Его не убила пуля снайпера, но даже отряд телохранителей не спас от кашлявшей домработницы. Харьков – второй по величине мегаполис Украины – 23 декабря 2020 года похоронил своего уникального мэра Геннадия Кернеса, умершего от COVID-19.
Он жил на всю катушку, кошмарил чиновников, помогал нуждающимся землякам, ломал правила и менял лояльность к четырем президентам Украины. Покойный искренне любил Харьков и деньги, поэтому украшал город парками, фонтанами и скамейками, а город отвечал ему взаимностью и обильными бюджетами.
Раввину, который помог ему сделать обрезание и приносил тфилин, отказали в похоронах еврея по-еврейски. Наглого и успешного администратора с повадками гопника отпевали в самом большом кафедральном соборе Восточной Европы. Затем на его могилу водрузили православный крест, усилив элементы фарса и трагикомедии на похоронах 61-летнего человека с лицом «мечта антисемита».
За пять часов более 110 тысяч харьковчан пришли попрощаться с любимым мэром, отстояв на морозе километровую очередь к Оперному театру. Кернеса назвали «лучшим мэром в истории города» и ввели трехдневный траур мегаполиса – последний раз такое делали для Брежнева в 1982-м. Всё, как в еврейском анекдоте: «А нашему мальчику это удалось».
Сразу после похорон город захлестнула истерическая волна прославлений и проклятий.
Сторонники шлют петиции с требованиями переименовать в честь Геннадия Кернеса парк имени Горького и Харьковский зоопарк, аэропорт Харьков и станцию метро, проспекты Науки или Московский, а также возвести памятник в центре города и присвоить Кернесу посмертно звание Героя Украины.
Ненавистники соглашаются с идеей памятника, но в виде трех наперстков. «Места боевой славы» Кернеса первыми начали увековечивать националисты «Правого сектора» (признан экстремистским и запрещен на территории России решением Верховного суда РФ от 17.11.2014. – Прим. ред.) и организации «Фрайкор». На стене дома возле Центрального рынка Харькова 30 декабря 2020 года они прибили мемориальную доску с надписью по-украински: «На этом месте начинал свою карьеру наперсточник Кернес «Гепа».
Журналист и блогер Александр Костенко, ранее работавший на Кернеса, но ушедший от него, написал резкий некролог своему экс-шефу: «Он был «селфмейд-мен» из ниоткуда, с отягчающей по советским временам национальностью, стартовавший из криминальных низов и прошедший стремительный политический путь. Харизма, энергия и мозги – это сочетание позволило Кернесу 15 лет обескровливать Харьков. Сторона Зла получила умного, злого и расчетливого союзника с коктейлем из амбиций, стяжательства и жажды всевластия. Харьков получил бездонную пылесосную трубу, в которую ушли миллиарды. Гена был ярчайшей личностью в нашем политикуме, талантливой и неистовой. Он был гениальным проходимцем».
С этим категорически не согласна Елена Старостенко, менеджер Еврейского культурного центра «Бейт Дан» в Харькове: «Вклад Кернеса в развитие и в историю города неоценим и велик настолько, что мы еще не до конца осознали масштабы его личности и то, что жили в одно время и в одном городе с гением. Будут изучать фигуру Кернеса, как политика, повлиявшего на ход истории Украины, будут изучать его феномен, уникальную стратегию и систему работы. И всё равно до конца не поймут, поскольку это не просто человек – это явление, это настоящая магия и стихия».
Но Кернес появился не на пустом месте. Он – не человек «из ниоткуда». Чтобы понять корни его «магии и стихии», надо сделать экскурс в историю евреев и бизнеса в Харькове.
Еврейский Харьков
История евреев Харькова уникальна потому, что этот город на украинско-российском пограничье был центром единственной украинской губернии, которая не входила в черту оседлости. Евреям было запрещено свободно селиться и проживать в Харькове. «Право жительства» имели только купцы 1-й и 2-й гильдий, отставные солдаты, студенты и получившие высшее образование, квалифицированные ремесленники и специалисты.
Эти запреты создали фильтры, которые сформировали особое лицо евреев Харькова. Город получил мощный финансовый импульс, руки талантливых мастеров, мозги энергичных купцов и интеллигенции. Фактически именно евреи, которые активно стремились в Харьков, стали катализатором его процветания и превращения сонного губернского города в крупнейший центр торговли, индустрии, медицины, науки и образования Восточной Украины.
В конце XIX века еврейские купцы делают Харьков вторым по значению ярмарочным центром империи (после Нижнего Новгорода). Самуил Поляков превращает Харьков в крупнейший железнодорожный узел юга империи. Рувим Рубинштейн открывает первый харьковский банкирский дом. Его сыновья развивают банки, строят три сахарных завода и пивоваренный завод «Новая Бавария», открывают детский приют и больницу.
Торговые дома Волкенштейна и братьев Сойфер развивают харьковское машиностроение и текстильную индустрию. Пейсах Бурас строит одну из крупнейших в стране табачных фабрик, а его сын-инженер Арон Бурас создает систему очистки канализации Харькова (Гран-при Петербуржской выставки 1904 года).
