...Пилот вторую неделю собирался в отпуск. Незримой тенью заходил на командный пункт, протискивался между постоянно снующими бойцами, искренне извинялся, если кому-то наступил на ногу. Не успели мы в январе месяце зайти в сектор, как невысокий и щуплый старший лейтенант принялся ходил за комбатом, словно приведение. Дим Димыч монотонно клянчил дребезжащим голосом, чтобы Соболь отправил его на самую передовую, так как нет у него сил сидеть в базовом лагере и бездельничать.
Прошло уже пять лет с тех дней, а я до сих пор помню спокойный и немного дребезжащий голос Пилота, который прорвался в эфир, сквозь грохот стрелкового боя:
— Замок, я Пилот… Так, хлопчики, пока перестаю давать координаты. У нас тут небольшая войнушка затевается.
— Плюс. Аккуратней там.
А со стороны Широкино уже на все лады грохотала смертельная увертюра стрелкового боя. Автоматы, лязгая затворами, сыпали на бетонный пол бесконечные потоки пустых гильз. Пулемёты захлёбывались от темпа стрельбы. Деловито стучали АГСы, и над головами бойцов хищно визжали пули, с характерным звуком впиваясь в кирпичные стены.
Утро того дня ничем не отличалось от предыдущего. Откровенно говоря, мне сейчас очень трудно вспоминать все перипетии тех событий. В Широкино было тихо, а значит что и мы бездельничали. Белый и Пепси крепко спали, пока выдалась такая возможность. Марчело, Абр и Джек уехали в Мариуполь получить посылки на Новой почте.
Профессор снова решил всех удивить своими кулинарными способностями и сварганить борщ. Хотя все те, кто постоянно крутились на командном пункте, и так знали, что у Олега черный пояс в номинации «украинский борщ». И оставалось только ждать, когда солдат привычным жестом поправит очки и немного застенчиво пригласит всех к столу. И уже через пять минут в помещении КП только и будет слышен стук алюминиевых ложек о миски и зубы.
Борман и Волен вольготно улеглись на своих кроватях и смотрели какой-то фильм, прилипнув к экрану ноутбука. Шамиль, начальник связи батальона «Донбасс», фактурный крымский татарин, нетерпеливо теребя пальцами свою рыжую как огонь бороду, крутил ручку сканера. Удивительный парень. Порой складывалось впечатление, что он родился со жменей радиостанций и антенн. Постоянно что-то экспериментировал и усовершенствовал. Правда, иногда делая только хуже.
Подполковник Лобас и полковник Ивко сидели у камина и медленно цедили уже третью кружку чая, о чем-то лениво переговариваясь.
Я же сидел на своем месте, в дальнем углу помещения и «бродил» по просторам фейсбука. Рации и телефоны мирно дремали. Слава Богу, тихо.
Да, такие дни сплошной тишины иногда вклинивались в боевые будни. И тогда казалось, что враг оставил свои позиции и ушёл. Далеко и навсегда.
Открылась дверь и в плохо освещенное помещение КП вошли два бойца. Высокий худощавый Борода и Пилот, который был гораздо ниже ростом, чем его приятель.
— Ты почему до сих пор в отпуск не уехал? — нарочито строго, но беззлобно спросил комбат Дим Димыча.
— Александр Анатольевич, так это… — старший лейтенант Щербак запнулся, переминаясь с ноги на ногу. — Я сейчас на Маяк смотаюсь по-быстрому, кое-что из вещей заберу и всё. Вечером на автобус.
— Ну блин… Димыч, — Соболь улыбнулся. — Ты такими темпами еще месяц будешь уезжать.
— Не-не. Сегодня точно… Можно Геша Замотаев нас забросит на позиции с Бородой, я шмотки заберу, и привезет меня обратно?
— Не вопрос. Только аккуратней там. Сегодня вроде молчат уроды, но всё же.
— Спасибо, командир. Мы пулей. — сказал Пилот, затем добавил: — Олег. Я жду тебя на улице. — И, закинув автомат на плечо, вышел из помещения.
— Кот. У тебя есть заряженные батареи? — голос Олега Макеева, как всегда, не передавал никаких эмоций. Спокойный, немного угрюмый солдат частенько держался особняком. Уже после я узнал, что Борода увлекался философией и очень остро реагировал на вселенскую несправедливость.
— Батареи есть, только вы и так уже должны две штуки. С вашими «дай», скоро останусь без единого аккумулятора, — бурчал я. — А тут еще разведка постоянно «пасется».
— Я передам сейчас с Гешей те две батареи.
— Надеюсь. — Я протянул корректировщику элементы питания для радиостанций.
— Спасибо. — Борода положил батареи в карман своего грязного бушлата, поправил на голове шлем и направился к выходу.
— Только не забудь передать те аккумуляторы, что должны, — я крикнул ему в спину.
Олег, не поворачиваясь, кивнул головой и взялся за ручку двери…
Господи, сколько же раз в жизни мы говорим эту фразу: «Знать бы…» Но всегда она приходит на ум тогда, когда уже слишком поздно.
Знали бы мы в тот момент, что больше никогда не увидим их, Пилота и Бороду… Остановили бы, запретили ехать, отправили по другой дороге. Но увы…
Самое тяжелое на войне — это терять друзей, приятелей, просто знакомых. Не помню, кто сказал, что здесь нельзя заводить приятельских отношений, так как в любой момент человека могут убить. Но автор фразы не рассказал, как включить в себе это равнодушие ко всем окружающим.
Дверь хлопнула, и на командном пункте снова стало тихо, только были слышны приглушённые голоса Ивы и Соболя.
Не прошло и десяти минут после того, как Олег Макеев вышел из помещения, как внезапно ожила батальонная рация, выбросив в эфир истерический крик, от которого повеяло могильным холодом:
— Су-у-у-у-у-ка… Наш джип взорвался!!! — И уже потом посыпались позывные: — Замок! Замок!… Ко-о-о-т! Ответь Акации.
Опрокинув на стол кружку с остатками кофе, я схватил рацию:
— Акация, Замок на связи! Повторите, не принял вас. — Взгляды Соболя и Ивы сошлись на мне раскалёнными лучами.
— Гешин джип взорвался. Бежим сейчас туда, — запыхавшись ответил Акация.
— Бля… Где взорвался???!!! Ка-а-а-к?
— Возле очистных. Е@ануло так, мы аж присели. Наверное, тээмка.
— Плюс.
— Тор, ответь Коту.
— На связи. Я все слышал. Уже выезжаем, — торопливо ответил наш медик, Алексей Кузьменко...
Война тогда забрала Дим Димыча Щербака и Олега Макеева. За Гешей она придёт через год...
Помяните парней.
