Незнакомец, зашедший в квартиру Виталика, сразу бы прописал хозяину диагноз — «Шизик». Идеальная чистота, идеальный порядок, идеально выстроенные по размеру книги в идеально белом шкафу, идеально разложенная в ящиках одежда и даже носки с трусами были идеально выглажены и идеально сложены в небольшом шкафчике в ванной.
Посуду Виталик мыл сразу же после готовки и после каждого приема пищи, а потом в течение двадцати минут полировал раковину сотней чистящих средств, пока она не начинала идеально блестеть. Одежда отправлялась в корзину для грязного белья каждый вечер, а если Виталик замечал на полу крошку или незначительную соринку, в комнату сразу вызывался подарок друзей — умный пылесос, которому Виталик дал имя «Шницель». Все из-за друзей, запрограммировавших в робота с пару десятков смешных фраз, одной из которых была и «Шницель чертов. Опять из-за одной крошки квартиру пылесосить». Друзья ласково называли Виталика «чистюлей», а тот, улыбаясь после их ухода, снова вызывал на уборку Шницеля. Робот, ехидно жужжа моторчиком, безропотно подъезжал к найденной соринке и засасывал её в свое жадное нутро. Незнакомцы точно бы назвали Виталика шизиком, а ему просто нравилась идеальная чистота и порядок повсюду.
Поэтому поездка на дачу к старому другу стала для Виталика сущим кошмаром. Когда он выбрался из машины и, широко распахнув глаза, осмотрел «угодья» Васи — товарища, с которым дружил еще с детского сада, то лишь неодобрительно проворчал что-то себе под нос и направился к небольшому покосившемуся домику, чтобы переодеться.
Вася переоделся еще дома и теперь терпеливо ожидал друга у сарайчика с инструментами. Ну, а когда Виталик наконец-то выбрался из домика, Вася, не сдержавшись, громко рассмеялся, заставив друга покраснеть. И смех его был вполне понятен, потому что Виталик надел серые штаны, белую майку, а поверх майки накинул ярко-желтую толстовку. Сам же Вася разгуливал в отцовских вытянутых штанах, замусоленном тулупе и старых кроссовках, у которых почти отвалилась подошва. Со стороны наверняка казалось, что к деревенскому жителю приехал в гости городской сноб.
— Ничего смешного, — заметил Виталик, подходя к сарайчику. Вася же, сдержав улыбку, лишь кивнул.
— Тебе говорили, что чуть-чуть хаоса в жизни — не есть плохо? — спросил он и, увидев скепсис на лице Виталика, вновь рассмеялся.
— Очень много раз, — ответил Виталик. — Не вижу ничего плохого в идеальности и порядке.
— Слушай, дружище. Ты приехал ко мне на дачу, чтобы помочь, так? Так, — бросил Вася. — Это значит, что мы будем заниматься грязной и тяжелой работой, так? Так. Так какого черта ты в светлое вырядился? Не жалко потом выбрасывать будет?
— Да у меня другого-то и нет, — пожал плечами Виталик и улыбнулся. — Ну, с чего начнем?
— По-хорошему, надо траву убрать, — почесал голову Вася, окидывая взглядом заросший двор. — Возьмешься?
— А зачем я тогда сюда приехал? — съязвил Виталик и, открыв дверь сарая, в ужасе отпрянул.
— Видать, чтобы пауков пугаться, — меланхолично кивнул Вася и, вытащив острую косу, протянул её другу. — Держи. И в обморок не падай, если ящерицу или полевку увидишь. Я пока забором займусь…
Когда время перевалило к обеду, Виталик убрал лишь половину двора, но и этого было достаточно, чтобы его идеальное сердце воспрянуло от осознания идеально проделанной работы. Вася, закончивший поправлять забор, ополоснул лицо водой из ведра и, крикнув другу, что едет в магазин, ушел к машине, оставив Виталика наслаждаться тишиной, природой и одиночеством.
Но стоило Васиной машине уехать, как Виталик ощутил щемящее чувство безнадежности, а в глаза вдруг стали бросаться многочисленные нарушения порядка. Криво поправленный Васей забор, покосившийся домик с обшарпанной дверью, которую не мешало бы покрасить, валяющиеся на земле и начавшие преть яблочки и целая гора ржавого металлолома в углу дачи, которую собирали еще Васины родители, прежде чем подарить дачу сыну.