Харьковский университет магнитом притягивает еврейскую молодежь. Евреи рвались к знаниям: они составляли 28 % (!) всех студентов Харьковского университета в 1886 году. На медицинском факультете среди студентов было 41,5 % евреев. Дискриминационная «процентная норма» 1887 года ударила в первую очередь по Харькову: университету запрещалось принимать более 5 % «лиц иудейского вероисповедания».
Периодом расцвета 20-тысячной еврейской общины Харькова стали 1900-1917 годы. Евреев среди горожан было 10 %, но среди купцов второй гильдии – 25 %, а среди купцов первой гильдии 95 % составляли евреи!
Евреи заняли ключевые позиции в финансовой и торговой сфере, им полностью или частично принадлежали главные банки и торговые компании. Самые красивые дома городского центра и престижной Сумской улицы служили офисами банков и фирм с еврейским капиталом, или возводились архитекторами Александром Гинзбургом и Виктором Эстровичем, или принадлежали евреям.
Евреи стали издателями и журналистами ведущих газет и журналов губернии. Почти все типографии принадлежали евреям, в том числе и крупнейшая – Моисея Зильберберга. Евсей Элькин издавал ежегодный справочник «Весь Харьков».
Харьковское медицинское общество было создано еврейскими врачами, причем офис общества и Хоральная синагога строились рядом – номера 14 и 12 по улице Пушкинской. Большинство аптекарей, фармацевтов, дантистов и венерологов Харькова были евреями.
Еврейская бизнес-элита и либеральная интеллигенция Харькова построили новую огромную синагогу, достойную их высокого статуса. Новое здание на 1000 мест, высотой 42 метра до купола (выше московской и лишь на пять метров ниже столичной синагоги Петербурга), было возведено в 1913 году с бюджетом в 150 тысяч рублей по проекту петербургского архитектора Якова Гевирца, победителя всероссийского конкурса 1909 года (уникальный случай в Украине).
Революция и Гражданская война взорвали старый еврейский мир. Зимой-весной 1918 года безопасность евреев и их имущества в Харькове охраняли отряды еврейской самообороны из молодых бундовцев и сионистов. На улицах Куликовской (Мельникова), Мещанской (Гражданской) и Рыбной (Кооперативной) в каждом втором еврейском дворе стоял пулемет с охраной. В итоге Харьков остался единственным крупным непогромленным городом Украины.
Летом 1919-го лидеры общины предложили Деникину сформировать полк из харьковских евреев для борьбы с «красными», но генерал предпочел взять миллион наличными. Когда изуродованный белыми погромами Киев просит о помощи, харьковские евреи в октябре 1919 года собирают более 4 млн рублей.
После победы большевиков и переноса столицы Украины в Харьков (1919-1934) традиционный еврейский мир стал жертвой евреев-коммунистов. Свои же экстремисты ликвидировали все общинные структуры, конфисковали имущество религиозных и сионистских организаций, закрыли синагоги и спортобщество «Маккаби».
Среди тысяч заключенных концлагеря ЧК в Харькове 1920-1921 годов более 50 % составляли евреи, из которых выбивали деньги, золото и бриллианты на сотни карат. Харьковской ЧК в то время руководили Яков Лившиц, Исаак Радин (Зингерман), Сергей Шварц и другие. Это был государственный гангстеризм против «буржуазии», когда молодые евреи-большевики грабили пожилых евреев-бизнесменов.
В концлагере ЧК (особняк Юзефовича, нынешний Дворец бракосочетания) было так много евреев, что в главные иудейские праздники харьковский раввин получал специальное разрешение чекистов на проведение молитв в концлагере.
Лазарь Каганович правит Украиной в 1925-1928 годах, желая создать новый масштабный центр коммунистического Харькова. Так проектируется ансамбль площади Дзержинского – самой большой площади Европы и второй по величине в мире, в три раза больше Красной площади Москвы. Харьковский Госпром (1928) стал символом мирового конструктивизма и первым советским «небоскребом».
Период нэпа дал короткую надежду еврейскому бизнесу в Харькове. Ликвидацией нэпа и вытряхиванием ценностей у нэпманов занималось Экономическое управление ОГПУ-НКВД под руководством Соломона Мазо. Этот потомок священников Иерусалимского Храма (Мазо – «ми зэра Аарон», «из семени Аарона») из юного студента юрфака Харьковского университета и кассира-конторщика превратился в начальника УНКВД по Харьковской области и пустил себе пулю в лоб в июле 1937 года.
На смену эмигрировавшему или спрятавшемуся «старому еврейству» в столичный Харьков устремились 100 тысяч «новых евреев» из разоренных местечек Украины. В 1926-м в Харькове проживает уже 81 тысяча евреев (19,2 % населения), а в 1939-м число евреев достигает наивысшего уровня в 135 тысяч человек (вероятно, 150 тысяч к лету 1941 года).
Сталинские репрессии выкосили самых инициативных и талантливых, загнав в глубочайшее подполье евреев с деловой жилкой. А гитлеровский геноцид прошелся смертоносным катком Холокоста уже по всем евреям, оставшимся в Харькове. Но те, кто вернулся из эвакуации, с конца 1940-х годов, и особенно при Хрущеве, запустили новый виток «еврейского бизнеса» – незаконного по советским меркам.
Борцы с режимом за денежные знаки
Евреи сыграли важнейшую роль в истории теневого Харькова. Нужен новый Бабель для описания этих энтузиастов наживы, бескорыстных любителей денег и трепетных расхитителей социалистической собственности.
