Оборона Ленинграда - одно из самых известных событий Великой Отечественной войны и всей российской истории. Слова "блокада" часто говорится без прилагательного "ленинградская", и всем понятно, о чем речь. О ней написаны даже не тома, а библиотеки научной и художественной литературы, сняты фильмы.
При этом всегда считалось, что массовая гибель ленинградцев от голода была неизбежна. Блокада же!
В 2015 году российский частный телеканал "Дождь" всех сильно задел вопросом, не стоило ли сдать Ленинград ради спасения людей? Но "Дождь" тоже исходил из идеи фатальной обреченности горожан.
Независимый исследователь Марк Солонин утверждает: смертный голод был, а блокады - не было.
Вы полагаете, можно было не допустить голода, если лучше наладить снабжение?
Я полагаю, что сначала надо выяснить, собирался ли кто-то снабжать город. А если собирался - то когда, с какого момента? Ответ найти не сложно - не требуется никаких секретных архивов, надо только захотеть.
Начнем с начала. С постановки задачи. Задачу поставил верховный руководитель страны: "При вынужденном отходе частей Красной Армии не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего". Это знаменитое, ничуть не секретное, тысячу раз процитированное выступление Сталина по радио 3 июля 1941 года.
Обратите внимание на построение фразы (а товарищ Сталин слов на ветер не бросал): "Не оставлять противнику...".
Сталин был большой специалист по хлебозаготовкам, лично участвовал в "борьбе за хлеб" в 1928 году, про раскулачивание я уж и не говорю. Он был уверен, что все найденное на оккупированной территории, до последней крошки, немцы заберут себе: что смогут - съедят, что не съедят - отправят в Германию.
Именно так Сталин обошелся с условно "своим" населением в 1932-1933 годах: все вымели под метелку и вывезли на Запад в обмен на промышленное оборудование.
Так что и от Гитлера ничего другого он не ждал.
Если на оккупированной территории все же смогли выжить удивительно много (десятки миллионов!) мирных граждан, то лишь потому, что в хаосе лета 41-го года не все приказы Сталина выполнялись. Что говорить про "килограмм хлеба", когда оставляли невзорванные мосты и несожженные склады с авиабензином.
К осени порядка стало побольше, темп наступления противника на ряде участков фронта удалось сбить, и уничтожение инфраструктуры на оставляемых территориях сделалось масштабным. Так, Петрозаводск - столица советской Карелии - перед уходом Красной Армии был тотально разрушен.
К тому же готовили и Ленинград: об этом можно прочесть в изданных миллионными тиражами мемуарах маршала Жукова. И первые трупы умерших от голода появились на улицах Ленинграда в том самом ноябре 1941 года, когда Зоя Космодемьянская и ее боевые товарищи, выполняя приказ Ставки № 0428, сжигали или пытались сжечь русские деревни в ближнем тылу немецких войск.
С ленинградцами обошлись еще мягко: дома у них не разрушали, водонапорные башни не взрывали, по квартирам не ходили и продукты не отнимали. Власть ограничилась только тем, что вывезла, так сказать, "свое" - содержимое складов Госрезерва.
Неужели из Ленинграда накануне блокады вывозили продовольствие?
А что вас удивляет? Ленинград находился в другой стране? На него приказ Сталина не распространялся?
30 августа 20-я мотопехотная дивизия из 3-й танковой группы вермахта захватила станцию Мга, перерезав железную дорогу на Москву. 8 сентября немцы заняли Шлиссельбург, где Нева вытекает из Ладоги, и окончательно перекрыли сухопутное сообщение Ленинграда с "большой землей".
Обстановка на фронте убеждала Ставку в том, что с Ленинградом вот-вот будет то же, что произошло с Минском, Смоленском, Ригой и через несколько недель произойдет с Киевом, Харьковом и Одессой. Поэтому из Ленинграда форсированным темпом отправляли все что можно.