— Какой… кошмар, — только и мог пролепетать Виталик, после чего вздохнул, взял у сарайчика погнутое ведро и отправился собирать прелые яблоки, решив, что это сейчас большее зло. Меланхоличного паука в глубине сарая Виталик наградил внимательным взглядом и решил, что обойдется без приспособлений для сбора яблок. Но очень скоро пожалел об этом.
Прелые яблоки лопались в руках, стоило их поднять с земли, а от запаха у Виталика закружилась голова. Ярко-желтая толстовка щеголяла не очень красивыми пятнами, из-за того, что Виталик попытался прижать падающие яблоки к себе и забыл, что они лопаются от малейшего прикосновения, да и на левом колене виднелось безобразное пятно, которое то и дело пытались оседлать мухи.
Однако, через полчаса все яблоки были собраны, ведро поставлено у сарайчика, а сам Виталик долго и самозабвенно плескался в ведре с водой, стараясь оттереть от липкой кашицы руки. Часть порядка восстановлена, а это, хоть и маленькая, но все же победа. Виталик настолько погрузился в процесс отмывания себя от прелых яблок, что услышав за спиной протяжное «мяу», не сдержал удивления и ногой влез в ведро с водой, попытался выбраться и позорно грохнулся на землю, испачкав ярко-желтую толстовку в грязи.
— Потрясающе, — пробурчал он, поднимаясь на ноги и смотря на крохотного котенка, поджавшего уши, который испугался лязга ведра, кульбита Виталика и разлитой воды. Но котенок не убежал. Он глазами, наполненными древним кошачьим ужасом, взирал на грязного, как леший, Виталика и периодически пытался шипеть. Виталик, смахнув жидкий комок грязи с живота, поклонился котенку и насмешливо произнес. — Спасибо. Спасибо большое.
— Мяу, — ответил ему мокрый хищник, задрав тощий хвост до неба и настороженно проворчав что-то кошачье-ругательное.
— Сам виноват, — парировал Виталик и, подойдя к другому ведру, осторожно умылся и затем попытался оттереть толстовку. Не помогло. Ярко-желтая толстовка порядка превратилась в туманную форму вьетнамских партизан, безвылазно сидящих в засаде полгода. Плюнув на это, Виталик уселся на ступеньку и, подперев голову рукой, оценил масштаб разрушений.
Смятое ведро, огромное болото грязи рядом с ним, испорченная одежда и тощий хищник, не сводящий с Виталика огромных черных глаз. Правда котенок понемногу приходил в себя. Хвост поник, а потом принялся изредка подергиваться, как бы выражая недовольство неожиданным душем. Прижатые к голове уши распрямились, да и тьма из глаз почти исчезла.
Виталик вжался спиной в ступеньку повыше, когда котенок, распушив хвост, гордо направился к нему и, подойдя ближе, осторожно потрогал грязной лапой единственный чистый участок на штанах Виталика.
— Может, не надо? — осторожно отодвинув котенка ногой, спросил Виталик. Правда, увидев отпечаток кошачьей лапы на штанах, он вздохнул и покачал головой. Не зря остальные друзья Васьки технично слились и отказались ехать. Все, но не Виталик, решивший помочь другу. Кто же знал, что так все случится.
— Мяу, — как бы соглашаясь с ним, ответил котенок. В его больших желтых глазах сейчас читалось одно. — «Хреново быть тобой, Виталик».
— Куда деваться, — пожал плечами Виталик, соглашаясь с котенком. Он снова отодвинул его ногой и добавил. — Беги, давай. Хватит меня пачкать.
— Мяу, — ответил хищник и, задрав хвост, принялся носиться по «грязевому болоту», как его мысленно назвал Виталик. Пара грязных брызг попала на вьетнамскую толстовку Виталика, но тот лишь устало махнул рукой и ехидно посмотрел на котенка, перемазавшегося в грязи. Но тут желудок Виталика выдал долго «ВРУМ» и мягко намекнул хозяину, что Вася что-то задерживается. Котенок, словно поддержав его, уселся рядом и, лизнув лапу, тихо мяукнул. Не хватало еще лапой на рот показать, сходство с интернет-котом было бы просто стопроцентным.
Виталик вздохнул, поднялся со ступеньки и направился в дом, чтобы поискать съестное. Но нашел лишь пакет с деревянным овсяным печеньем, об которое любой бы сломал зубы, и каменный кусок сала в морозилке, оставшийся, наверняка, еще с войны и срезанный с живого мамонта.