Еврейские имена фарцовщиков и шулеров, скупщиков антиквариата и подпольных цеховиков 1960-1980-х годов создали Харькову особую репутацию. Игры с советской властью порой заканчивались «вышками».
В год рождения Геннадия Кернеса (1959) группа талантливых харьковских евреев-умельцев начала невиданную ранее операцию подпольной чеканки золотых «николаевских» червонцев. Во главе команды стоял 70-летний ювелир старой закалки. Участники группы даже ездили в Ленинград для изучения дореволюционного монетного дела в музеях и библиотеках.
Зачем была нужна такая чеканка? К этому времени в Харькове и за его пределами образовалась прослойка людей с крупными объемами бумажных денег. А слухи о скорой денежной реформе требовали срочно вкладывать «бумагу» в вечные ценности. Но настоящих червонцев не хватало, вот местные умельцы и решили ответить на повышенный спрос черного рынка.
В мастерской на окраине Харькова были тайно поставлены прессы для чеканки. Сначала тысячи червонцев выпускались из полновесного золота, но потом стали добавлять и различные примеси. Что и погубило дело. Один «мандариновый король» из Грузии приехал в Харьков разбираться, почему позеленели его зарытые в землю монеты. О его визите стало известно в местном КГБ.
Началось следствие, группу арестовали в 1962-м. Выяснилось, что они мгновенно прекратили чеканку, как только 1 июля 1961 года вышел Указ «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил валютных операций», по которому в Москве были расстреляны Рокотов и Файбишенко.
Харьковские чеканщики спокойно давали показания, ожидая нескольких лет тюрьмы, ведь они не занимались валютой и не наносили ущерба государству.
Пожилой следователь КГБ показывал мне, студенту-историку, их многотомное дело в архиве СБУ в 1993 году, с цветными фотографиями верениц золотых изделий, бриллиантов и денежных пачек на миллионы рублей. Следователь сказал, что сам был шокирован присланным из Москвы приказом подвести арестованных к высшей мере. Указу от 1 июля 1961 года была дана обратная сила – грубейшее юридическое нарушение.
Шестеро евреев-чеканщиков были приговорены к расстрелу – это был самый массовый смертный приговор за экономическое преступление в послевоенном СССР. Четверо украинцев и русских, участвовавших в группе на вторых ролях, получили разные тюремные сроки. Только после громких протестов нобелевского лауреата Бертрана Рассела троим приговоренным заменили «вышку» на 15 лет, трое других были расстреляны.
Но никакие репрессии не помешали Харькову превратиться в один из крупнейших центров подпольной экономики. Брежневская эпоха стала периодом расцвета «цехового бизнеса». Цеховики наладили нелегальный пошив одежды и обуви, теневое производство продуктов питания и товаров народного потребления на государственных предприятиях. Этим занимались дома быта, ателье индпошива, мастерские и артели инвалидов.
В городе сформировался огромный теневой товарно-денежный рынок со своими валютчиками, контактами с миром откровенного криминала, с оборотом чеков магазинов «Березка», снабженцами дефицитными продуктами, редкими книгами и антиквариатом.
Свои толстые конверты получала не только милиция, но и всё руководство ОБХСС, нужные люди горкома и обкома партии, а также чиновники Госплана и Госснаба УССР и СССР.
Если в современной Украине прославляют ОУН-УПА как «борцов с советским режимом», то мне ничего не мешает назвать харьковских теневиков и цеховиков «экономическими борцами с тоталитарным режимом». Первые стреляли и убивали в карпатских лесах, вторые сопротивлялись коммунистическому режиму, подрывая его основы левым ширпотребом, валютой, чеками и дефицитом.
На фоне этих гигантов теневого прошлого – расстрелянных, тихо умерших или уехавших в США и Израиль – Геннадий Кернес изначально находился на низшей ступеньке пищевой цепочки. Тем удивительнее его рывок на самый верх.
Среди друзей моего отца – тертых жизнью харьковских евреев 60-80-х годов – идишским словом «мелихе» (государство, царство) называлась чуждая и отстраненная от них Власть с ее аппаратом преследования свободных и «деловых» людей.
В многолетнем противостоянии «евреи – мусора», в этой рискованной игре в кошки-мышки мышка впервые стала кошкой.
Геннадий Кернес совершил невообразимое для местных «крученых» евреев: он сам стал этой Властью.
Этапы большого пути
Геннадий Кернес родился 27 июня 1959 года в Харькове в еврейской семье Адольфа Лазаревича Кернеса (1934-2012) и Анны Абрамовны Кернес (1935). Его отец трудился рабочим на заводе «Свет шахтера», впоследствии возглавил там конструкторское бюро. О матери известно, что она была бухгалтером. Семья жила в Новых Домах, тогда – городской окраине.
Старики в синагоге на Пушкинской рассказывали, что мама привела 14-летнего Гену Кернеса к своему знакомому Якову Фуксу – руководителю огромного дома быта возле Южного вокзала. Привела под его личное воспитание и надзор. Кернес позже приватизирует этот дом быта. А сын Фукса-старшего Павел станет близким другом Геннадия, его многолетним партнером и мультимиллионером.
Далее у Кернеса учеба в строительном ПТУ, короткие подработки слесарем, разливщиком молока, часовщиком и разнорабочим. А с 1986 года – темный период подпольной варки джинсов, участие в команде наперсточников и «ломщиков» чеков возле магазина «Березка».
