Праймериз Демократической коалиции, проведенные в минувшие выходные, сорваны из-за утечки персональных данных и участия в них ботов. Подвести итоги предварительных выборов оказалось невозможно из-за взлома сайта ПАРНАСа, на котором проводилось голосование. Об этом говорится в заявлении центральной выборной комиссии, опубликованном в "Фейсбуке".
База данных избирателей была взломана неизвестными 29 мая. В файле также содержалась информация о паролях от аккаунта на сайте "Волна перемен", которая позволяла любому зайти на сайт и увидеть, как проголосовал тот или иной избиратель. Голосование было приостановлено. Оппозиционер Алексей Навальный назвал случившееся "позором, дискредитацией и вредительством" и призвал руководство ПАРНАСа уйти в отставку.
Праймериз Демократической коалиции начались 28 мая в полночь и должны были завершиться вечером 29 мая. По их итогам должен быть сформирован список ПАРНАС на выборах в Госдуму, которые пройдут в сентябре.
К полудню 29 мая в праймериз лидировали депутат Саратовской областной думы блогер Вячеслав Мальцев, историк Андрей Зубов и соучредитель Партии 5 декабря Константин Янкаускас.
О том, кто виноват в срыве праймериз Демкоалиции, возможно ли провести честные выборы в современной России и случится ли в ближайшее время "путинская оттепель", Радио Свобода рассказал писатель и журналист Виктор Шендерович:
– Что касается праймериз Демкоалиции – это похоже и на техническую недоработку организаторов, и на провокацию власти. Мне неловко строить какие-то версии, потому что я часто цитирую Станислава Ежи Леца – хуже всего с правдой в те времена, когда все может быть правдой. В данном случае буквально все, потому что сомневаться в возможностях нашей власти оснований нет. Мы уже все знаем про нее и про ее представления об этике. Конечно, и боты, и вмешательство, и просто идиотизм со взломом. С другой стороны, я полагаю, что господин Касьянов мог бы в создавшейся ситуации подать в отставку. Он мог бы так сделать для пользы дела, если бы любил искусство в себе, а не себя в искусстве, чтобы дать возможность начать эту историю с чистого листа. Я наблюдаю за этим со стороны, и наблюдаю с печалью. Утешают только слова Черчилля о том, что он разочаровался в демократах, но не в демократии.
– Вы следите за этими праймериз? Вам они интересны? У вас есть какой-нибудь кандидат, за которого вы болеете?
– Нет. Я знаком со многими из тех, кто участвует в этих праймериз. Я по-разному к ним отношусь, ко многим с большой человеческой симпатией. Там есть очень хорошие люди. Но, к сожалению, сами эти выборы... Для меня очень сложные ощущения, когда я думаю о них. Сложные, потому что, с одной стороны, я, как и все нормальные люди, прекрасно понимаю, что никаких выборов не будет, а будет переназначение власти на каких-то условиях. Я понимаю, что перед властью стоит задача новой легитимизации себя в России и особенно на Западе. Это делается для решения сложных внешнеполитических задач. Все эти смягчения и оттепели – в кавычках. Все это для того, чтобы убедить Запад, что 2014 года не было, что я не я и лошадь не моя. У нас нет никакого Узбекистана, у нас нет жесткого авторитарного и тоталитарного режима, у нас не убивают тех, кто не согласен с властью, у нас оппозиция в парламенте. Да, она в меньшинстве, но что вы хотите – такая страна. Я понимаю эту задачу власти. Она очевидна. Я думаю, что ее прекрасно понимают и демократы и относятся к этому по-разному, воспринимают это по-разному.
– А для чего оппозиция сейчас участвует в этих выборах?
– Кто-то рад возможности просто встроиться во власть, кто-то озабочен своим местом на демократическом фланге, кто-то делает это, чтобы не исчезнуть из политического пейзажа или появиться в нем в новом качестве. С другой стороны, если вспомнить наш прошлый советский виток, иногда самые серьезные изменения происходили через абсолютно мертвые легитимные органы власти. Ну, кого интересовал Верховный Совет СССР? Или партконференция? Какое они могли иметь отношение к демократии? И вдруг на рубеже 80–90-х годов выясняется, что через партконференцию, через Съезд народных депутатов СССР история прокладывает какие-то русла. И совершенно не исключено, что на новом этапе, через абсолютно мертвую выборную систему, через абсолютно мертвые инструменты, призванные симулировать народовластие, вдруг историческая река проложит русло именно там. Это совершенно не исключено. Поэтому по отношению к этим выборам у меня такие сложные чувства.
– Не так давно Россия наконец освободила Надежду Савченко, сразу заговорили о возможности снятия санкций с России, хотя это вряд ли произойдет в ближайшее время. "Ведомости" сегодня пишут о том, что Алексей Кудрин на экономическим форуме уговаривал Путина "снизить геополитическую напряженность". Означает ли это, что режим Путина будет смягчаться, наладятся отношения с Западом? Можно ли говорить о какой-то очередной "оттепели"?
