Я сейчас не буду про блокаду, ветеранов, голод, великую войну и крошки со стола. Я про современность. Про наши дни. Про сегодня.
Рита в нашей семье появилась первой, лет десять назад. Было ей шесть
или семь лет. Пожарили яичницу. У ребенка были совершенно квадратные
глаза - как вы это сделали? За шесть лет в детском доме ребенок ни разу
не видел жаренного яйца. Только вареные.Мясо есть не могла. Отсутсвовал
жевательный рефлекс. Ну то есть вот совсем - только каша и картофельное
пюре. Ну, еще вареную курицу. Это максимум. В шесть лет - панкератит,
дефицит веса, рвота от любой пищи, которая не представляет из себя
перетертую с водой детдомовскую кашу.
Ну, бог с ним. Это было десять
лет назад - темное прошлое, проклятое либеральное наследие, дешевая
нефть, Путин всего пять лет у власти.
Ок. Свету взяли из детдома два
года назад. О том, что она никогда не видела — не то что не ела, не
знала о его существовании, то есть даже на картинке не видела! —
винограда, мы выяснили в её первый же визит. Как раз Новый Год был.
Ставлю виноград на стол, спрашивает — что это такое. Начал выяснять.
Арбуз знает. Помидор знает. Огурец знает. Банан знает. Дыню — уже нет.
Все, что сложнее киви — даже спрашивать не стали. На улице выяснилось,
что не знает снегокат. В 14 лет ребенок в зимней нефтедобывающей стране
ни разу в жизни не видел снегоката. Зато, как включили телевизор, тут же
выпалила: „Это Путин, он хороший!“
Это два года назад. Путин 15
лет у власти, нефть по стопятьдесят, Ротенберги, Олимпиада,
Сверхдержава, князь Владимир, сакральность, духовность,
Путин-Путин-Путин.
Ребенок в детском доме в трехстах километрах от
Москвы за четырнадцать лет в нефтяной энергетической сверхдержаве ни
разу в жизни не видел винограда. Доказано.
В Брянской области позавчера уничтожено 200 тонн персиков, нектаринов, винограда и других фруктов.
В психиатрии есть такое понятие - нравственная идиотия. Это когда у
человека отсутствуют какие-либо из важнейших эмоций. Например,
сострадание, любовь, уважение, инстинкт защиты детей.
Ну… Ну, короче, и так все понятно.
Чего тут еще говорить-то.