Затем арест по обвинению в мошенничестве, следствие и проверки в психбольнице с 1990 по 1992 год.
Приговорен к трем годам, но освобожден после двухлетней отсидки в СИЗО. Он сел в СССР, а вышел уже в независимой Украине – как раз к началу эпохи приватизации.
Гостиница «Интурист» с ее рестораном на проспекте Ленина были символом приобщения к городской элите. Напротив гостиницы находился магазин «Березка» – недосягаемый для простых смертных валютно-чековый рай 1970-1980-х годов, предел вожделений солидной публики и городской шпаны.
В 1993 году в Украину приехали американцы Мордехай Корф и Ури Лейбер – сыновья видных раввинов движения ХАБАД. Ребята инвестировали деньги во многие потенциально лакомые объекты. Геннадий Кернес помог им в ваучерной приватизации харьковского «Интуриста». Но потом иностранные гости увидели, что эта старая гостиница неудобна и не имеет шансов на развитие. Американцы по дешевке уступили «Интурист» Кернесу, который переименовал отель в «Националь» и сделал своей резиденцией с вольерами для 30 породистых собак.
Корф и Лейбер махнули рукой на Харьков и сконцентрировались на Днепропетровске, где помогли молодым бизнесменам Игорю Коломойскому и Геннадию Боголюбову в раскрутке их банка, поручившись за его надежность в банковской системе США. Так начала развиваться империя банка «Приват». Прошло 27 лет – и сейчас Корф с Лейбером обвиняются Минюстом США и агентами ФБР в незаконном вложении «приватовских» денег в американскую недвижимость.
Но вернемся в Харьков. Важной фигурой на жизненном пути Геннадия Кернеса стал Марк Моисеевич Добкин из дефицитного магазина «1000 мелочей». Рядом с его магазином Кернес в конце 1980-х занимался тем, за что его и обвиняли впоследствии по статье о мошенничестве. Добкин-старший в 90-х станет одним из крупных фигур харьковского бизнеса, а его сын Михаил – Добкин-младший – другом Кернеса.
«НПК-холдинг», основанный Кернесом, активно скупал харьковскую недвижимость в 1990-х. Понимая значимость СМИ, Кернес владел одной из старейших газет города и двумя местными телеканалами.
Миша и Гена пришли в политику в 1998 году, став депутатами горсовета. Когда Михаил Добкин стал мэром Харькова в 2006-м, он сделал Геннадия Кернеса секретарем горсовета. Фактически уже с этого момента Кернес начинает рулить городом – и делал это железной рукой почти 15 лет до самой своей смерти.
Высшее образование Кернес получил, когда ему было за 50 и он уже был мэром Харькова.
Придя с городских низов, Кернес-мэр не стеснялся учиться у знающих людей. Так, он пригласил в советники Юрия Гурового – опытнейшего председателя горисполкома Харькова брежневской эпохи.
Это был город с характером – и Кернес жил в полном резонансе с его духом.
Дух города
Харьков для юного Эдуарда Лимонова – это шпана и новостройки Салтовки. Позже он напишет: «Не живи евреи в Харькове, наверное, было бы скучнее. Если будут ходить по Харькову одни степенные солидные украинцы, как будет скучно. Евреи оживляют Харьков, делают его базарным, представляют в нем Восток».
Кому-то евреи казались «Востоком», другие же видели в них научную элиту Харькова.
Академик Сергей Бернштейн создал «харьковскую школу» в математике. Профессор Наум Ахиезер основал Институт математики и механики. Владимир Дринфельд, сын профессора Гершона Дринфельда, получил Филдсовскую премию – Нобелевку среди математиков.
Заметный след в науке оставили профессор физики Александр Ахиезер и декан физического факультета ХГУ профессор Абрам Мильнер. Выпускники ХГУ помнят Марка Азбеля, который добился выезда в Израиль и получил кафедру Тель-Авивского университета. Яков Айзенберг стал лауреатом Ленинской премии, Госпремий УССР и СССР, генеральным директором объединения «Хартрон», разработчиком систем управления ракетно-космической техникой.
В 1963 году по инициативе Аркадия Столина была открыта физико-математическая школа № 27 Харькова. В лучшей школе города евреи составляли более половины учеников и учителей в 1960-1990-х годах, до начала массового исхода. Выпускниками школы стали 200 докторов наук, академиков и профессоров во всём мире. Среди ее выпускников в Израиле – министр Зеэв Элькин и известный адвокат Игорь Глидер. Имя 27-й школе делали выдающиеся методисты – математик Яков Хейфец, историк Григорий Донской, автор всесоюзного учебника «История средних веков», физик Илья Гельфгат.
Харьков гордится тремя нобелевскими лауреатами. И все трое являются евреями: Илья Мечников (по маме), Лев Ландау и Симон Кузнец (экономист из США, успевший покинуть Харьков в 1922 году).
Когда в 2016 году у входа в Харьковский национальный университет – мою альма-матер – открывали памятники этим трем нобелевцам, на церемонии выступали глава администрации президента Украины Борис Ложкин и харьковский губернатор Игорь Райнин. Читая новость об этом, я подумал с иронией: жаль, что не присутствовал мэр Геннадий Кернес, – пропал повод для шутки «Три еврея открывают памятники трем евреям».
