В русском языке есть слово «левак», отражающее негативное отношение к носителю левых взглядов, в диапазоне от коммунистов и социалистов до социал-демократов и левых либералов (социал-либералов). Слова «правак» в русском языке нет. Если политик правого толка кому-то не нравится, его не любят и критикуют не за «правизну», а за ее последствия. За цинизм, пренебрежение нормами морали и права, пристрастие к силовым методам решения сложных проблем. «Леваков» не любят за сам факт принадлежности к левому флангу.
Один из идеологов праволиберальной российской оппозиции, заместитель председателя Партии народной свободы, историк Андрей Зубов 25 октября 2019 года опубликовал на сайте «Легитимист» статью под названием «Мой каудильо». Статья посвящена выносу останков Франко из храма в «Долине павших», а ее суть полностью отражает подзаголовок: «Памяти выдающегося человека, спасшего Испанию от интернациональной левацкой мрази». Либеральный оппозиционер Андрей Зубов критикует испанский народ, «переставший отличать несовершенное добро от абсолютного зла».
По мнению либерального оппозиционера Зубова, «несовершенное добро» - это диктаторский режим Франко, один из трех классических типов фашизма наряду с режимами Гитлера и Муссолини, с его лозунгом «один вождь, одно государство, один народ». «Несовершенное добро», по мнению правого либерала Зубова – это трагедия Герники, уничтоженной франкистами с помощью авиации политически и идейно близких режимов Гитлера и Муссолини, помогавших Франко разгромить «левацкую мразь».
В понятие «интернациональная левацкая мразь», по мнению либерального оппозиционера Зубова, наряду с теми, кого посылал воевать на стороне республиканцев Сталин, входят: Джордж Оруэлл и Антуан де Сент-Экзюпери, Эрнест Хемингуэй и Джон Дос Пасос, а также десятки тысяч репрессированных и полмиллиона бежавших после победы «несовершенного добра». Среди бежавших от «несовершенного добра», которое сеял Франко были, например, Хосе Ортега-и-Гассет и Пабло Пикассо, которые у либерального оппозиционера Зубова, видимо, проходят по категории «национальной испанской левацкой мрази».
Взгляды профессора Зубова отличаются цельностью и последовательностью. Далеко не все либеральные оппозиционеры в России готовы вслед за ним повторить, что «по сравнению со Сталиным Гитлер - это ангел русской истории». Но упование на пришествие «российского Пиночета» и исступленная надежда узреть того, кто сможет сломать страну через колено и железной рукой загнать ее в царство свободы и демократии, было просто эпидемией в российской либеральной публицистике 90-х и первую половину «нулевых». Именно поэтому большая часть либералов, вслед за "Союзом правых сил", поначалу поддержала приход Путина. Именно поэтому, когда убивали старое НТВ, многие либералы поддержали Путина и «Газпром», меланхолично рассуждая над гробом главного негосударственного телеканала о приоритете прав собственников над правами на свободу СМИ.
Михаил Ходорковский за 10 лет своего пребывания в путинском ГУЛАГе написал три статьи, посвященные необходимости и неизбежности «левого поворота» в российской и мировой политике. По мнению Ходорковского, «левый поворот» необходим России «для преодоления патологического, космического отчуждения между элитой и народом, властью и теми, кем эта власть правит». «Левый поворот неизбежен, потому что новый, "левый" цикл в большой российской политике давно уже наступил», - убежден Ходорковский. И это, по его мнению, касается не только России, но и всей планеты. «Мы стоим на пороге смены парадигмы мирового развития. Заканчивается эпоха, которой положили начало Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер три десятилетия назад. Безусловно относя себя к части общества с либеральными взглядами, вижу: впереди — левый поворот», - написал Ходорковский.
Все оказалось сложнее. То, что происходит в России и в мире, выглядит скорее как «правый поворот».
Несмотря на то, что со времени распределения депутатов в Конвенте Франции в 1792 году, когда правые скамьи занимали сторонники «порядка», жирондисты, а левые – якобинцы, сторонники революционного «прогресса», произошли серьезные изменения в наполнении этих понятий, само разделение на «правых» и «левых» сохранило смысл.
В современном мире быть левым - значит защищать права слабых, «униженных и оскорбленных», требовать перемен устоявшегося порядка. К левым относят прогрессистов, коммунистов, маоистов, зеленых, социал-демократов, социалистов, автономистов, секуляристов, социал-либералов, антиглобалистов, защитников прав ЛГБТ, феминисток.
