«Есть время сохранить лицо. Потом придется сохранять другие части тела». Еще Черномырдин намекал.
Нарратив «Путин может сохранить лицо» доминировал в начале войны. Уходи, мол. Придумай своим что-то для отмазки – и пиздуй, пока можно.
Когда фраза отпала, никто даже не заметил. А ведь это важно.
Потому что был шанс, теперь нет его. В этой войне агрессору вообще дали много лазеек: было бы желание ими пользоваться. Он не захотел. Теперь ему пиздец без путей отступления.
Даже если вы не заметили – ощутили. Сейчас покажу пример.
Чего мы добились? Как минимум, живы. Вокруг нас собирали армию, пугали, обещали «смести за несколько часов».
Вот тогда Кремль и проебал шанс. Теперь собирает не элиту, а ошметки контингентов. А нам пушки идут. Люди голосили, что нас сливают – уже ссорятся из-за поставок оружия.
Не хотят советское. Хотят пэтриоты и Звезду Смерти: тупо, но все же подход меняется. То «нам пизда, як полякам у 39-му» – а то «заебали, дайте танки поновее». Ну есть разница, блин. Видимо, как-то Украину недослили. Живем.
Прочувствовали, хоть и не поняли. Не каждый день такое.
Тот момент, когда лицо Путина перестало интересовать всех, кроме самого Путина – и есть перелом. Не военный, конечно. Но социальный. К тому же, логичный и исторический: как раз нам под стать.
Раньше Запад говорил «Владимир Владимирович, одумайтесь». Теперь разводит руками. «Микола, ми тут подумали – на тобі ще джавеліна». Немного, пару вагонов всего. Потом еще гаубицы и остальное: будем Путину лицо сохранять путем выпиливания в туловище.
Вдох-выдох. Мы выдержим, а та самая фраза Черномырдина пусть снится Пыне. Имидж? Части тела спасти попытайся, дебил.
Он свое заплывшее лицо уже никак не сохранит. Мог, но не сможет.
Потому что будет оскальпирован.