Сочетание интеллекта, предприимчивости, умения выживать в любых ситуациях, креативности и способности генерировать новые идеи и схемы, масштабность огромного мегаполиса с опорой на мощную индустрию, науку и торговлю – все эти компоненты создавали «харьковский коктейль». И не случайно евреи всегда были важным элементом Города с таким характером.
Харьковским школьником я запомнил фразу учителя географии: «Индустриальный потенциал заводов, расположенных только вдоль Московского проспекта Харькова, равен индустриальному потенциалу всей Бельгии».
Харьков, в котором впервые в СССР расщепили атомное ядро, создавали самолеты, кристаллы и криомедицину, в котором было больше вузов и студентов, заводов, проектных и исследовательских институтов, чем где-либо в Украине, и который был одним из крупнейших железнодорожных узлов СССР, – такой Харьков всегда посматривал на Киев как на сельского зазнайку, нацепившего на себя столичный статус.
В независимой Украине такое отношение к Киеву усилилось еще и неприятием западно-украинского нарратива в идеологии и взглядах на историю. Харьков, сражавшийся с нацизмом, помнящий свои руины и свои жертвы той войны, Харьков, в котором 9 Мая было настоящим семейным праздником, а 23 августа – день освобождения в 1943 году – стал Днем города, – такой Харьков отвергал веяния из Львова: культ ОУН-УПА и прославление коллаборантов Третьего рейха.
И в этом отношении Кернес безусловно выражал «коллективное бессознательное» ядра харьковчан: «Киев и Львов не будут учить нас жизни – они не навяжут нам свои взгляды на прошлое и свои модели будущего».
Ночь переобувания
Но эта же особенность Харькова была неправильно понята российскими стратегами и политтехнологами проекта «Новороссия» в начале 2014 года.
Самодостаточность Харькова, его холодно-прагматичное и в определенной степени критичное отношение к Майдану в Киеве были неверно истолкованы в Москве как готовность второго по величине украинского мегаполиса разорвать общую судьбу с Украиной. Русскоязычность большинства населения Харькова была ошибочно воспринята как желание слиться с Россией.
А на самом деле Харьков хотел остаться самим собой, не доверяя ни Киеву «Евромайдана», ни Москве Владимира Путина. Об этом красноречиво говорил плакат, поднятый одной харьковчанкой на митинге той весной: «Путин, я русская – не надо меня спасать!»
Колебания полуторамиллионного Харькова и его финальный выбор в пользу Украины в феврале-апреле 2014 года определили провал «русской весны» и сворачивание всего проекта «Новороссия».
Кернес планировал участвовать в антимайдановском съезде депутатов в Харькове 22 февраля 2014 года. Но после жесткого разговора по телефону с Игорем Коломойским мэр резко поменял свою позицию. Павел Фукс позже скажет в интервью: «За ночь мы его [Кернеса] переобули, он утром сказал: «А как я съеду с этой темы?» А я говорю: «Давай, телеканал задаст тебе вопрос: «Харьков – это Украина?» А ты скажешь, что Харьков – это Украина!»
Геннадия Кернеса качало, как и весь город. И он сам был тем, кто раскачивал и разворачивал свой город – от антимайданного сепаратизма до поворота в сторону единой Украины. Если сначала Кернес выступал на митинге с флагами России на сцене, то очень скоро сам пытался сорвать флаг России со здания, захваченного сепаратистами в центре Харькова.
Что заставило Кернеса выбрать Украину? Голый прагматизм. Ему это было выгодно. Он просчитал, что гораздо выгоднее остаться сильным «владетельным герцогом» Харькова при слабом «короле» в Киеве. Лучше самому рулить мегаполисом, чем пускать туда мощных бизнес-конкурентов на российских танках. Лучше отогнать чужих волков, чтобы спокойно решать пищевые вопросы со знакомыми овцами на родном пастбище.
На удачу Украины, пока сами украинцы пребывали в растерянности, нашлись три еврея с железной волей, сумевшие удержать ключевые регионы от сепаратизма в хаосе 2014 года: Игорь Коломойский и Геннадий Корбан – губернатор и вице-губернатор Днепропетровщины – и Геннадий Кернес на посту мэра Харькова.
Развязка в Харькове произошла 8 апреля 2014 года. Посланный главой МВД Арсеном Аваковым отряд спецназа «Ягуар» зачистил областную администрацию и арестовал боевиков, захвативших здание. Харьков остался за Украиной – при невмешательстве мэра.
А еще через 20 дней – 28 апреля 2014 года – пуля снайпера тяжело ранила Геннадия Кернеса на утренней пробежке в лесопарке. По одной из версий, это прилетела «ответочка» за несдачу Харькова и за срыв плана создания «Харьковской народной республики».
После тяжелейших операций и курса реабилитации в Хайфе Кернес до конца жизни передвигался на инвалидной коляске. И, несмотря на это, он переизбрался мэром в 2015 году с 65 % голосов, а затем в третий раз в 2020 году.
Кернес провел свой город меж трех огней: между «майданным» Киевом, свихнувшимися на сепаратизме Донецком-Луганском и потенциальной опасностью со стороны России, граница с которой проходит в 38 км от города.
