Перед войной я объявил в ФБ, что собираю книги для одной сгоревшей сельской библиотеки. Посылок пришло много, большинство – из крупных городов Украины. Содержание их оказалось в общем и целом одинаковым: одни и те же авторы, одни и те же произведения и одни и те же годы издания – 80-е прошлого века. Круг чтения людей, откликнувшихся на моё объявление, был, стало быть, один.
Из одной книги выпал явно забытый в ней листок, наполовину заполненный женским почерком.
«1. Я встретила своего человека, которого я люблю и который любит меня. Человека, который так же хочет семью, как и я, который готов взять ответственность. Он щедрый, добрый и понятливый. Я любима и люблю. Мы счастливы.
2. Я закончила ремонт в квартире, купила новую мебель. Квартира уютная и светлая.
3. Над нами сделали ремонт на крыше.
4. Мы едем в Скадовск с Машей. У нас есть с кем общаться. Погода летняя, море тёплое.
5. Я работаю. Работа приносит удовольствие и очень хороший доход.
6. Я похудела. Моё тело молодо и подтянуто.
7. Я вожу Машу в центр, каждый день. Маша не пропускает ни одного дня. Наш водитель очень мил и приятен.
8. Я счастлива, любима и люблю, у меня хватает времени не только на семью, но и на себя и любимого. Я стильно и модно одеваюсь. Я хорошо себя чувствую».
«Вот оно, мещанское счастье первой четверти двадцать первого века», – откладывая этот листок, подумал я тогда словами политизированного разночинца второй половины девятнадцатого.
Сегодня взглянул на этот листок, и мне представился другой, свежий, тем же почерком.
«Я в Германии. С Машей, но одна. Родину бомбят. Моего любимого больше нет».