Когда же он вышел на улицу, то увидел, что котенок по-прежнему сидит рядом с крыльцом и требовательно смотрит на человека. Очередное «мяу» явно трактовалось, как приказ найти что-нибудь поесть.
— Дома шаром покати, — сообщил товарищу по несчастью Виталик. — Вообще ничего нет.
— Мяу, — расстроенно ответил ему котенок и, развернувшись, бросился к зарослям малины. Виталик же, оставшись один, вдруг неуютно поежился. Правда очень скоро выдохнул, увидев тощего хищника, что-то волокущего в зубах. Когда же котенок приблизился и Виталик с его «минус полтора» разглядел, что тот тащит, то взвизгнул и буквально взлетел на самую верхнюю ступеньку, после чего замер в позе напуганной цапли.
Котенок же, подойдя ближе, осторожно положил рядом с первой ступенькой толстую зеленую ящерицу, которая от подобной наглости впала в небольшую кому и взирала ошалевшими глазами то на своего похитителя, то на бледного Виталика. Но ступор довольно скоро прошел, и ящерица попыталась сбежать, однако тощий царь малиновых джунглей грозно, пусть и несколько тонко, мяукнул, после чего шарахнул пресмыкающееся по голове сильной лапой, а второй наступил на хвост. Ящерица такого обращения с собой не выдержала и, откинув хвост, резво ринулась обратно в заросли малины, чему Виталик был втайне очень рад. Котенок же, понюхав зеленый трофей, подтолкнул его лапой к Виталику и вопросительно посмотрел, словно ожидал, что тот как минимум поблагодарит поставщика деликатесов, а как максимум — попробует и даже поделиться.
— Ну, нет. Сам его ешь, — буркнул Виталик и, исчезнув в доме, очень скоро вернулся оттуда с кружкой кипятка и пакетом деревянного овсяного печенья. Он размочил кусочек и, скривившись, сунул его себе в рот, после чего шустро заработал челюстями.
Котенок, посмотрев на хвост, отпихнул его лапой и, задрав собственный хвост, не обладавший функцией откидывания, направился к Виталику, после чего, взобравшись на ступеньку, уселся рядом и мяукнул. Виталик, против воли улыбнувшийся, размочил еще кусочек и положил рядом с котенком.
Тот осторожно понюхал подношение, мяукнул, что в древнем Египте его бы кормили получше, а потом весело умял угощение и потянулся за добавкой. Спустя еще полчаса пакет с деревянным печеньем был благополучно уничтожен, а сытый хищник взобрался Виталику на колени и, повернувшись пузом вверх, велел себя чесать. Виталик, увидев грязный живот котенка, икнул, оторвал от ступеньки тоненькую щепочку и принялся ею услаждать царя малиновых джунглей и грозу всех зеленых ящериц. Котенок, не заметив подвоха, довольно заурчал и даже двинул Виталика ногой, как бы советуя увеличить скорость почесывания.
Но голод вернулся через два часа. Виталик, начавший смотреть с особой жадностью на каменный кусок сала в морозилке, вытащил из своей сумки телефон и набрал Васю. Друг ответил почти сразу и сообщил, что Виталику придется ужинать каменным салом.
— Два колеса пробил. Жду аварийку, — виновато ответил Вася. — Прости, дружище. Постараюсь быстрее.
— У тебя еда хотя бы есть? — вздохнув, спросил Виталик.
— Да. Успел купить. Не бойся, привезу, — хохотнул Вася и шмыгнул носом. — Слушай, пойду телефон на зарядку поставлю. Не скучай там. Можешь пока забор закончить, если скучно.
— Найду чем заняться, — снова вздохнул Виталик, смотря, как котенок играет с развязавшимся шнурком, а его хвост молотит подсохшую грязь. Сбросив вызов, он посмотрел на забор, потом перевел взгляд на сарайчик, где сидел его кошмар и куда Вася перед отъездом отнес инструменты, пробормотал, что хаоса в этом дне достаточно, после чего, скорчив суровую физиономию, направился к сараю. Котенок, без тени сомнений, двинул следом за ним, воинственно распушив хвост.
Однако, подойдя к сараю и заглянув внутрь, Виталик увидел, что восьминогий кошмар перешел в фазу активности и обладает какой-то пугающей скоростью. Хуже всего то, что ящик с инструментом стоял прямо под его паутиной. Царь малиновых джунглей врага тоже заметил и, прижав уши, следил за каждым его движением.