Харьков не только остался островом стабильности (какой ценой – пусть будет за скобками), но и продолжал становиться всё более комфортным и благоустроенным. Киев при мэре Виталии Кличко даже близко не стоял в сравнении с ухоженным и процветающим Харьковом.
Горожане видели, что творится в соседних регионах, и были благодарны мэру за сохранение мира в Харькове. Без этого невозможно понять феномен популярности Кернеса среди харьковчан.
«Ворует, но делает»
Проведывая Харьков, из которого репатриировался в Израиль четверть века назад, я спрашивал о секрете Кернеса у таксистов – людей, чутко отражающих настрой общества. И всегда звучало: «Да, он ворует, а кто не ворует? Но он, в отличие от прежних наших начальников, еще и город украшает и обновляет!»
А однажды эту же мысль я услышал с национальным подтекстом: «Наши, украинцы, когда воруют, то крадут всё. А этот еврей – умный. Он крадет, но и для города делает».
У Кернеса была налажена мобильная связь с горожанами. Был телефон его приемной, который знали все, можно было позвонить и сообщить о проблеме. И получить помощь. Еще он принимал людей, прислушивался к ним и быстро реагировал. Многих он буквально спас, выдав материальную помощь по здоровью. Он откликался на просьбы о замене крыш, установке перил, ремонте аварийных объектов. Его фонд помощи одаренным детям из малоимущих семей реально помогал юным талантам.
Когда его попросили выделить землю для Украинской православной церкви, Кернес сразу пробил это решение на горсовете.
Отдельная тема – чистый город, новые станции метро, по-европейски отремонтированные парки, площади и набережная в граните. Мэр оставил нереально преобразившийся в лучшую сторону город. Харьковчане – упертые труженики, и они ценили Кернеса за это качество.
Елена Старостенко, менеджер Еврейского культурного центра «Бейт Дан»: «Один из секретов народной любви к нашему мэру – это то, что он до мозга костей наш, родной, такой, как мы, выросший в таких же домах, в обычном дальнем спальном районе, учившийся в такой же школе, дравшийся во дворах с мальчишками, тусовавшийся в юности по городу в разных компаниях. И он знает, помнит и понимает всё, что нам дорого и что ненавистно, что любят и не любят простые люди, живущие в нашем городе. Он – это мы. А мы – это он. Он был гарантом нашего комфорта, покоя, стабильности и нашей защитой. Если написать книгу или снять фильм о жизни Кернеса, то фильмы «Бригада» и «Крестный отец» будут, по словам Кернеса, «постная х..ня» в сравнении с историей жизни этого человека. Его упрекали, что он наперсточник, но при любых раскладах «шарик» всегда оказывался в Харькове».
Абсолютно иначе оценивает Геннадия Кернеса журналист и блогер Александр Костенко: «Он был талантливым вором и не менее талантливым популистом: как хороший маркетолог, он четко определил свою ЦА, четко понял ее менталитет и дал ей по потребностям. Результатом стал ограбленный, обветшавший и перезаложенный Харьков, украшенный гирляндочками, фонтанами и парками, купленными втридорога у своих же людей. Кернес любил бабло и обожание, он искренне кайфовал, когда к нему на улице подходили сфотографироваться люди».
Кернесизмы
О методах Кернеса рассказал бизнесмен Павел Фукс: «Знаете, как он проверял исполнение своих приказов? Нанял детей по 14-15 лет. Дал на всех 200 долларов. Например, пришла жалоба из дома такого-то района. Он вызвал к себе главу и спросил, сколько времени нужно. Ему отвечают: «Неделю». Кернес в этот же день зовет детей, отправляет их фоткать. И просит сделать то же самое в том же месте через три дня. Затем он собрал эти фото в одну папку, подошел с этой папкой к чиновнику, треснул ему сзади по голове и сказал: «Ты – п@дар! Если будешь такое делать, я вас всех прибью». Он таким образом выдрессировал чиновников следить за чистотой и порядком в городе».
Афоризмы Кернеса расходились по всей Украине. Их цитировали миллионы людей.
Из видеоролика с Добкиным (2006): «Миша, у тебя лицо скучное – тебе никто денег не даст».
Глава городского департамента расселил жильцов в неприспособленные комнаты после взрыва газа в их доме, но мэру сказал, что всё в порядке. Мэр навестил пострадавших лично, после этого на заседании горсовета взорвался в прямом эфире: «Ты, Кандауров, а ну встань! Смотри, сучий пес, если ты так и дальше будешь относиться к своим обязанностям, я тебя умножу на ноль, тебе ясно или нет? Вслух скажи, тебе понятно или нет?!»
Эту цитату пародировал в 2012 году в своем шоу «Вечерний квартал» будущий президент Украины Владимир Зеленский. В 2020 году Зеленский промолчал и не отправил личного соболезнования на смерть мэра Харькова.
Кернес – начальнику теплосетей: «Если вы не подключите эти дома к теплу до Нового года, я вас потеряю».
После обнародования фактов закупки полутонны ананасов для зоопарка по цене в шесть раз дороже рыночной: «Если кому-то хочется съесть ананас за счет обезьяны, я куплю вам ананасы – из кирпичей, и будете их кушать».
Его стилем общения с чиновниками были хамство и матерщина – и это очень нравилось «простым избирателям», которые кайфовали от публичных порок топ-менеджеров мэрии. Одни называли это прямой демократией, другие – феодализмом и популизмом.