Быть правым – значит стоять на защите традиционных ценностей, что в той или иной степени демонстрируют консерваторы, национал-демократы, реакционеры, глобалисты, правые либералы, националисты, монархисты, теократы, фашисты, нацисты, франкисты.
Этот право-левый водораздел в политике продолжает существовать, несмотря на то, что один и тот же политик может, как, например, Путин, провозглашать приверженность традиционным ценностям, то есть быть правым, и одновременно взрывать мировой порядок, то есть демонстрировать «революционную левизну». Тем не менее, «по совокупности заслуг», Путина следует отнести к правой части политического спектра.
В сегодняшнем мире во власти преобладают правые, а в СМИ, философии и гражданском активизме доминируют левые. Самый яркий пример – США, где президенту, крайнему «праваку» Трампу, противостоит армия «леваков» в СМИ и гражданском обществе.
Михаил Ходорковский, размышляя в путинском ГУЛАГе о России, предсказывал ей «левый поворот» на основе того, что многие российские проблемы – неравенство, социальная и правовая незащищенность граждан, полное отсутствие социальной справедливости – требуют решений, которые традиционно находятся в арсенале левых политиков. Ходорковский исходил из того, что страна, в которой львиная доля национального богатства принадлежит одному проценту – путинской элите, а 90 процентов населения живут в диапазоне от бедности до крайней нищеты, не может не поддерживать левых, чьи идеи должны стать доминирующими. Ходорковский ошибся. Почему?
Ненависть к «левакам» среди российского и русскоязычного образованного сословия вызвана тремя основными причинами.
Причина первая. Когда тебе на протяжении 10 лет в школе, пяти лет в вузе, да еще потом на работе с методичным садизмом вбивают в голову все 55 томов ПСС Ленина, 50 томов ПСС Маркса и Энгельса, плюс еще массу всякой ненаучной фантастики в рамках курсов «научного коммунизма», «политэкономии социализма», плюс очерки курса «истории КПСС», тебя начинает тошнить от любого упоминания любого имени и понятия, которые в тебя таким варварским образом запихивали. Поэтому, если на Западе, в Европе, США, Канаде, Австралии марксизм воспринимается, наряду с античностью и европейской мыслью нового времени, как одно из величайших интеллектуальных наследий человечества, то в российских и русскоязычных либеральных кругах Маркса принято упоминать исключительно в негативном плане.
Эксперты Open Syllabus Project изучили учебные программы университетов США, Канады, Великобритании, Австралии и Новой Зеландии и выяснили, что тройка самых изучаемых книг в вузах этих стран выглядит так:
1-е место - «Элементы стиля» Элвина Брукса Уайта и Уильяма Странка-мл. – своего рода Библия деловой переписки. На 2-м месте – диалог Платона «Государство». На третьем – «Манифест коммунистической партии» Маркса и Энгельса.
Работа Маркса и Энгельса занимает первое место среди всех книг, по которым американским студентам дают задания в таких штатах, как Вашингтон, Висконсин, Нью-Гэмпшир, Нью-Джерси и Индиана. В Айове и Виргинии "Манифест коммунистической партии" на втором месте. В 1999 году телеканал Би-би-си, подводя итоги второго тысячелетия, назвал Маркса величайшим мыслителем тысячелетия. А в русскоязычных либеральных кругах ссылка на Маркса будет воспринята примерно так же, как попытка использовать «Майн Кампф» в качестве авторитетного источника.
Причина вторая. Ее можно назвать «эксцессом ретранслятора», по аналогии с «эксцессом исполнителя». Подавляющее большинство нормальных людей сегодня не сомневаются, что женщины должны иметь равные права с мужчинами, а сексуальные домогательства следует преследовать по закону и подвергать публичному осуждению. Но когда феминистки требуют гендерных квот в парламенте, а некоторые дамы делают капитал на внезапно проснувшихся воспоминаниях о том, как 40 лет назад какая-то знаменитость сказала им слова, которые с позиций сегодняшних норм выглядят предосудительно, то поддержка феминизма в таком исполнении существенно падает. Точно так же падает число сторонников защиты прав животных, если зоозащитники требуют от всех окружающих немедленно перейти на жесткое веганство. Еще в большей степени вызывает отторжение либерально настроенных людей, когда европейские и американские левые интеллектуалы и правозащитники фактически становятся на сторону террористов и требуют от Израиля, чтобы он перестал мешать законному праву террористов уничтожать евреев и ликвидировать еврейское государство. Именно к этому, в конечном итоге, сводится критика Израиля со стороны, например, гениального лингвиста и выдающегося интеллектуала Ноама Хомского.
