На днях премьер-министр Польши Беата Шидло заявила, что официальная Варшава имеет право запросить у Германии репарации за нанесенный стране ущерб во время Второй мировой войны. «Польша говорит о справедливости. Польша говорит о том, что должно быть выполнено. Мы являемся жертвами Второй мировой войны. Мы являемся жертвами, которым ущерб никаким образом еще не был возмещен», — сказала пани Беата.
Критикам этой идеи Беата Шидло предложила посмотреть на историю Польши и вспомнить, что происходило на польской земле во время Второй мировой. В Германии деликатно заявили в ответ, что, безусловно, осознают свою моральную и финансовую ответственность за Вторую мировую войну, но вопрос репараций давно решен. Окончательно и бесповоротно.
Вроде бы, какое нам до этого дело?
Заочный диалог об итогах самой страшной (пока) войны в истории человечества ведут между собой Польша и Германия. Две страны Евросоюза. Политические союзники.
При этом Германия сыграла важную роль, в том числе финансовую, в интеграции Польши в единое европейское пространство. Но по факту от репараций постгитлеровской Германии в 1953 году официально отказалась Польская Народная Республика. Страна, которую нынешняя польская власть открыто называет «советской колонией» и отказывается признавать «законной Польшей».
Дело в том, что и этот отказ, и сам разговор о репарациях — это иной взгляд на историю умопомрачительной трагедии, унесшей, по минимальным оценкам, более 70 миллионов человеческих жизней. Вдвое больше населения современной Польши и три четверти населения современной Германии.
И России придется смириться с тем, что нашу официальную трактовку Второй мировой вряд ли безоговорочно примут все страны – участницы тех событий. В российской версии этой истории есть одна безоговорочная правда — это великая победа советского народа (вместе с союзниками, в том числе США) над гитлеровской Германией. Но немало и фигур умолчания. У нас, например, не особенно принято вспоминать даже о том, что Сталин в 1947 году запретил праздновать День Победы — и его не праздновали до 1965-го.
Для переживших войну это был поначалу не столько праздник, пусть даже «со слезами на глазах», сколько ужас и боль потерь. И только послевоенные поколения уже могли воздать дань благодарности победителям.
Проблема в том, что у польских властей есть веские моральные основания не считать нынешнюю Польшу преемницей ПНР. Например, нынешняя российская власть, при всей своей любви ко всему советскому (а у некоторых даже лично к товарищу Сталину), тоже возражает, когда кто-то пытается называть Россию прямой преемницей именно сталинского СССР. Ассоциироваться с «1937 годом» наша власть не хочет. И правильно делает.
Незадолго до реплики польского премьера по поводу репараций от Германии министр иностранных дел Польши Витольд Ващиковский заявил, что Советский Союз вместе с Германией «значительно поспособствовал» началу Второй мировой войны.
В конце существования СССР, в декабре 1989 года, советская власть благодаря работе комиссии под руководством секретаря ЦК КПСС Александра Яковлеваофициально признала наличие секретных протоколов к пакту Молотова – Риббентропа. Сами секретные протоколы были найдены в 1992 году, их подлинность, что называется, — «медицинский факт».
Министр обороны Польши напоминает об исторических процессах, которые не вписываются в сегодняшнюю официальную российскую трактовку событий Второй мировой. У нас та война сейчас «как бы» начинается прямо с Великой Отечественной.
С вероломного нападения Гитлера на СССР 22 июня 1941 года. В ней словно нет боевых действий в Польше и Финляндии. Но нападение Гитлера на СССР потому и было вероломным, что нападала Германия на страну, с которой имела договоренности о разделе Европы.
Можно осуждать Польшу за решение демонтировать памятники советской эпохи. Но и в самой России, согласитесь, нет памятников, например, Чингисхану (которые есть, например, в Монголии). Нет стран, которые бы хотели увековечить у себя память тех, кого считают оккупантами.
В Польше, говоря о Второй мировой войне, СССР разные люди называют и оккупантом, и освободителем — так иногда случается в истории.
Есть еще один показательный свежий скандал вокруг истории Второй мировой войны — из-за строительства обновленного музея на месте бывшего нацистского лагеря смерти Собибор в Люблинском воеводстве Польши. Нидерланды, Израиль и Словакия решили не приглашать Россию (по российской версии — исключить ее из состава Международного управляющего комитета, отвечающего за строительство музея «Собибор»). Хотя по факту возражала только Польша.
В России на это обиделись, вызвали в МИД послов трех стран, назвали позицию Израиля «историческим предательством», а само решение — «вопиющим фактом исторической амнезии». Но какая же это амнезия — никто ведь не собирается истреблять память о фашистском лагере смерти, где нацисты убили сотни тысяч евреев. Наоборот, будет новый музей, и в нем едва ли не найдется место для отражения роли советских солдат в ликвидации этого лагеря.
Вот что дословно сказал премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху во время блицвизита в Москву и встречи с российским президентом 23 августа: «Мы, и я лично, никогда не забываем ту историческую роль, которая была у России и у Советской армии в победе над фашизмом. Мы говорим об этом во всех местах, недавно это было продекларировано в кнессете. В этом контексте Израиль не может выступать против участия России в важном проекте в бывшем концлагере Собибор. Советский офицер еврейского происхождения, который был во главе знаменитого восстания в Собиборе (лейтенант Александр Аронович Печерский. — «Газета.Ru»), неслучайно является национальным героем и здесь, в России, и у нас, в Израиле».
Но спросите в России у прохожих даже в крупном городе, кто и что знает о подвиге лейтенанта Александра Печерского и о нем самом, — многие ли ответят?
Участия России в проекте музея на польской земле не хочет Польша. Имеет право — просто потому, что это ее земля. Но это не снос памятника — это его создание. Нам же обязательно надо добиваться, чтобы в Собиборе оставалась память о подвигах российских солдат. Этого можно и нужно требовать.
Мы рьяно боремся за сохранение в других странах памяти о роли СССР во Второй мировой войне, но в самой России до сих пор не написана полная академическая история той войны. И даже можно понять почему. Будет много неприятного и про некоторых наших военачальников, и про роль карательных органов НКВД, и лично про товарища Сталина, продолжавшего репрессии против советских солдат и офицеров даже после нападения Гитлера.
В 2009 году представители Минкультуры РФ делали доклад в Совете Федерации: в документе приводились данные, что за десять лет — с 1999 по 2009-й — в России было разрушено две тысячи памятников, касающихся истории Великой Отечественной войны. Так что нам бы лучше научиться хранить память о своем подвиге у себя дома. И заботиться должным образом об оставшихся живых ветеранах.
Но есть и более глубокая проблема.
Догоняющее прошлое часто сильно влияет и радикально меняет отношение государств к историческим событиям.
В России история Великой Отечественной войны стала одной из основ, на которой власть пытается выстроить новую государственную идентичность.
Однако наша сегодняшняя внешняя политика последних лет не могла не произвести впечатления на Польшу и страны Балтии. Про Украину и говорить нечего. Жажда декоммунизации в странах бывшего соцлагеря и постсоветского пространства будет только нарастать, если российские политики сами не изменят свое отношение к этим государствам. Если не признают за ними право на выбор политического курса и союзников, на дискуссии по поводу их национальной истории.
Нам в России надо научиться разделять подвиг советского народа и сталинские преступления, в том числе в международной политике. Чтобы догоняющее прошлое не обернулось против нас самих.
А устные требования репараций Польши к Германии доказывают, что процесс споров об итогах Второй мировой войны, радикально перекроившей карту мира, глубокий и сложный. И может быть не связан с Россией или исторически непростыми российско-польскими отношениями.