Сотрудники клиники в Хайфе, в которой Кернес проходил реабилитацию после ранения и операций, рассказывали мне о грубости пациента, который буквально издевался над медперсоналом своими придирками. Зато при выписке он подарил медсестрам огромный букет роз.
Став инвалидом, он, по всей видимости, стал иначе смотреть на жизнь и ее бренность. С утратой физических возможностей он полностью сублимировался в Харькове, который искренне любил.
Кернес был для города незыблемой фигурой – и теперь, после его смерти, начнется война за Харьков.
Дружба народов
Я спросил украинского бизнесмена, моего одноклассника в Харькове, играл ли национальный фактор какую-то роль в отношении горожан к покойному мэру. Друг ответил: «Кернеса уважали не за то, что он еврей, а за то, что он как крепкий управленец держал город и украшал его. Даже его противники никогда не использовали антисемитизм для борьбы с ним. Наверное, и боялись его – за антисемитские наезды Кернес мог и уши оторвать. Да и какой Кернес еврей? Он же представитель нации бабла».
Я бы только поправил друга: не нации, а интернационала бабла. Отдадим должное покойному мэру: среди его ставленников, топ-менеджеров и разных «схематозников на потоках» была искренняя дружба народов. Покойный никому не отдавал предпочтения в распиливании муниципальных бюджетов – в этой обильной сфере наблюдался полный интернационал.
Весь город наблюдал, как мэр-еврей тратит энергию и муниципальные бюджеты для преследования другого самого известного еврея Харькова – народного депутата Александра Фельдмана, бизнесмена и филантропа.
Фельдман шесть раз подряд избирался в Верховную Раду, и жители его округа видели реальные дела и помощь от своего депутата. На радость детей и взрослых всего Харькова был создан «Фельдман Экопарк» – замечательный зоопарк с бесплатным входом и социальными программами.
Может, это была банальная зависть к популярности Фельдмана, но Кернес решил уничтожить его вместе с бизнесом и экопарком. Мэр запланировал прокладку дороги прямо через крупнейший рынок, построенный Фельдманом. Затем Кернес ввел тотальную медиаблокаду депутату в городских СМИ. А напоследок мэр ободрал все статьи бюджета, чтобы собрать $ 70 млн на реконструкцию старого городского зоопарка и обвалить экопарк Фельдмана.
Но если Александр Фельдман развивал экопарк на свои деньги, то Геннадий Кернес щедро тратил общественные.
Жители шутили: «Обычно мужики меряются чем-то другим, но у нас, в Харькове, евреи меряются зоопарками».
Так каким же евреем был Кернес?
«Это духовная катастрофа!»
В базе данных израильского мемориального центра «Яд Вашем» – более 50 евреев с фамилией Кернес, уничтоженных гитлеровцами во время Холокоста, причем почти 30 из них – из небольшого населенного пункта Малая Богачовка Кривоозерского района Николаевской области Украины.
Фамилия Кернес происходит от «курносэ» – «курносый» на идише. Такое заключение мне дал профессор Вольф Москович (Еврейский университет в Иерусалиме), ведущий израильский славист. Д-р Мордехай Юшковский, научный руководитель Центра изучения идиша при Всемирном еврейском конгрессе, согласен с мнением профессора Московича, но добавляет еще одну версию. По его мнению, окончание «ес» имеет притяжательный смысл. Есть идишское женское имя Крейна («Корона»), а сына Крейны могли записать как Крейнес. Затем буквы переставили в Кернес. Это, кстати, объясняет ударение на первое «е» в фамилии Кернес.
Горький парадокс: потомок Короны/Крейны умер от короны…
Первый мэр Харькова периода независимой Украины Евгений Кушнарёв выстроил плодотворный диалог с еврейской общиной, помогал возвращению синагоги и открытию еврейской школы. На одном еврейском концерте в начале 1990-х я сидел поблизости от Кушнарёва и видел, как он смеялся шутке актера со сцены: «Отношенье к нашей нации зависит от интонации. Можно спросить: «Как вы относитесь к евреям?», а можно спросить иначе: «Ка-а-ак? Вы относитесь к евреям?»
Кернес не ходил на еврейские концерты и всячески дистанцировался в публичной сфере и от синагоги, и от любого участия в еврейских праздниках и культурных мероприятиях. Некоторые в общине видели в таком поведении Кернеса попытку замаскироваться под большинство. Слышались голоса: «Неужели мэр думает, что люди будут меньше воспринимать его евреем, если он забудет дорогу в синагогу? А он в зеркало на себя смотрит?»
В марте 2009-го Кернес в последний раз «пошел в евреи»: он приветствовал праздник Пурим в цирке как секретарь горсовета. Но став мэром, Кернес посылал своих заместителей-неевреев зажигать ханукальные светильники возле синагоги на Пушкинской улице, хотя от мэрии до синагоги всего 400 м, или две минуты пешком.
При этом армянин-губернатор Арсен Аваков (2005-2010), яростный оппонент Кернеса и нынешний глава МВД Украины, абсолютно нормально приезжал и зажигал вместе с раввином огромную городскую Ханукию.
В 2012 году Кернес был гостем на свадьбе дочери харьковского раввина Моше Московича и лихо отплясывал с главным раввином России Берлом Лазаром.
