Слава Україні!
Слава захисникам України та усієї сучасної цивілізації!
• Третья и последняя часть перевода статьи бывшего американского дипломата, бывшего специального советника государственного секретаря и бывшего директора комиссии по расследованию терактов 11 сентября, а ныне профессора истории университета Вирджинии Филипа Зеликова, только что опубликованная в научном журнале Texas National Security Review (№7, том 3, 2024) Автор рассматривает два противостояния сил зла и США – противостояние 30-х годов, приведшее к вступлению США во Вторую мировую войну и противостояние конца 40-х -50-х годов, завершившееся Карибским кризисом. Зеликов сравнивает то, что происходило тогда с тем, что происходит сейчас. Его анализ очень важен, поскольку позволяет оценивать нынешнюю ситуацию в мире, противостояние США и демократического мира новой оси зла – России, Китаю, Северной Корее и Ирану с учетом уроков прошлого.
Вывод автора состоит в том, что для того, чтобы победить в цивилизационном противостоянии, нужно хорошо представлять себе, чего можно ожидать от противника, причем представлять наихудшие сценарии развития событий - нужно на основе этого анализа заставлять противника делать неверные шаги, не давать ему возможности диктовать условия, нужно развивать свои собственные сильные стороны и использовать их для того, чтобы победить в противостоянии.
Автор рассматривает период 30-х годов, когда противостояние закончилось Второй мировой войной и период холодной войны, когда противостояние ограничилось локальными войнами, но когда Запад в целом добился глобальной победы, но при этом пропустил момент создания вскоре новой оси зла.
Еще один важный момент, о котором говорит автор, - очень тесная кооперация на политическом, экономическом и военно-техническом уровне между странами нынешней оси зла - Китаем, Россией, Ираном и Северной Кореей, которой не было в предыдущих исторических версиях оси зла.
Уроки истории важны, чтобы правильно видеть настоящее, чтобы не повторять ошибки прошлого.
Статья очень большая. Сегодня – последняя, третья часть перевода.
Ссылки на первую и вторую части перевода в первых двух комментариях.
«Бремя эскалации может быть возложено на Соединенные Штаты
Моя рабочая гипотеза заключается в том, что противники не будут инициировать прямое нападение на Соединенные Штаты. Никакого Перл-Харбора. Напротив, такие противники могут рассматривать это как ситуацию, когда именно Америка будет сдерживаться от начала прямых военных действий в ответ на действия противника, не направленные непосредственно на Соединенные Штаты.
Рассуждения о возможной войне с Китаем, как правило, предполагают некое крупное китайское нападение. Однако это противоречит китайской стратегической традиции. В этой традиции особое внимание уделяется тщательному планированию ограниченных войн. Именно так Китай поступал в каждом из своих военных столкновений с Соединенными Штатами. В их военных трудах часто подчеркивается то, что они называют «контролем над войной».
Китай уже воевал с Америкой. Их понимание этой истории сильно отличается от того, как эти конфликты обычно преподаются в Соединенных Штатах. Китай вступил в войну с Соединенными Штатами в Корее и во Вьетнаме, и без войны расширил контроль над Южно-Китайским морем.
В Корее китайская война была неофициальной, ее вели «китайские народные добровольцы». советский союз пообещал «защитный зонтик» для отражения возможных американских контратак на сам Китай. И это сработало.
Во Вьетнаме китайская война была тайной, ее вели сотни тысяч солдат, действовавших только в Северном Вьетнаме и Лаосе. Северный Вьетнам использовал оружие и войска, чтобы завоевать Южный Вьетнам. Этот план был запущен в 1959 году. По крайней мере до 1966 года Китай защищал Северный Вьетнам от контрнаступления Соединенных Штатов. Китай предупредил Соединенные Штаты, что любое такое вторжение будет встречено полным китайским контрнаступлением, в стиле Кореи. Эти предупреждения сработали. Они эффективно сдерживали Соединенные Штаты и ограничивали параметры войны так, как того хотел Китай.
В Южно-Китайском море китайское завоевание не встретило военного сопротивления. Оккупация проводилась сначала как отстаивание территориальных прав. Китай упорно отрицал какие-либо планы по милитаризации своих форпостов в Южно-Китайском море. Затем он перешел к полной милитаризации, терпимо относясь к случайным международным протестным экспедициям.
