Опять про нас. Извините, киевляне и прочите аборигены, но опять про нас. У меня абсессивно-компульсивное.
Мы переключаемся. Мигом, в раз, в один момент. Это надо просто увидеть. Друг с другом на том странном языке, который называют русским, но это точно не он.
С таксистом українською, с официантом українською, класичною, правильною, іншою не вміємо. Мы знаем, что за кордоном нашего междусобойчика - тільки українська.
Мы все подбитые. У кого-то дом, квартира. У кого-то бизнес, который во второй раз с ноля. У кого-то мама до сих пор там, или брат, или сын в Ульяновске. Мы порвали эти связи. Без вагань, без жалости, просто иначе - никак. Просто без вариантов.
Мы все умные. Мы знаем, что нахаляву не будет. Что ты стоишь ровно столько, за сколько готовы купить твои навыки. Что понты дешевы все, оптом. Что ваш стабильный доход сегодня не стоит ничего завтра. Что надо строить жизнь с учетом инфляции приоритетов, иначе потом будет вырванное мясо.
Мы все в прошлом. Мы не можем преключиться на сьогодення метально. Нет, мы достаточно прагматичны, чтобы понимать бесперспективность дрочилова на время, когда мы были в шоколаде. Но мы помним. Помним старт пиздеца. Помним капитал, с которым мы в него входили. Видим выхлоп, умеем посчитать вырванные годы. Мы жалеем, что у нас не было шансов выйти без потерь.
Мы -банда. Я не знаю как описать ощущение родства и близости с людьми, прошедшими тот же путь. Не с 24-го февраля, а с 14-го года.
Только они знают.
Только они поймут.
Только они жрали ту же соль и дрались на те же горы.
Жители Львова, задравшие ценник на квартиры в 22-м и жители Мариуполя, задравшие ценник на квартиры в 14-м - они одинаковые. Одинаковые гандоны.
Люди, встречающие переселенцев в 14-м во Львове на вокзале, и люди, раздающие чай в Васильевке в 22-м , тоже равнозначны. Одинаковые люди.
Но никто нас не поймёт лучше, чем такие же, как мы.
Мы друг за друга порвём.
Звучит пафосно и дико, но факт.
Мы по-прежнему вместе.
Звучит снова пафосно, но только с ними мне ровненько и уютно.
Мы - давно другие.
Не такие, как на Скуле или на Таркусе. Но мы знаем, что отфильтрованный через фильтр апокалипсиса Донбасс - это соль Украины. Это не бограч и не пляцки, не вареники и не борщ, но щепотка какой-то невнятной херни, которая для вкуса. Без которой пресно. Без которой из любого варева получаются щи.
Прозрачные глаза хищника. Убить. Умереть.
Рваный рык, не понятно - перед атакой или "да пошёл ты".
Я не могу понять: наши "котики" в пикселе, они кто? Герои? Убийцы? Просто люди, пытающиеся выжить? Берсерки? Крысы в углу, у которых нет шансов кроме как стать львом, смотреть на это все прозрачными глазами хищника. Готового и убить и умереть.
Так больно за вас.
Такая нелегитимная гордость за вас.
Так страшно.
Такое четкое понимание, что стена из вас кровоточит. Что "Фортеця Бахмут" - это не песня людей, у которых есть время и возможность петь, а тела людей, которым петь некогда.
Такая пропасть между необходимостью там быть, держать, умирать и простым "да нахуй это всё!"
Я как-то приспособилась жить в этом в более менее адекватном состоянии, но я не знаю, как помочь тем, кто не может.
Всё это "просто верьте" или "ми переможемо" не работает с теми, кто ждёт. Ну блд не работает.
Хочется не верить, а знать. Хочется не просто победить, а увидеть дома.
Хочется взять огнемёт, автосейв и спалить эту мерзость, убивающую наших мужей и детей.
Хочется Авада кедавра, и шоб они все сдохли нахуй.
Блд, я сама себе памятник построю из говна и палок, если переживу это всё.
Адамс, выживи там. Мне надо, чтоб ты выжил.