"Из Ленинграда ускоренно вывозилось продовольствие. Немцы готовились к блокаде города, а мы - к его сдаче. Эвакуация продовольствия прекратилась только тогда, когда немцы перерезали все железные дороги", - свидетельствовал переживший блокаду академик Дмитрий Лихачев.
Можно сказать, что слова гражданского человека - не доказательство. Однако согласно докладной записке начальника Ленинградского территориального управления государственных материальных резервов тов. Горчакова, накануне войны на складах и базах хранились 146 тыс. тонн муки и круп, 37 тыс. тонн сахара и на 195 млн рублей "прочих продовольственных товаров".
Достаточно для полноценного снабжения населения и войск Ленинградского фронта в течение трех месяцев, даже если бы в город вообще ничего больше не завозилось. А по нормам физиологического выживания можно было бы продержаться полгода.
Но в докладной записке, датированной 5 января 1942 года, далее говорится: "Хлебофураж, хранившийся на базах Управления, частично эвакуирован в течение первых месяцев войны... Накопленные резервы могли бы обеспечить более длительный срок, если бы с начала военных действий была задержана из Ленинграда эвакуация фондов".
В результате на 26 сентября 1941 года внутри кольца блокады осталось лишь 20 тыс. тонн муки.
Говорят, что большая часть городских запасов была уничтожена немецкой авиацией 8-10 сентября 1941 года на Бадаевских складах. Однако там сгорело всего 3 тыс. тонн муки и 2,5 тыс. тонн сахара, причем тысячу тонн пострадавшей муки и 900 тонн сахара удалось переработать.
По понятным причинам после войны факт вывоза продовольствия из Ленинграда не афишировался. Но в изданном в 1958 году сборнике документов "Ленинград в блокаде", видимо, по недосмотру, было упомянуто отданное в середине сентября телеграфное распоряжение Главного управления сахарной промышленности ленинградской конторе "Сахаросбыта" - отгрузить несколько вагонов сахара в Вологду, хотя Ленинград к тому моменту был уже блокирован.
Составители сборника хотели продемонстрировать, насколько стремительно менялась обстановка на фронте. Для нас же главное в ином: значит, если бы кольцо не замкнулось несколькими днями раньше, то и вывезли бы?
Сталин не исключал потери Ленинграда, но думал при этом не о людях, а о материальных ценностях?
29 августа был утвержден план эвакуации ленинградских заводов, в соответствии с которым предполагалось за 10 дней отправить на восток 12313 вагонов, и уже на следующий день на путях стояло 2200 вагонов с промышленным оборудованием. По известным причинам отправить их не удалось.
4 октября 1941 года Сталин провел по радио совещание с руководителями Ленинграда Андреем Ждановым и Алексеем Кузнецовым и поставил им задачу: "Вывезти на восток из Ленинграда станки, пресса, электрооборудование, литейное, кузнечное и прокатное оборудование… Эвакуацию всего вышеупомянутого осуществить через Ладожское озеро на Волховстрой".
И работа закипела: в порту Осиновец на "ленинградском" берегу Ладоги земснаряды углубляли дно, строились причалы, монтировались портальные краны. О том, что город находится в какой-то "блокаде", никто и заикнуться не посмел.
Да и какая блокада, если примерно 60 км западного берега Ладожского озера все время оставалось под советским контролем? До поселка Кобона на "большой земле" было 30 км водного пространства, до порта Новая Ладога 100 км.
Даже если ориентироваться на лучше оборудованную Новую Ладогу, самый тихоходный буксир с баржами мог проделать весь путь за 10-12 часов, то есть за осеннюю ночь, обеспечивавшую достаточно надежную защиту от авиации противника. Один рейс туда-обратно за двое суток, включая погрузку и разгрузку.
А суда-то были? На чем везти?
Плавсредств было не много, а очень много: Северо-Западное речное пароходство, Ленинградское областное пароходство, Ладожская военная флотилия, трест "Ленрыба". Только первая из упомянутых структур к началу навигации 1941 года имела 323 буксира и 960 несамоходных судов общей грузоподъемностью 420 тыс. тонн; в 1940 году эти суда перевезли 3,4 млн тонн грузов.