С китайской точки зрения, в идеальном случае Китай мог бы сделать свои шаги после публичной провокации. Например, в случае с Нэнси Пелоси в 2021 году (ее визит на Тайвань – И.А.) международное общественное мнение, как считал Китай, обвинило бы Соединенные Штаты в возникновении кризиса. Администрации Байдена пришлось приложить немало усилий, чтобы справиться с этим кризисом.
Еще одной возможностью для решительных действий, с точки зрения Китая, может стать любая попытка США осуществить реальную доставку заметной американской военной техники на Тайвань (в идеале, каких-то ракет — следовательно, у Китая может быть своя версия американского кубинского ракетного «карантина» 1962 года).
В качестве иллюстрации того, как применять исторические прецеденты для освещения проблемы глобальной готовности, рассмотрим обязательства США перед Тайванем. Эти обязательства морально и политически оправданы. На практике из может быть трудно выполнить. Я вижу три основных вероятных сценария:
1) Перл Харбор. Китай сочетает вторжение на Тайвань с нападением на американские объекты, по крайней мере, на Гуаме, а, возможно, и на территории Японии. Соединенные Штаты и, возможно, Япония немедленно оказываются в состоянии войны с Китаем, с высокой вероятностью быстрой эскалации до мировой войны.
2) Образец Кореи 1950 года. Китай нападает на Тайвань. Хотя, как и в Южной Корее в 1950 году, обязательства США по обороне неоднозначны, наглый характер нападения повышает вероятность, по крайней мере, интервенции США и Японии, и все готовятся к возможности эскалации к всеобщей войне.
3) Косвенный контроль. Китай вводит контроль над воздушными и морскими границами, чтобы сделать Тайвань самоуправляющимся административным регионом Китая. Нет необходимости в прямом нападении на Тайвань или какой-либо блокаде обычной торговли. Не инициируя насильственных действий, китайцы могут установить суверенный контроль над воздушными и морскими границами с Тайванем, установив таможенный и иммиграционный контроль. Это не то же самое, что блокада. Вместо этого блокада станет одним из возможных последствий, если другая сторона яростно бросит вызов решениям Китая о косвенном контроле.
В сценарии непрямого контроля Китай может затем заставить другие страны (или Тайвань) решить, следует ли и как бросить вызов такой реализации «одного Китая», который формально признает мир. И Китай может принять жестокие ответные меры против любого тайваньского воздушного или морского подразделения, которое яростно бросит вызов действиям Китая.
В этом случае Тайвань мог бы продолжать управлять собой какое-то время. По сути, ситуация будет аналогична ситуации, в которой находился Гонконг после того, как британцы отказались от контроля в 1997 году, за исключением того, что Китаю не нужно было бы поднимать свой флаг на самом острове. Тайбэй мог бы заявить протесты и провести демонстративные действия. Но любые военные действия Тайваня могут вызвать реакцию Китая, которую Тайвань не сможет превзойти. Например, если бы Тайвань стремился прекратить экспорт полупроводников в Китай, Китай мог бы прекратить все поставки энергии на Тайвань, включая энергию, которая обеспечивает его основного производителя чипов, TSMC. Не существует правдоподобного сценария, при котором Тайвань мог бы добиться такого результата, при котором он снабжал бы мир, но не Китай. В конце концов, Китай сможет управлять торговлей полупроводниками на Тайване и доступом к его цепочкам поставок, не затрагивая сами производственные центры.
Американские военные и 99% комментаторов сосредоточены на первых двух сценариях. Но третий вариант кажется мне более вероятным. Это осуществимо сейчас, без особого предупреждения. Во всех отношениях для Китая это самый простой вариант в плане его осуществления и его публичной защиты. Во всех отношениях Соединенным Штатам сложнее всего противостоять этому варианту. Китай уже репетирует этот вариант в ограниченном масштабе, контролируя воды вокруг тайваньского прибрежного острова Цзиньмэнь. Этот вариант может эффективно достичь целей Китая с наименьшей опасностью массовых потрясений и наилучшей стратегией для эскалации доминирования, поскольку другие варианты все еще тоже остаются.
