Понятия не имею, что ждет Венесуэлу. Но любому триумфатору достанется очень неутешительное наследство. То самое, что превратило эту страну в устойчивый мем.
Мадуро возглавил Венесуэлу пять лет назад – после смерти Уго Чавеса. Его предшественник в самом начале каденции национализировал нефтяную отрасль страны – под маркой заботы о рядовом гражданине. В итоге, к концу десятилетнего правления Чавеса госдолг страны составлял 70% ВВП, дефицит бюджета равнялся 13%, а боливар подешевел по отношению к доллару в 14 раз.
Кончину предшественника Мадуро объяснил «отравлением» и пообещал продолжать его курс. На выборах он сулил вдвое увеличить минимальную зарплату и простить согражданам долги по кредитам, полученным на ипотеку и строительство жилья.
Уже в ноябре 2013-го Мадуро издал распоряжение об аресте владельцев розничных сетей по продаже электробытовых товаров. Все товары полиция и армия распродали за 10% от обычной стоимости. Мадуро объяснял решение тем, что розничные сети завышали стоимость товаров.
Результат не заставил себя ждать. Начиная с 2013 года из Венесуэлы последовательно сбегают иностранные инвесторы. Если в 2008 году в стране было зарегистрировано более 800 тысяч компаний, то к лету 2017-го их количество сократилось втрое.
К концу первого президентского срока Николаса Мадуро венесуэльская валюта подешевела в 14 тысяч раз. В марте 2018-го за 1$ можно было получить 325 тысяч боливаров. А в мае того же года – 662 тысячи.
У Мадуро нет высшего образования. Свою карьеру он начинал как водитель автобуса, а продолжил как профсоюзный активист. И, судя по всему, ему так никто и не объяснил, как работает современная экономика. Например, когда в 2013 году в стране возник кризис туалетной бумаги Мадуро не придумал ничего лучше, чем ввести бойцов национальной гвардии на территорию фабрики Manpa. В целях “контроля производства и распространения продукции”.
Николас Мадуро как и Уго Чавес оседлал антиэлитарные настроения. ВЗабавно, но свое время Чавес одержал победу, обещая гражданам борьбу с коррупцией и злоупотреблениями политических элит, а также конституционную реформу.
Мы привыкли воспринимать Венесуэлу как союзника России. Но в том и штука, что Венесуэла по многим параметрам напоминает Украину.
В нашей стране существует точно такой же антиэлитарный запрос. Усталость от коррупции и злоупотреблений рождает спрос на «новые лица». Усталость от медленных и половинчатых реформ рождает спрос на «чрезвычайные» и «решительные» шаги.
Люди не калькуляторы. Они голосуют за того, кто продаст им мечту. И можно лишь надеяться, что эту мечту победитель затем не станет воплощать в жизнь.