Виталик, пробормотав что-то ругательное и относящееся ко всем паукообразным, потянулся к ящичку, а потом взвизгнул, когда кошмар, решивший размяться, жирной каплей шлепнулся ему на руку. Такие резкие восьмерки рукой, какие выписывал Виталик, ранее выписывали древние воины, рубившиеся не на жизнь, а на смерть на полях сражений. Котенок тоже взирал на эту дикую пляску с удивлением и, дождавшись, когда кошмар Виталика упадет на землю, дважды шарахнул перепуганного паука, попавшего с одного аттракциона на другой, мощной лапкой. Третьим ударом он отправил контуженный кошмар в полет, но кошмару и секунды было достаточно, чтобы убраться в спасительную темень родного сарая.
Виталик же вдруг осознал, как хорошо дышится полной грудью, а потом с благодарностью посмотрел на тощего котенка, который вылизывал лапу с видом «А чего ты ожидал». Затем, внимательно исследовав потолок сарая на предмет других кошмаров, резко выхватил ящик с инструментами и скачками понесся к забору. Котенок, удивленно проследив за ним взглядом, мяукнул, что люди — странные существа, после чего снова распушил хвост и вразвалочку пошел следом.
До самой темноты Виталик работал и очень скоро забор из косого недоразумения превратился в довольно правильный забор. Товарищ по несчастью изредка куда-то убегал, но, когда на дачу опустились сумерки, вернулся, таща в пасти придушенную полевую мышь, которая тоже получила лапой по голове, чуть-чуть осознала происходящее и, не вызвав у Виталика интереса, ретировалась в заросли земляники, предварительно врезавшись в ржавую бочку для воды. Котенок, сыто мурлыкая, проводил мышь ленивым взглядом и, забравшись в ящик с инструментами, принялся гонять шайбы и мелкие погнутые гвозди, за каким-то чертом валявшиеся там. Ну, а Виталик, успокоив негодующий голодный живот парой крепких яблочек, вытащил котенка, собрал инструмент и направился к домику, чтобы заварить себе чай.
Чай нашелся быстро, как и чайник со стаканом. Виталик, махнув рукой на грязный стакан, устало и без фанатизма вымыл его водой из ведра, заварил чай и, усевшись на ступеньке, принялся наслаждаться теплым вечером. Котенок, устав возиться со шнурками Виталика, резво взобрался на колени и, перевернувшись на спину, снова явил Виталику свое грязное пузо. Тот улыбнулся и ласково почесал живот пальцами, а потом тихо рассмеялся, услышав тихое и довольное ворчание внутреннего моторчика грозы малиновых зарослей.
Когда Вася вернулся, то увидел, что Виталик уже спит, укрывшись старым халатом, и улыбается во сне. Вася, поставив рядом с кроватью пакет с продуктами, не заметил, что в ногах у Виталика лежит крохотный котенок и косит на незнакомца черным взглядом. И даже в тот момент, когда из кухни пахнуло вкусным, котенок не сбежал. Он поднялся, потянулся, фыркнул, прихлопнул мелкого паука, вздумавшего прогуляться по халату, после чего перебрался на грудь Виталика, свернулся калачиком и уснул.
На следующий вечер друзья паковали в машину вещи. Двор дачи теперь мало походил на джунгли. Трава была аккуратно подстрижена, прелые яблоки убраны, забор поправлен, а дом приведен в божеский вид Васей, который не стал будить Виталика и, встав рано утром, решил всем заняться сам.
И уже в машине Вася заметил, что Виталик как-то слишком таинственно сидит на своем месте и раз за разом заглядывает под полу куртки. Выгнув шею, Вася удивленно присвистнул, увидел, что на груди товарища сопит крохотный тощий котенок и мягкими лапками массирует грязно-желтую кофту.
— А как же порядок и идеальная чистота? — ехидно спросил он. Виталик лишь улыбнулся, пожал плечами и вздохнул.
— Ну, ты сам говорил, что немного хаоса в жизни не есть плохо, — ответил он и осторожно почесал котенка за ушком. — Вот, знакомься. Это Хаос.
— Чудеса-чудесные, — хмыкнул Вася. — Ладно. Двинули домой.
— Домой, — кивнул Виталик, а маленький Хаос согласно мяукнул. Еле слышно, чтобы услышал только хозяин.