Таким образом, если отступить назад, общая позиция Америки по отношению к Тайваню кажется напоминающей второй Берлинский кризис 1958–1962 годов, когда бремя военной эскалации для сохранения доступа (на Тайвань) ляжет на Соединенные Штаты, которые могут получить (или не смогут получить) поддержку Японии, и в условиях, когда традиционная борьба за восстановление доступа на Тайвань будет очень сложной задачей. Во время берлинского кризиса, столкнувшись с таким же неприемлемым конвенциональным вызовом, Соединенные Штаты в конечном итоге полагались на угрозу или блеф, что они инициируют применение ядерного оружия первыми. Такая угроза тогда могла выглядеть правдоподобной в силу существовавшего преимущества США (в области ядерных вооружений). Такая угроза сейчас немыслима. Тем не менее, по веским политическим и стратегическим причинам, Соединенные Штаты также не могут и не будут превентивно и явно отказываться от Тайваня. На практике эта дилемма стоит остро.
В других регионах более сложные сценарии могут также возложить основное бремя выбора насильственной эскалации на Соединенные Штаты. Россия уже проверяет пределы возможностей Запада по поддержке Украины. Они прилагают очень большие усилия в течение всего 2024 года. Их цель — измотать Украину и разрушить ее политику, экономику и общество. Как объяснил один видный российский националист (один из кремлевских идеологов Караганов): «через год или два специальная военная операция должна будет завершиться решительной победой, чтобы нынешняя американская и родственные ей компрадорские элиты в Европе смирились с потерей своего доминирования и согласиться на гораздо более скромное положение в международной системе».
Ситуация в Европе еще поправима. Сложно увидеть сейчас, сможет ли военная помощь укрепить обороноспособность Украины. Еще более важный вопрос, сможет ли Запад поддерживать уровень финансовой помощи, жизненно важной для Украины, особенно в 2025 году, поскольку европейцы все еще ломают руки над тем, как использовать российские финансовые активы, замороженные в их юрисдикциях. Период максимальной опасности может наступить, если сторонники Украины добьются успеха и положение Украины станет устойчивым и перспективным. Потому что тогда России придется решать, стоит ли идти на эскалацию.
Некоторые из краткосрочных опасностей являются побочным продуктом политических достижений нынешней администрации. В настоящее время идет масштабное наращивание оборонных сил Запада. Они могут принести значительные плоды в ближайшие годы, включая наращивание сил в Европе и в Украине, но не сразу. У русских появится больше причин действовать изо всех сил в 2024 и 2025 годах.
На Ближнем Востоке Иран может провоцировать с помощью своих прокси-сил, продолжить работу над своей ядерной программой, которую он ускорил в 2023 году, и решится атаковать изолированный и истощенный Израиль. Иран также может побудить Соединенные Штаты присоединиться к такой войне на Ближнем Востоке. Мы видим, как может начаться эта война. Иранцы или, по крайней мере, некоторые из их группировок, возможно, думают, что лучше видят, чем это закончится.
Между тем, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты, возможно, планируют остаться в стороне от такой войны, поскольку они проводят дипломатическую революцию на Ближнем Востоке. Их перегруппировка включает в себя разрядку отношений с Ираном при посредничестве Китая. Она включает в себя договоренности с Китаем, Россией и Индией, которые дополнительно гарантируют их безопасность. Эти арабские лидеры думают, что они - Генри Киссинджеры нашей эпохи, умело ориентирующиеся и доминирующие в пространстве между соперниками.
Нынешняя война в Газа и израильско-иранская война влияют на внутриполитическую ситуацию в Ираке и Турции. Масштаб операций, которые Соединенные Штаты могут проводить со своих баз на Ближнем Востоке, может стать более ограниченным. Соединенным Штатам не следует полагать, что они смогут легко использовать любую из этих баз в определенных непредвиденных обстоятельствах, связанных с Ираном, или получить легкое разрешение на определенные транзиты в воздушном пространстве (соответствующих стран).
Нынешняя зависимость Европы от газа и нефти Ближнего Востока, Северной Африки и Восточного Средиземноморья, сильно усугубленная российско-украинской войной, стала глубокой. Европейские государства будут чувствовать сильное давление, чтобы они не делали ничего, что могло бы поставить под угрозу эти поставки.