– Илья Эренбург использовал это слово в 60-х годах XX века, но придумал его еще Федор Иванович Тютчев в XIX веке. Так вот оттепель, что в XIX веке, что в XX, что в XXI, начинается с того, что тирана выносят вперед ногами. Николая ли Павловича, Иосифа ли Виссарионовича – выносят вперед ногами. И только после этого начинаются реальные реформы. Когда страна приходит в себя после какого-то серьезного поражения. И после смерти тирана, который привел страну к этому поражению, общество приходит к массовому ощущению невозможности жить так, как раньше. Только тогда случается оттепель. Все, что случается до этого, не оттепель. Таких оттепелей у Сталина было штук пять. Очень радовались, помню, приходу Берии – это тоже была "оттепель". Тираны регулярно устраивают перетряску кадров, регулярно казнят зарвавшихся и так далее. Это все пройденные пути. Я хочу напомнить, что в прошлый раз крики об оттепели звучали, когда освободили Ходорковского и Pussy Riot. Это было в начале 2014 года. Никакой оттепели при Путине не будет. При Путине будет Путин и больше ничего.
– Ну, а как насчет снижения геополитической напряженности?
– В этом он заинтересован сам. Потому что с экономикой хреново. Он потерпел сокрушительное поражение в той авантюрной войне, которую начал в 2014 году. Экономика России деградирует. Страна выброшена вон из всех серьезных международных структур и стоит на пороге довольно неприятных экономических потрясений. Санкции – это нож у его горла. И, конечно, вся его политика сегодня – это попытка отменить санкции. Все, что он делает, – это направлено на отмену санкций. Но думаю, что при Путине этого уже не случится.
– Вернет он Крым Украине, как вы думаете?
– Нет, Крым он вернуть не может. Он – нет. Как только его не станет, этот вопрос снова вернется на повестку дня, потому что это будет цена возвращения России в международное легитимное поле.
Упомянутое Виктором Шендеровичем заявление по поводу необходимости смягчить геополитический климат – с тем чтобы добиться увеличения иностранных инвестиций в российскую экономику, Алексей Кудрин сделал на заседании президиума экономического совета при президенте. Как пишут "Ведомости", ссылаясь на неназванных участников заседания, Кудрин говорил, что Россия технологически отстала, страна должна, пусть и на вторых ролях, встроиться в международные технологические цепочки. В ответ, по словам источника "Ведомостей", Владимир Путин заявил, что "пусть Россия в чем-то отстала, но у нее тысячелетняя история и Россия не станет торговать суверенитетом".
Другой участник экономического совета отметил, что в заключительном выступлении Путин произнес и несколько примирительных фраз, сказав, что "конечно, не надо увеличивать напряженность и поддаваться на провокации", а иностранный бизнес, которому выгодно работать в России, не уйдет. Собеседник Радио Свобода – Евгений Ясин, научный руководитель НИУ ВШЭ, глава фонда "Либеральная миссия", бывший министр экономики России:
– Буквально два месяца назад в студии Радио Свобода вы говорили о необходимости "изменения климата" ради того, чтобы хоть что-то поменялось в России. Сейчас об этом заговорил Кудрин. Неожиданно ли для вас это было?
– Для меня, конечно, совершенно не удивительна позиция Кудрина. Она разумна. Я ее поддерживаю. У нас не было с ним специальной дискуссии по этому вопросу, но моя позиция идентична той, которую высказал Алексей Леонидович. То обстоятельство, что это вызвало определенное негативное отношение со стороны Путина, – как я понял, я знаю об этом только со слов корреспондентов, которые мне звонили, – связано с тем, что президент хотел услышать что-то другое, и прежде всего, одобрение той политики, которую он проводит. Я имею в виду политику – "око за око, зуб за зуб". Но у России, на самом деле, нет таких возможностей, чтобы отвечать в этом стиле. Потому что она остро нуждается в новейших технологиях, в достижениях передовой промышленности, науки и т. д. Это исключительно важно для России, потому что определяет ее будущее на продолжительные перспективы. Если мы будем вести себя так, как сейчас ведет себя Путин, ориентируясь скорее на эмоциональные критерии, то эту будет не совсем правильно. Я бы не стал ожидать от Путина немедленных изменений. Но я думаю, что все равно тот факт, что Кудрин имел смелость об этой своей позиции сказать, это свидетельство того, что есть надежда, что в будущем и Путин лучше будет учитывать его позицию.
– Каковы сейчас, на ваш взгляд, взаимоотношения Кудрина и Путина? Путин рассчитывает на него как на человека, который будет критически относиться к его позиции, или предложит какую-то программу экономического развития, которая бы полностью его устроила? Чего ждет Путин от Кудрина, вновь приблизив его к себе в последнее время?
– А что должен делать Кудрин? Врать? Сказать, что России не надо улучшать отношения с Западом? Что мы должны считать, что нас "обижают", и тоже поступать соответствующим образом? По-моему, он поступил совершенно правильно. Ну а то, что Путин среагировал таким образом… Я думаю, что было бы странно, если бы руководитель такой державы, как Россия, немедленно с Кудриным согласился. Но он свое несогласие выразил вежливо. И самое главное, что трибуна Кудрину была предоставлена. Я думаю, что изменение позиции Путина – вопрос времени. Потому что ситуация в России не улучшается, а нужда в том, чтобы разворачивать свои силы, привлекать капитал и поднимать нашу инновационную культуру и возможности, – абсолютно очевидна, как мне кажется.
– Владимир Путин в определенной степени загнан в угол? Или у него все-таки есть еще какое-то время для маневра?
– Время для маневра у него есть, несомненно. Потому что все эти изменения не измеряются краткосрочно неделями или месяцами и т. д. На это требуется время. И оно есть. Я не могу сказать, что происходящие в России изменения, в том числе и негативные, происходят так быстро, что требуют немедленной реакции.
