8 января 1977 года в Москве взорвались три бомбы.
Первый взрыв произошел в 17:33 в вагоне метро на перегоне между станциями "Измайловская" и "Первомайская". Затем в 18:05 рвануло в торговом зале продуктового магазина № 15 на улице Дзержинского, недалеко от здания КГБ. Третья бомба взорвалась в 18:10 у продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября. Были убиты 7 человек и 37 ранены. Все жертвы были только при первом взрыве в метро.
Согласно официальной версии, взрывы осуществили рабочий Акоп Степанян и художник Завен Багдасарян, а организатором взрывов был довольно известный армянский диссидент, один из создателей Национальной объединенной партии Армении Степан Затикян. НОП была подпольной организацией и ставила целью достижение независимости Армении посредством проведения референдума в новом демократическом СССР.
Затикян уже отсидел 4 года (1968-1972) по обвинению в антисоветской деятельности. После освобождения, будучи помещен под административный надзор, он почти не занимался политикой и добивался разрешения на эмиграцию из СССР: в 1975 году заявил об отказе от советского гражданства и просил предоставить ему возможность выехать в любую несоциалистическую страну, но получил отказ. КГБ утверждал, что Степанян и Багдасарян также были членами НОП. Проверить это утверждение из-за подпольного характера партии не представляется возможным. Точное число ее членов неизвестно до сих пор.
По горячим следам январские теракты раскрыть не удалось. По версии следствия, в конце октября 1977 года Степанян и Багдасарян вновь приехали в Москву для свершения еще одного теракта. Для этого они оставили сумку с бомбой и часовым механизмом в зале ожидания Курского вокзала. По какой-то непонятной причине Степанян оставил в сумке с бомбой свою верхнюю одежду - куртку и шапку-ушанку. Однако электродетонатор разрядился и взрыва не произошло. Один из пассажиров обратил внимание на бесхозную сумку, заглянул в нее и, увидев там провода, идущие к какому-то устройству, вызвал милицию. На шапке были обнаружены черные волосы. По всем поездам, отошедшим от Курского вокзала, была разослана ориентировка - искать черноволосого пассажира без верхней одежды. Таковой в лице Степаняна был быстро обнаружен в поезде Москва - Ереван. Ко всему прочему он оказался без документов. А ехавший вместе со Степаняном Багдасарян якобы опознал предъявленную ему куртку Степаняна, что выглядит совсем уж странно. Ведь он должен был знать, что куртка осталась в сумке с бомбой на Курском вокзале, и раз она уцелела, значит, взрыва не произошло и милиция нашла сумку. В таких условиях опознание куртки было равносильно признанию в подготовке теракта. Степанян утверждал, что куртку вместе с документами у него украли, и вполне возможно, что так оно и было.
При этом разгильдяи-террористы Степанян и Багдасарян умудрились не оставить на бомбе ни одного отпечатка пальцев. Дома у них обнаружили детали взрывного устройства, а несколькими днями позже при обыске у Затикяна, который был соседом Степаняна и Багдасаряна, нашли схему бомбы, оставленной в сумке на Курском вокзале.
Поведение Затикяна тоже выглядит более чем странно. Зная, что теракт на Курском вокзале не состоялся, а исполнители арестованы, он не только не попытался скрыться, но даже не позаботился уничтожить схему взрывного устройства. Зато если предположить, что он никакого отношения к теракту не имел, а схему подбросили во время обыска, то поведение Затикяна становится вполне логичным.
Проведенное КГБ следствие не сказало ничего внятного насчет мотивов. Подозреваемые будто бы стремились "наказать русских за угнетение армянского народа". В истории армянского национального освободительного движения теракты имели место. Но они всегда были направлены против конкретных лиц - в частности, против лидеров младотурок, виновных в геноциде армянского населения Османской империи. По этой логике еще можно было бы понять, если бы Затикян и его предполагаемые сообщники готовили покушение на Брежнева, Андропова или, на худой конец, на тогдашнего первого секретаря компартии Армении Карена Демирчяна. Но взрывать в Москве бомбы, от которых должны были погибнуть случайные люди, с точки зрения достижения независимости Армении было абсолютно бессмысленно, тем более что общественность в СССР и за его пределами никак не могла ассоциировать московские взрывы с какой-либо армянской партией.