Деградация левых ценностей - таких как гуманизм, права меньшинств, гендерное равенство, защита окружающей среды, имеющих вполне общечеловеческий характер - до уровня карикатуры вызвана, прежде всего, институциализацией процесса отстаивания этих ценностей, в ходе которой появляются профессиональные гуманисты, профессиональные феминистки, профессиональные защитники прав ЛГБТ и профессиональные защитники природы. Логика борьбы за лидерство в этих сообществах такова, что преимущество часто получают сторонники экстремальных взглядов. То есть, мы имеем дело со своего рода законом возрастания идеологической энтропии в ходе обрастания идей аппаратом для их реализации. Сначала в российском марксистском каноне Ленин вытесняет Струве, затем Плеханова, а затем на место Ленина встал Сталин и процесс деградации и упрощения пришел в свою завершающую стадию в виде «Краткого курса истории ВКП (б)».
Нечто похожее можно наблюдать и на правом фланге, когда философские идеи Ницше, Достоевского и Бергсона, эстетические идеи Вагнера, психологические идеи Лебона и биологические идеи Дарвина в деградированном и зловеще-карикатурном виде воплотились в гитлеровском опусе «Майн кампф». Идея, овладевшая массами и выраженная вождем, деградирует до уровня самых нижних слоев этих масс.
Причина третья. Нобелевский лауреат по физиологии Сидней Бреннер по аналогии с бритвой Оккама предложил новую метафору – «метлу Оккама» - для изобличения оголтелых сторонников той или иной теории, которые в дискуссии отметают в сторону все неудобные факты и прикидываются глухими, не слыша аргументов, которые данную теорию опровергают.
«Метлой Оккама» с неистовством и самозабвением метут и левые и правые. "Правакам"-трампистам можно сколько угодно демонстрировать ксенофобские высказывания их кумира – они лишь отмахнутся, или же наоборот - согласятся с тем, что всех этих «черных» и прочих «цветных» надо гнать из страны, а женщинам надо «знать свое место». Ничем не лучше «метла Оккама» в руках "леваков", для которых нескончаемый поток антиизраильских резолюций, извергаемый Советом по правам человека ООН, не является свидетельством вырождения этой организации и превращения ее в орудие борьбы с государством Израиль и с еврейским народом в целом.
Вернемся к причинам ошибки Михаила Ходорковского, предсказавшего так и не наступивший «левый поворот» в российской политике. Парадокс в том, что этот «левый поворот» давно свершился в политических настроениях, политических чувствах и эмоциях. Эти левые и даже левацкие настроения и чувства крайне эффективно использует для мобилизации своих сторонников и роста своей популярности Алексей Навальный. Демонстрируя неправедно нажитые богатства путинской элиты, он обращается, прежде всего, к оскорбленным чувствам социальной справедливости, что присуще именно левым политикам. При этом основную публичную поддержку Навальный получает от правых либералов, таких, как Евгения Альбац, Сергей Пархоменко, Александр Морозов и других.
«Правосторонний флюс» в российском и русскоязычном интеллектуальном и политическом поле опасен не только тем, что не позволяет левым ценностям гуманизма, сострадания к слабым и равноправия кристаллизоваться в идеологию, в какой-то внятный образ будущего. Этот «правый уклон» и профанирование левой идеологии направляет вполне человекообразных носителей левых взглядов в сторону совершенно архаичных и мракобесных организаций вроде КПРФ, «Коммунистов России» и прочих скелетов, постоянно выпадающих из гроба Советского Союза.
Вакуум в левой части спектра порождает деградацию и его правой части. Просто потому, что общий сдвиг вправо порождает гипертрофированное разрастание крайне правых настроений, в том числе социал-дарвинистского толка, склонность к простым решениям силового типа, столь распространенную в русскоязычном публичном пространстве…
Советский Союз умер, но не похоронен. Его разлагающийся труп отравляет атмосферу и заполняет ее миазмами и фантомами прошлого, один из которых - представление об изначальной порочности левых взглядов. Для того, чтобы на постсоветском и постсоциалистическом поле вырос нормальный политический и идеологический газон, надо похоронить СССР, убрать кладбище с Красной площади, на законодательном уровне запретить пропаганду сталинизма и ленинизма, как тоталитарных преступных человеконенавистнических идеологий наряду с нацизмом. Тогда, возможно, через два десятка лет «левак» перестанет быть ругательством в русском языке.
Игорь Яковенко
