Одна из положительных сторон избрания президента Трампа заключалась в следующем: те, кто голосовали за Трампа благодаря его негативному отношению к мусульманам и латиноамериканцам; те, кто боятся «большинства меньшинства» и ностальгируют по эпохе Джима Кроу, - в основном, белые люди старшего возраста. По крайней мере, многие думали именно так.
Левые этому радовались потому, что считали: эти предрассудки скоро исчезнут - и их место займет поколение молодых, более просвещенных американцев.
Националистический митинг, прошедший в минувшие выходные в Шарлотсвилле, явно свидетельствует о том, что это миф. Дедушки-расисты, может, и вымирают, но их фанатизм возрождается в сегодняшней молодежи.
Да, на улицах Шарлотсвилля были замечены несколько мужчин за 50 в капюшонах Ку-клукс-клана и с вытатуированной на руках свастикой. Тем не менее, с самых пугающих фотографий на нас смотрят полчища молодых белых парней не старше тридцати.
Некоторые участники этой молодежной бригады - все еще студенты, и многие не ограничились маршем. Водитель, обвиняемый в убийстве активистки Хэзер Хейер и нанесении травм еще 19 людям, - белый молодой человек 20 лет.
Разумеется, он будет не первым молодым радикалом, совершившим акт внутреннего терроризма. Вспомним 21-летнего белого парня, который убил девять афроамериканцев в Чарльстонской церкви в 2015 году, и 28-летнего белого жителя Балтимора, который в марте проехал на автобусе 200 миль в направлении Нью-Йорка, по пути наезжая на попавшихся ему на глаза чернокожих.
Недавний бюллетень Объединенного разведывательного комитета, полученный журналом Foreign Policy, содержит подробные сведения о других нападениях, совершаемых молодыми сторонниками превосходства белой расы.
Публичные фигуры «альт-правого» движения тоже очень молоды. Дэвид Дюк все еще влиятелен, но место харизматичного лидера он уже уступил таким личностям, как 39-летний Ричард Спенсер, 26-летний Мэтью Хаймбах и 29-летний Тим Джионет.
Это не те люди, чью отсталость мы можем списать на побочный продукт своего времени. Мы говорим не о молодых белых американцах, чьи счастливые юношеские годы прошли в мире со школьной сегрегацией, законами против межрасовых браков и френологией.
Если у кого-то были родственники, которые сражалась за Конфедерацию, они мертвы уже сто с лишним лет. Никто не рассказывает им о славных днях на плантации. Родители митинговавших в Шарлотсвилле даже ужаснулись невежеству и одиозным убеждениям своих детей.
Итак, почему же новое поколение стали приверженцами небольшого, но очень заметного возрождения неонацизма?
Скорее всего, некоторых можно отнести к реакционерам, по сути, троллям. Они вряд ли по-настоящему верят в антисемитскую и расистскую пропаганду и лишь хотят позлить политкорректных левых. Если юношеские мятежи 60-х отстаивали свободу, мир и равенство, то сегодня анти-антитрамписты упиваются ненавистью и социальной несправедливостью.
Другие могут искренне желать сжечь всю систему. Для правых популистов ключевой недостаток системы заключается не в том, что она позволяет богатым накапливать богатство, а в том, что она дает незаслуженные привилегии меньшинствам за счет несчастных белых.
Более того, предположение, что поколение Next более прогрессивно, чем предыдущие, неверно. В целом, молодежь более толерантна в расовом отношении, но по багажу расовых предрассудков не уступает беби-бумерам.