Однако после начала войны огромный флот растаял на глазах. Якобы в августе 1941 года "большое число судов ушло из Ленинграда на восток с населением и эвакогрузами". Почему их, в таком случае, по завершении задания не вернули назад?
В результате на Ладоге остались 116 самоходных и несамоходных судов, из них лишь пять буксиров и 29 барж озерного класса.
Государственный комитет обороны 30 августа 1941 года предписал наркоматам военно-морского и речного флотов выделить для нужд Ленинграда 25 буксиров и 75 барж, но решение осталось на бумаге.
Пойдем дальше. Сколько людей необходимо было прокормить?
Предвоенное население Ленинграда насчитывало 3,19 миллиона человек.
Около 150 тысяч мужчин с началом войны были призваны в армию.
Пока действовало железнодорожное сообщение, из города вывезли 220 тысяч детей, 164 тысячи работников эвакуированных предприятий и 105 тысяч прочего населения.
К сожалению, происходил и противоположный процесс: в город вливался поток беженцев с оккупированных немцами территорий Прибалтики, Псковской и Новгородской областей: официально были учтены 148 тысяч человек.
Наиболее достоверной оценкой численности жителей блокадного Ленинграда является количество выдаваемых хлебных карточек. Это приводит нас к цифре в 2,544 миллиона гражданского населения в окруженном городе.
Личный состав Ленинградского фронта и Балтийского флота внутри блокадного кольца составлял порядка 350 тысяч.
Итого - 2,9 миллиона человек, округленно - три миллиона.
Сколько требовалось еды?
При типичном для России первой половины XX века режиме питания (хлеб, молоко, каша, картошка, немного сала, мяса и рыбы) от 1 до 1,5 кг в день. Чтобы обеспечить минимальные потребности организма, достаточно 800 граммов хлеба (два современных батона). Именно столько выдавали по рабочей карточке во время войны.
Это, конечно же, нездоровое питание (мало белков и витаминов), но о голодной смерти не может быть и речи.
Для выпечки 800 граммов хорошего хлеба, а не смеси из жмыха, отрубей, мучной пыли и целлюлозы, которую получали ленинградцы в конце 1941 года, нужно 540 граммов муки. Умножаем, округляем и получаем цифру в 1,5 тыс. тонн муки в день.
Запомним эту ключевую цифру.
Грузоподъемность озерных барж составляла, в зависимости от погоды, 300-400 тонн.
10-12 барж для доставки продовольствия и столько же для снабжения боеприпасами и горючим - при нормальной работе этого с лихвой хватило бы для транспортного прорыва блокады.
Так столько вроде бы и имелось в наличии?
22 октября 1941 года управление тыла Ленинградского фронта и прокуратура Ладожской военной флотилии проверили работу Осиновецкого порта. Оказалось, что каждая баржа разгружалась в среднем пять дней.
Всего за 58 дней навигации (с 10 сентября по 7 ноября 1941 года) в Ленинград доставили по воде 58873 тонны грузов, включая боеприпасы и топливо. В среднем тысяча тонн, или всего три баржи в день. При этом из-за действий немецкой авиации за два месяца потеряли 2,8 тыс. тонн, или 4,8%.
Но хотя бы доставленное продовольствие сполна использовалось по назначению?
В упомянутом сборнике "Ленинград в блокаде" на одной странице говорится, что за период навигации в город доставили около 45 тыс. тонн зерна и муки, то есть почти 800 тонн в день. Чуть далее - что "для снабжения жителей Ленинграда, армии и флота расходовалось ежедневно 510 тонн муки", из них 170 тонн для военных и 310 для населения. В сумме выходит 480 тонн, а не 510.
С 20 ноября гражданским лицам стали выдавать печально знаменитые "125 блокадных грамм", а несъедобный припек довели до 68%. Нетрудно подсчитать, что в таком случае ежедневный расход муки для города составлял около 180 тонн.
Правда, примерно треть населения получала 250-граммовые рабочие карточки, но все равно концы с концами не сходятся.
