Накануне 70-летия со дня рождения Владимира Жириновского неподалеку от созданного им «Института мировых цивилизаций» открыли памятник вождю ЛДПР работы, разумеется, главного скульптора всея российской пошлости – Зураба Церетели. Конечно же, главным объектом на открытии был даже не памятник, а сам юбиляр, к изумлению многих, оказавшийся самым настоящим ветераном российской политики, пережившим и правление Горбачева, и власть Ельцина, и способного даже Путина пережить. А что? Это ведь раньше казалось, что Жириновский говорит эпатирующие публику, безумные вещи. Сейчас ясно, что именно он настоящая российская политика и есть.
Я хорошо запомнил первое знакомство с ним. Это было на одном из первых съездов народных депутатов СССР. Руководство Советского Союза решило тогда согласиться с введением многопартийной системы, но тогда это была система понарошку – зарегистрировать партии могли только те, кто пользовался доверием руководства страны. На съезд пришли руководители этих новых партий – самые настоящие «фрики», среди которых, конечно же, был и молодой Жириновский. Он, собственно, говорил тогда практически то же самое, что и сейчас – про сапоги в Индийском океане и мерзкий Запад. И, естественно, изрядно испугал собравшихся его послушать. Помню, что я тогда спросил у украинского поэта Бориса Олейника, который трудился советником президента СССР по многопартийности, зачем, собственно, нужно приглашать на съезд таких безумцев. И получил ответ в стиле Бориса Ильича – что мы, мол, и создали эти партии для того, чтобы люди испугались и поняли, что никакой многопартийности быть не должно…
Но что интересно – руководителей других партий, которые были тогда на съезде, никто уже и не помнит – а Жириновский остался и неплохо себя чувствует. Дело, конечно, в его личных качествах «политического животного». Но не только в них. Дело еще и в придуманной для него на Лубянке легенде – легенде воинствующего шовиниста. Другие были монархистами, какими-то народниками, уж и не упомнишь. А Жириновского решили сделать шовинистом – и не случайно. Еврей, выступающий с великорусской шовинистической программой, «бывший Эйдельштейн» с папой-юристом – разве это не смешно? И разве такой человек не будет жить в вечном страхе?
Чекисты просто недооценили силы самой идеологии, которая оказалась куда более жизнеспособной, чем коммунизм и, главное, располагающей к куда более истовой вере. Поклонникам Жириновского оказалось совершенно все равно, что он Эйдельштейн – в какой-то момент Владимир Вольфович даже перестал скрывать свое происхождение, зачастил в Израиль с воспоминаниями о родственниках – и ничего, никого это не взволновало, как никого не заинтересовала «разоблачительная фотография» на первой странице газеты «Вечерняя Москва», на которой Жириновский был запечатлен в сауне с какими-то словенскими юношами. Носитель «русского духа» безгрешен и бесплотен – это открытие, которым потом воспользуется Владимир Путин, Владимир Жириновский сделал первым. Так из агентов власти он стал партнером власти. И эта власть, которая во времена СССР смотрела на него как на удобного клоуна, в ельцинской России стала в нем нуждаться. Именно Жириновский аккумулировал голоса тех, кто был возмущен расстрелом Белого дома в октябре 1993 года. На первых выборах в Государственную Думу именно ЛДПР выиграла по партийным списком. Пожилой демократ Юрий Карякин восклицал во время неудавшегося «празднования нового политического года» по телевидению «Россия, ты одурела!», сам Жириновский деловито расхаживал между столиком и грозился всех посадить. С записи телепрограммы в Кремле я возвращался вместе с Геннадием Зюгановым и Геннадием Селезневым. Было очень скользко, на выходе из Боровицких ворот нам пришлось держаться за руки, чтобы не упасть и в этот момент кто-то из коммунистических вождей спросил у меня: ну что, Виталий, вы поняли, что не такие уж мы изверги по сравнению с этим…
А, между тем, Жириновский не говорил ничего такого, что не умещалось бы в канон современной российской политики – путинской. Просто сама такая политика казалась тогда и окружавшему Россию миру, и большинству деятельных людей в самой России такой дикостью, что нельзя было поверить, что уже через десятилетие Россия станет государством Жириновского, а сам он – умеренным царедворцем при Путине. К тому же и сам Жириновский вовсе не стремился воплощать свои «идеалы» в жизнь. Он оказался вполне лояльным партнером власти, голосующим в случае необходимости за нужные ей решения. И в этом качестве «аккумулятора» люмпенских симпатий благополучно дожил до путинских времен. До времен, когда все его идеи оказались востребованными.
Но сказать, что Жириновский сидел и ожидал своего часа, тоже было бы
большим преувеличением. Жириновский оказался воплощением российской
политики вовсе не потому, что он какой-то там идеалист. Наоборот,
Владимир Вольфович – умный циник. Он один из первых понял, что на
политике можно хорошо зарабатывать
,
а любые взгляды и лозунги – всего лишь обертка для упаковывания денег.
Один из первых превратил свою фракцию в убежище для бизнесменов с
сомнительной репутацией – теперь такими людьми нафаршированы все фракции
Государственной Думы. Один из первых научился продавать голосования и
лояльность. Словом, сделал все то, что потом будут делать с большим или
меньшим успехом все остальные. В чем ему действительно повезло – так это
в том, что не пришлось подстраиваться под «новый курс», в том, что
именно его идеология безумного шовинизма стала идеологией власти.
Жириновский говорил о необходимости присоединения Крыма или Донбасса еще
в 90-е – но тогда его речи воспринимались большинством россиян как
припадки безумия. Теперь, когда с совершенно аналогичными речами
выступает Путин – и не просто выступает, а действует – большинству
поддерживающих его граждан России даже не приходит в голову, что они
сошли с ума вслед за Жириновским и собственным президентом. Да, в этом и
есть настоящий успех Жириновского – он дожил до того счастливого дня,
когда его безумие стало государственной нормой.
Но и это я не называл бы счастливой случайностью. Ведь самое главное – так это то, что у власти находятся люди, которые четверть века тому назад придумали Жириновского и запустили его в счастливое плавание. Эти люди и тогда придерживались шовинистических взглядов и одновременно мечтали присвоить себе всю страну – да что говорить, весь КГБ тогда был пронизан махровым черносотенством – но одновременно и пониманием, что советская экономика изжила себя и та роскошь, в которой живет советская номенклатура на самом деле бедность. Наверное, первым кураторам Жириновского было просто потешно наблюдать, как молодой человек с явно выраженной еврейской внешностью и отчеством «Вольфович» провозглашает черносотенные лозунги. Но то, что сами они воспринимали эти лозунги вполне серьезно – неоспоримый факт. Просто не Жириновский должен был воплощать их в жизнь.
Владимир Вольфович оказался куда проницательнее, чем те, кто его выдумал. Он не перестал быть фриком – но сделал все, что мог, для того, чтобы фриками стали все остальные. И в результате сейчас он неотличим от тех, с кем ему приходится жить и работать. Он может бегать вокруг своего жуткого памятника, может призывать к расправам над украинской летчицей Надеждой Савченко, бомбежкам Киева и Украины, может желать всем европейцам поскорее подохнуть… Все это больше не выглядит экстравагантным, все это теперь – в порядке вещей.
У Жириновского и его кураторов все получилось.
Виталий Портников