Материалы следствия и суда по делу о московских взрывах и о неудавшемся теракте на Курском вокзале до сих пор не опубликованы, а из тех дозированных утечек, которые дают знакомые с делом представители ФСБ, ясной картины не складывается.
Если бы процесс над Затикяном, Степаняном и Багдасаряном был открытым и состязательным и судьбы подсудимых решала коллегия присяжных, она вряд ли вынесла бы обвинительный вердикт из-за ряда неустранимых противоречий в версии следствия. Однако процесс был закрытым, с назначенными адвокатами и, подобно печально знаменитым московским политическим процессам второй половины 30-х, проходил по первой инстанции в Верховном суде СССР, чтобы исключить обжалование приговора и не затягивать с расстрелом подсудимых. Всех троих ожидаемо приговорили к смертной казни.
Процесс шел с 16 по 20 января 1979 года. Приговор был вынесен 24 января. 30 января Президиум Верховного совета СССР отклонил ходатайство о помиловании, и в тот же день Затикян, Степанян и Багдасарян были расстреляны. Обычно в СССР между вынесением смертного приговора и его приведением в исполнение проходило от нескольких месяцев до нескольких лет. На этот раз уложились в 6 дней! Власти явно очень торопились казнить осужденных. Может быть, опасались, что они успеют рассказать кому-либо о своей невиновности и о том, как проходили следствие и суд?
Затикян не признал себя виновным. На последнем свидании с родными он сказал брату: "Я ни в чем не виновен, кроме того, что сделал своих детей сиротами". И утверждал, что за 15 месяцев после ареста не сказал следователям ни слова.
Речь Степана Затикяна в Верховном суде:
Багдасарян и Степанян признали свою вину и утверждали, что Затикян угрожал им и заставил осуществить теракты. Возможно, в обмен на такое признание им обещали сохранить жизнь.
Вскоре после московских взрывов, 11 января 1977 года, академик Андрей Сахаров выступил со специальным обращением: "Я не могу избавиться от ощущения, что взрыв в московском метро и трагическая гибель людей - это новая и самая опасная за последние годы провокация репрессивных органов. Именно это ощущение и связанные с ним опасения, что эта провокация может привести к изменению всего внутреннего климата страны, явились побудительной причиной для написания этой статьи. Я был бы очень рад, если бы мои мысли оказались неверными. Во всяком случае, я хотел бы надеяться, что уголовные преступления репрессивных органов - это не государственная, санкционированная свыше новая политика подавления и дискредитации инакомыслящих, создания против них "атмосферы народного гнева", а пока только преступная авантюра определенных кругов репрессивных органов, не способных к честной борьбе идей и рвущихся к власти и влиянию".
Узнав, что смертный приговор приведен в исполнение, Сахаров написал письмо Брежневу: "Есть веские основания опасаться, что в этом деле имеет место судебная ошибка или умышленная фальсификация. Затикян не находился в Москве в момент взрыва в метро - много свидетелей могут подтвердить его алиби; следствие не проявило никакой заинтересованности в выяснении этого и других важных обстоятельств. Суд без всякой к тому необходимости был полностью закрытым и секретным, даже родственники ничего не знали о его проведении. Такой суд, на котором полностью нарушен принцип гласности, не может установить истину".
За эти заявления по поводу московских взрывов Сахаров подвергся травле, организованной КГБ якобы от лица родственников погибших и пострадавших.
И сегодня, 45 лет спустя, остаются неустранимые сомнения в виновности тех, кто был осужден по этому делу. С другой стороны, версия о том, что взрывы были провокацией КГБ с целью дискредитации диссидентского движения, не кажется убедительной. Сами по себе взрывы в центре советской столицы сильно дискредитировали КГБ, создававший миф о своем всемогуществе. И идти на такую провокацию, чтобы расправиться с далеко не самым известным армянским диссидентом, кажется слишком иррациональным решением. Тем более что от Затикяна можно было избавиться гораздо проще - разрешив ему эмигрировать, чего он добивался уже несколько лет. Отсюда третья версия: взрывы осуществила неизвестная террористическая группировка, а КГБ решил "повесить" их на армянского диссидента, памятуя, что армянские националисты в то время (в лице "Армянской секретной армии освобождения Армении") практиковали террор, правда, направленный главным образом против турецких официальных структур. Серия громких террористических актов, связанных с "Секретной армией", как раз была совершена в 1975-1976 годах.