Одно из двух: либо на самом деле привозили меньше, либо каждый день неизвестно куда девались больше сотни тонн муки.
И в результате начался смертный голод...
В декабре умерли 53 тысячи человек, в январе 102 тысячи, в феврале 108 тысяч. С 19 декабря по 1 марта на улицах города были подобраны 261 тысяча трупов и 9207 живых людей в состоянии крайнего истощения. В течение трех зимних месяцев за "убийство с целью поедания мяса убитых" были арестованы 886 человек.
22 ноября заработала ледовая "дорога жизни", но на первых порах для нее выделили всего 120 полуторок, и за первые девять дней доставили 800 тонн грузов.
Лишь к Новому году власти взялись за дело. 29 декабря Военный совет Ленфронта принял постановление, в котором работа "дороги жизни" была названа "совершенно нетерпимой". 5 января первый секретарь Ленинградского обкома Андрей Жданов выступил со специальным обращением к транспортникам. Количество фактически задействованной техники выросло до тысячи единиц, нашлось и горючее. Оказалось, можно, если захотеть.
Уже в январе среднесуточный объем перевозок превысил названную мной выше отметку в полторы тысячи тонн, в феврале вырос до 3,1 тысячи тонн в день, в марте составил 3,9 тысячи тонн. И это в среднем, а за один только день 31 марта на западный берег Ладоги было доставлено 6243 тонны. Примерно две трети этого количества составляло продовольствие, остальное - горючее и боеприпасы.
22 января 1942 года было, наконец, принято официальное решение о массовой эвакуации населения (до этого пешком по льду Ладожского озера и "неорганизованным автотранспортом" город смогли покинуть 36 тысяч человек). С 22 января до 15 апреля, когда растаял лед, на "большую землю" вывезли 554 тысячи человек.
Увеличение поставок вкупе с уменьшением числа едоков позволило с 11 февраля поднять нормы выдачи хлеба по "рабочей карточке" до 500 граммов в день, для детей и иждивенцев - 300 граммов. В марте работающим уже выдавали по 600 граммов хлеба, появилась крупа, сахар, жиры, совокупная калорийность рабочего пайка перевалила за "смертную отметку" в 1700 ккал. А когда лед растаял и в апреле началась нормальная судовая навигация по Ладоге, нормы выдачи хлеба довели до общесоюзных показателей.
Так что "900 блокадных дней" - это пропагандистский слоган. Людей убили не 900, а 90 дней голода: ноябрь, декабрь, январь.
Ленинградцы продолжали гибнуть и дальше. В марте умерли 99 тысяч, в апреле 80 тысяч, в мае 53 тысячи, в июне 34 тысячи, в июле 18 тысяч, в августе - 9 тысяч человек. Многие скончались уже в эвакуации, но статистика по ним отсутствует.
Беда в том, что алиментарная дистрофия - это тяжелая болезнь, а не просто "есть хочется" (на финальном этапе уже и не хочется). Происходят разрушительные и не всегда обратимые изменения обмена веществ, отказывают почки, происходит отравление организма.
Уже светило по-летнему теплое солнце, появилась первая зелень с огородов, заработал водопровод и пошли трамваи, а смерть продолжала свирепствовать.
Почему оказались упущены роковые три месяца? Где же были "сталинский порядок" и "эффективный менеджер"?
На грандиозном приеме 24 мая 1945 года в Георгиевском зале Кремля было поднято 25 тостов, но не нашлось ни слова в память о погибших. Вот и весь ответ.
Спасение гражданского населения, особенно того, что предположительно остается в оккупации, в число приоритетов Сталина не входило. Есть вещи важнее, а это - как получится.
Набравший скорость поезд нельзя остановить мгновенно, тем паче повернуть в обратную сторону.
Немцы перебросили танковые дивизии и авиацию с ленинградского на московское направление в последние дни сентября - начале октября. Этот факт надо было установить. Затем - оценить и принять новые решения. Развернуть на 180 градусов транспортные потоки: не из Ленинграда, а в Ленинград. На все это нужно время.