Поэтому Соединенным Штатам следует глубоко пересмотреть свою стратегию и стратегическую позицию по отношению ко всему ближневосточному региону. Краеугольным принципом такого пересмотра может стать то, что в игру вступает будущая жизнеспособность самого Израиля. Нынешнее правительство страны придерживается курса, который изолирует и ослабляет страну по мере того, как собираются с силами ее враги. Но любое будущее израильское правительство столкнется с ужасным выбором, возможно, связанным с гражданскими волнениями, как в 1948 году, но в гораздо больших масштабах. Соединенным Штатам, как и Израилю, необходимо будет больше сосредоточиться на основных требованиях выживания Израиля, по крайней мере, как свободного общества, у которого есть будущее.
Соединенным Штатам следует иметь планы возможной войны с Ираном, которые не предполагают и не полагаются на начало превентивной войны, либо в одиночку, либо совместно с Израилем. Эти планы, возможно, должны предполагать получение Ираном доступа к оружию массового уничтожения. Эти планы также должны будут иметь правдоподобную концепцию того, чем может закончиться такая война.
Принятие желаемого за действительное и альтернативы
Хотя американцы проигрывали ограниченные войны, из которых они предпочитали выйти, их историческая память порождает веру в то, что они всегда располагали достаточной силой в борьбе с великими державами, если только они будут достаточно при этом стараться.
Противники Америки иногда принимают желаемое за действительное. Но Соединенные Штаты тоже безусловно показали, что и они тоже могут принимать желаемое за действительное. Если США столкнутся с бременем выбора эскалации, то политическая, финансовая и промышленная база, поддерживающая такой выбор, будет слабее, чем это было в прошлых (исторических) эпизодах.
Призывы к значительному повышению военной готовности могут оказаться политически нереалистичными. В Соединенных Штатах существует лишь небольшая общественная поддержка дальнейшего значительного увеличения расходов на оборону сверх нынешнего уровня. Тем не менее, несмотря на рост расходов после вторжения России в Украину, Майкл Браун отмечает, что «у Америки сейчас меньшая армия, со старым и меньшим количеством вооружений, чем когда-либо на памяти». Даже если будут выделены средства, для наращивания военно-морских и военно-воздушных сил потребуется длительный срок, по крайней мере все 2030-е годы. Даже в этом случае результаты могут не предоставить тех возможностей, которые помогут решить конкретные варианты эскалации, с которыми сталкивается Америка. В зависимости от сценария Соединенные Штаты могут также столкнуться с серьезными практическими проблемами в своих внутренних процессах принятия решений, готовности ключевых союзников или требованиях, предъявляемым к военным операциям.
Худшим случаем крупного кризиса будет, если Соединенные Штаты и их союзники, настроенные на победу, воодушевленные своей собственной риторикой и внешне красивыми, но непродуманными военными планами, уступят и потерпят поражение. Это будет «Суэцкий момент» для Соединенных Штатов, а может быть, и гораздо хуже.
Поэтому Соединенным Штатам, возможно, придется расставить приоритеты в действиях на театрах военных действий и в решении проблем, где их интересы, союзническая готовность и возможности находятся на пике. Там, где они более уязвимы, Соединенным Штатам, возможно, придется незаметно переосмыслить свои нынешние военные планы. Нынешняя позиция в западной части Тихого океана и на Ближнем Востоке может быть особенно необеспеченной возможностями, в зависимости от ситуации.
Один из способов переосмыслить планы – это пересмотреть зависимость от расчета на военную силу. По нескольким причинам правительство США слишком сильно полагается на военный потенциал, чтобы компенсировать глубокую, хроническую слабость всех своих гражданских институтов в сфере работы за границей. Соединенные Штаты все чаще прибегают к экономическим санкциям. Как показывает пример Украины и проблема российских активов, эта зависимость подавляет возможности, культуру и штат обычных бюрократических аппаратов, занимающихся этими усилиями, которые в случае США сосредоточены в основном в министерствах финансов и торговли. Общая способность стратегически руководить этими усилиями зависит всего от нескольких перегруженных работой государственных служащих.