Через час после покушения на Кернеса 28 апреля 2014 года израильский сайт новостей ХАБАДа призвал своих читателей экстренно молиться за выздоровление Моше, сына Ханы.
Главный раввин Киева и Украины Моше Реувен Асман рассказал мне: «Я был в Израиле, когда Кернеса привезли из Украины после покушения. Я сразу поехал в Хайфу. Нас с товарищами чудом пропустили к нему в палату. Он был в тяжелейшем состоянии и без сознания. Всю ночь мы были возле него и читали книгу псалмов – и случилось чудо, он к утру пришел в сознание. Потом я попросил хайфского раввина Шауля Бурштейна, и он каждый день приходил к Кернесу, помогал ему возлагать тфилин и морально поддерживал его».
Сам Кернес последний раз был в синагоге в феврале 2016 года – после гибели лучшего друга и бизнес-партнера Юрия Димента, застреленного снайпером прямо у могилы матери на еврейском участке городского кладбища.
Раввин Моше Москович почти 30 лет работает в Харькове. Он один из трех раввинов, которых Любавический Ребе направил своими первыми посланниками в города СССР. Берл Лазар поехал тогда в Москву, а Шмуэль Каминецкий – в Днепропетровск.
Рав Моше Москович в коротком интервью сообщил мне, что знал Кернеса более 25 лет.
«Он сделал у нас обрезание и взял себе имя Моше – возможно, в мою честь. Он всегда был открыт как еврей, всегда интересовался жизнью еврейской общины. В его последний день рождения я приехал в воскресенье, так как день рождения пришелся на субботу. Подарил ему книгу Иосифа Телушкина «Ребе. Жизнь и учение Менахема Мендла Шнеерсона, самого влиятельного раввина в современной истории». Кернес очень заинтересовался этой книгой», – подчеркнул Моше Москович.
Харьковский раввин отметил, что всегда приходил к Кернесу на еврейские праздники для выполнения разных заповедей – трубил для него в шофар (бараний рог) на Рош ха-Шана, приносил лулав на Суккот и свечи на Хануку. Раввин также помогал Геннадию Кернесу возлагать тфилин.
«Когда я долго не приходил, он спрашивал, когда же я приду. У нас был общий знакомый Юрий Димент – очень близкий его друг, связанный с общиной. Как мэр, он помогал общине. Я старался больше придерживаться духовных отношений, но, когда нужно было просить о помощи, он всегда помогал. Время от времени Геннадий присылал помощь по собственной инициативе, как и другие люди», – сказал раввин.
Моше Москович не скрывает своих эмоций: «Мне было очень больно – то, каким образом его похоронили. Как раввин, я могу сказать, что это просто духовная катастрофа! Я знал его очень хорошо, и он заслуживал последней чести как еврей. Община и я очень любим его, и мы молимся за вознесение его души. Мы ни на кого не обижаемся, хотя и понимаем: то, что сделано, – это катастрофа. Еврей должен быть похоронен как еврей».
От себя отмечу: слухи о крещении Геннадия Кернеса ничем не подтверждены. Ни один христианский священник не предъявил документ о том, что он крестил мэра Харькова. Есть лишь устное заявление секретаря Харьковской епархии, что Кернес якобы просил хоронить его как православного. Но даже по христианскому канону нельзя отпевать некрещеного.
Фарс с отпеванием в главном соборе города обрезанного еврея, который 25 лет подряд духовно общался с раввином, как и захоронение мэра по христианскому обряду с крестом, – всё это было волевым решением нового городского руководства. И если эти люди считают себя друзьями и преемниками Кернеса, то они как минимум должны были похоронить его по традиции его предков.
За ночь до этого 10 евреев из Хоральной синагоги были допущены в морг – как бедные и нежелательные родственники, которых стесняются. Они прочитали псалмы и поминальную молитву по Моше, сыну Ханы. «Это всё, чего мы смогли добиться. Нас допустили благодаря знакомым сыновей Кернеса», – сказал мне один из участников этой молитвы.
…За два года до этого мы с другом ножами и топорами прорубали себе тропу через бурелом, лианы, поваленные деревья и руины надгробий. Это были не дикие джунгли Камбоджи, а заброшенный и неухоженный еврейский участок городского кладбища на улице Академика Павлова.
Там похоронено харьковское еврейство 1950-1980-х годов. Там я искал могилу дедушки и бабушки. И видел вокруг полное запустение, расколотые в щебень плиты, корни деревьев, проросшие через могилы. В 20 м от меня, на разбитой могиле, дилер передавал наркоману его дозу.
Две трети захоронений в глубине еврейского участка были и остаются в таком жутком состоянии – в городе, которым 15 лет управлял мэр-еврей. Но с главного входа там чистота и порядок.
Кернес очень любил своего друга Юрия Димента. Чтобы почтить его память и сделать широкий пьедестал для памятника другу на этом кладбище, Кернес приказал разрушить две соседние могилы евреев. Их имена мы уже никогда не узнаем: директор кладбища говорит, что утеряны все книги записей прошлых десятилетий.
Геннадий Кернес лишил этих неизвестных их еврейского захоронения. А по сухому остатку его жизни оказалось, что он лишил еврейского захоронения и себя.
Шимон Бриман: израильский журналист и историк, автор статьи «Харьков» в девятом томе «Краткой еврейской энциклопедии».