Этим временем был октябрь 41-го года, тот самый, когда из Москвы хлынул поток бегущих, а в оставленных без охраны зданиях ЦК на Старой площади бросали совершенно секретные документы.
В этой ситуации Сталину - а без него решения такого уровня не принимались - было не до Ленинграда.
А когда решения приняли и ответственных назначили, тысячи тонн еды на южном берегу Ладожского озера волшебным образом не появились - их надо было туда завезти из центральных районов страны.
Говоря о ленинградской блокаде, невозможно не вспомнить о пресловутых "пирожных Жданова".
Я в данном случае не разделяю возмущения прогрессивной общественности. Если десять или даже тысячу пирожных разделить на три миллиона едоков, то лучше им от этого не станет. Пирожные - это самое последнее, что может быть поставлено в вину товарищу Жданову - секретарю ЦК ВКП(б), члену Высшего военного совета Красной армии, хозяину второго по значению города СССР, очень заметному лицу в самом ближнем круге Сталина.
За предвоенные ошибки, за стратегические просчеты, за отношение к людям как самому дешевому расходному материалу Жданов несет прямую личную ответственность. И не надо размазывать ее по тарелке с пирожными.
Жданов был не один такой. Старший лейтенант госбезопасности Федор Бобров, работавший помощником директора по кадрам на Ленинградском металлическом заводе, практически ежедневно отмечал в дневнике: "хорошо позавтракал, пил кофе", "днем был обед с водкой", "поужинал неплохо", "пил чай с молоком, колбасой", "получил копченой колбасы и шпик", "был на торжественном заседании, после банкет". Правда, он вел свой дневник в 1942 году, когда ситуация отчасти наладилась.
9 декабря 1941 года, в самый разгар голода, даже не секретарь, а инструктор горкома Николай Рибковский записал в дневнике: "Вчера я скушал на первое зеленые щи со сметаной, на второе котлету с вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с тушеной капустой".
В начале марта 1942 года Рибковского направили в так называемый "стационар горкома партии": "Питание словно в мирное время в хорошем доме отдыха. Мясное - баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное - лещ, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, 300 грамм белого и столько же черного хлеба на день, 30 грамм сливочного масла и ко всему этому по 50 грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину".
Запись от 5 марта заканчивается восхитительной фразой: "Да. Такой отдых в условиях длительной блокады города возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти".
В ноябре-декабре 1941 года в город доставили по воздуху 346 тонн копченостей, 257 тыс. банок консервов, 52 тонны шоколада, 18 тонн сливочного масла, 9 тонн сыра.
Память о войне на наших глазах снова сводится к прославлению подвига и самоотверженности. Они этого заслуживают. Но вопросы о цене Победы, о качестве государственного управления и военного командования, о предвоенной политике СССР выводятся за скобки. Можно услышать: хватит, мол, об этом, потому что мертвые сраму не имут. Вы не находите, что павшие и правда не имут, но те, кто распоряжался их жизнями, имут, да еще как?
"Говорят, что победителей не судят, что их не следует критиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей". Иосиф Сталин, из выступления на встрече с избирателями Сталинского округа Москвы 9 февраля 1946 года.
Даже спустя десятки лет, после снятия блокады, власть не может достойно позаботиться о ветеранах, переживших блокаду. За нее это делают бывшие враги.
МИД ФРГ в воскресенье, 27 января, сообщил, что Германия выделяет 12 млн евро на модернизацию больницы для ветеранов войны, создание германо-российского центра встреч для российской и немецкой общественности, а также для людей, переживших блокаду Ленинграда.
"Мы уверены, что эта добровольная акция улучшит качество жизни еще живущих жертв блокады и послужит историческому примирению между народами двух стран как основе наших двухсторонних отношений в будущем", - говорится в совместном заявлении глав МИД ФРГ и России.
Как подчеркнул глава германского МИДа Хайко Мас, этот жест является "символом того, что мы осознаем нашу ответственность, а также сигналом о том, что подобное никогда не должно повториться".