Напротив, начиная с 1940 года и ускоряясь в 1941 году, Рузвельт начал создавать совершенно новые институты для «экономической войны». Число советов и комитетов росло, а квалифицированные мозговые тресты пересматривали неудачные стратегии.
Основная причина создания в 1947 году Совета Национальной Безопасности заключалась в том, чтобы он координировал экономические инструменты государственной власти наряду с военными, как британцы эффективно делали это в системе своего военного кабинета (что было замечено американцами). Эта система в Соединенном Королевстве включала Министерство экономической борьбы, которое набирало наиболее способных людей в Уайтхолле.
В центре американской производственной бюрократии находился человек по имени Фердинанд Эберштадт, ныне почти забытый. Он находился в центре сложной межведомственной и государственно-частной экономической работы как в Совете военного производства, так и в Совете по боеприпасам армии и флота, а затем в Совете по ресурсам национальной безопасности.
Эберштадт был самым важным сторонником создания Совета Национальной Безопасности Соединенных Штатов. Затем он стал единственным и наиболее влиятельным сторонником Закона о национальной безопасности, в результате которого он был принят. Причины, по которым он поддерживал создание Совета Национальной Безопасности, сегодня практически забыты, но их невозможно переоценить.
Соединенные Штаты и их союзники уже очень далеко продвинулись в создании разделенного экономического мира, который приведет к изоляции России, Ирана и Северной Кореи. Но они, конечно, не полностью изолированы. Они просто все активнее функционируют в отдельном мире торговли и финансов, центром которого является Китай. Этот разделяющийся мир может включать большую часть так называемого «глобального Юга».
На фоне огромных общественных дискуссий о сценариях развития Тайваня вряд ли кто-то глубоко анализирует экономику. Недавняя иллюстрация в конце 2022 года просто касалась сценария блокады Тайваня без анализа вторичных последствий каких-либо военных действий или шагов на фоне такой блокады. Именно этот очень консервативный сценарий предполагает потери на триллионы долларов по всему миру, огромные проблемы с поставками полупроводников, крах торгового финансирования и, вероятно, национальные усилия по контролю за оттоком валюты.
Ключевой момент: в моем сценарии непрямого контроля бремя оспаривания морского пограничного контроля Китая и, следовательно, прекращения любого тайваньского экспорта, например, полупроводников, фактически ляжет на Соединенные Штаты и их союзников. Это может сдержать США.
Американцы обычно думают, что «сдерживание» заключается в том, как удержать плохие страны от нападения на них или их друзей. Для противников Америки эта парадигма противоположна. Они думают, что удерживают Америку от нападения на них.
Когда началась Вторая мировая война и в начале холодной войны мировая экономика уже была глубоко фрагментирована и организована по имперскому принципу. Этот опыт не дает достаточного представления о масштабах разделения экономики в настоящее время. Немного более показательным был опыт, когда в 1914 году разразилась Первая мировая война. 31 июля 1914 года закрылись фондовые рынки Нью-Йорка и Лондона. Они не открывались в течение следующих пяти месяцев.
Даже относительно ограниченная война с Китаем почти автоматически, практически в одночасье, приведет к замораживанию или конфискации китайских и американских активов всех видов на триллионы долларов, при этом в водоворот попадут самые разные контрагенты. Это может быстро спровоцировать величайший сбой в мировой экономике со времен Великой депрессии, а последствия могут легко превзойти его.
С точки зрения противников Америки, экономические кошмары, возможно, не так уж и страшны. Они могут думать, что они более готовы к таким бедствиям, чем Соединенные Штаты.
Поскольку некоторые непредвиденные обстоятельства находятся вне контроля США, президенту и его главным советникам, по крайней мере, необходимо составить план этих рисков и явно подготовиться к управлению ими. Соединенным Штатам следует четко планировать, смогут ли они и их союзники выдержать экстремальные экономические непредвиденные обстоятельства, которые обязательно будут сопровождать начало даже ограниченной войны, и если да, то каким образом.
Эти непредвиденные обстоятельства будут включать резкое прекращение деятельности, замораживание или конфискацию китайских, американских и союзных финансовых активов, находящихся под юрисдикцией другой стороны. Это может привести к резкому нарушению торговых и цепочек поставок многих видов. Соединенные Штаты и их союзники могли бы также рассмотреть возможность позитивных шагов и заверений, которые могли бы смягчить потрясения и успокоить другие страны по всему миру.
