колонки в «Республике» и он не отрицает западную концепцию прав человека, по крайней мере, сходу: «Но, может быть, в этом и есть настоящая причина бесконечности и безвыходности нынешних споров о Сталине – всех тянет в археологию, и никто не вспоминает о моральном банкротстве антисталинистов восьмидесятых-девяностых. Нынешний Захар Прилепин был бы просто невозможен без Николая Сванидзе 1996 года...»
Упс! Я постарше республиканца Кашина и тоже жил и действовал в восьмидесятых-девяностых, но что-то я не помню морального банкротства антисталинистов. Тем более не видел, чтобы Сванидзе при мне рожал Прилепина или совершил что-то подобно нестерпимое. Сванидзе даже не расстреливал Белый дом и не отоваривался на залоговых аукционах, как может показаться после чтения кашинского эссе, а только излагал свои антисталинские взгляды. Но в сегодняшней России это приравнивается к преступлению, порождающему тьмы прилепиных.