Такие видимые приготовления приобретут собственный импульс. Если эти планы станут жизнеспособными, они могут даже стать реальной заменой наиболее проблематичным военным действиям.
Глобальная картина
Если Соединенные Штаты и их партнеры в Европе и Азии смогут выдержать нынешние международные и внутриполитические кризисы, у них будет больше возможностей для процветания в оставшуюся часть 2020-х годов, чем у их основных противников. Они имеют хорошие возможности повлиять на ход великих технологических революций нашего времени, помочь направить будущее мировой экономики, укрепить новый статус Америки как энергетической сверхдержавы в управлении энергетическим переходом, а также провести глубокое переосмысление и капитальный ремонт оборонной сферы, которую страны будут строить в эпоху цифровых технологий.
Поэтому важно помнить, что более широкие основы для Соединенных Штатов и свободного мира являются многообещающими. Они особенно многообещающи по сравнению с курсами, которые прокладывают противники Америки.
Главный вызов для Соединенных Штатов и их друзей может возникнуть в краткосрочной перспективе. Это как тонкая натянутая нить. Несколько ключевых государственных служащих работают на пределе своих возможностей. За немногими исключениями, гражданские лидеры в Соединенных Штатах и свободных государствах Европы и Азии, которые существуют в условиях мира, не хотят пытаться запугать свое общество приведением его в предвоенное состояние. Они обеспокоены тем, как их общественность может отреагировать на такие сигналы тревоги. На данный момент страны свободного мира справляются (со своими вызовами). У их различных врагов тоже есть свои проблемы и заботы.
Мои аргументы перекликаются с предупреждением Рузвельта, сделанным в его письме послу Грю в январе 1941 года. «Мы не можем строить жесткие и быстрые планы», — сказал он. Тем не менее, сегодняшним лидерам можно простить, если они чувствуют себя запутавшимися в, казалось бы, «жестких» обязательствах по всему миру. Пока враги маневрируют, а Америка проводит свои собственные стресс-тесты, Соединенным Штатам и их друзьям следует сосредоточить свое внимание и свои стратегии на сильных сторонах и опорных пунктах всех (западных) союзников. «По мере того, как происходит каждое новое событие, мы должны, в свете существующих тогда обстоятельств, решать, когда и где мы можем наиболее эффективно мобилизовать и использовать наши ресурсы», - писал Рузвельт в январе 1941 года.
Худшим случаем было бы пожертвовать фундаментально сильными будущими перспективами из-за краткосрочных просчетов. Успешно преодолев годы острого кризиса, администрация Кеннеди и первая администрация Джонсона к 1963–1964 годам переломили ход холодной войны и обеспечили поворот в ней. Динамика советского и китайского наступления пошла на убыль. Свободный мир находился на пороге исторических достижений и достижений в обществе и науке.
Затем американские лидеры все провалили. Великая трагедия Вьетнама заключалась в том, что, хотя опасения по поводу Северного Вьетнама оказались обоснованными, обязательства по защите Южного Вьетнама оказались неэффективными. Чрезмерные обязательства Америки во Вьетнаме, в этот многообещающий момент мировой истории, вместо этого превратились в ужасную рану, нанесенную самим себе.
Задача этого периода кризиса состоит в том, чтобы пережить его, сохранив или даже укрепив основные сильные стороны и преимущества Америки».
* Хочу снова обратиться к гражданам стран НАТО, поддерживающим Украину. Нам следует обращаться к своим президентам, канцлерам и премьер-министрам с настоятельной просьбой, настоятельным требованием – пригласить Украину в НАТО на Вашингтонском саммите в июле и предоставить ей реальные гарантии безопасности, аналогичные гарантиям по 5-й статье Вашингтонского Договора, до ее вступления в Альянс.
Спасибо всем, кто прочитал. Берегите себя и своих близких. Берегите друг друга, помогайте друг другу. Здоровья всем.
Зло будет остановлено. И Добро победит. Иначе быть не может.
Українські Друзі, обіймаю та люблю вас усіх. Бережіть один одного, дуже вас прошу.
Україна є і буде завжди.
А зло буде переможене та покаране. І це неодмінно
