«Первая часть моей жизни была совершенно обычной для советского человека моего поколения, - писал Владимир Войнович в своей книге «Антисоветский Советский Союз» в 1985 году. - Мне еще не исполнилось четыре года, как моего отца арестовали по абсурдному политическому обвинению. По советским меркам он недолго пробыл в лагерях - всего лишь пять лет».
Впоследствии Войнович (скончавшийся недавно в возрасте 85 лет) стал сатириком, высмеивающим недостатки политической системы, чьи руководители считали все разновидности юмора крамольными, или, по крайней мере, очень подозрительными. Его классический двухтомный роман «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» о забытом в глуши солдате, оставленном охранять самолет, который разбился во время Второй мировой войны, высмеивал не только Красную Армию, но и НКВД (предшественника КГБ). Читатели почувствовали мгновенное родство с его очень заурядным, порой несчастным, протагонистом.
Хотя Войнович начал публиковать свои стихи еще будучи на военной службе, а затем написал около 50 популярных песен, публикация первого тома ознаменовала конец его статуса «официального» писателя. Он понял, что никогда не опубликует свое творчество в своей первоначальной форме в Советском Союзе, если, как он выразился, не откажется от принципов «чести и совести». Книга начала расходиться в самиздате, а в 1973 году он отправил ее западному издательству.
К тому времени Войнович стал открытым диссидентом и подписывал петиции в поддержку Александра Солженицына и других инакомыслящих, бросавших вызов цензуре Кремля. Высланный в Западную Германию в 1980 году и лишенный гражданства, он продолжал писать и наслаждаться причудами судьбы, которые вскоре снова изменили его статус. Михаил Горбачев восстановил его гражданство в 1990 году, и его с радостью приняли на родине. Впоследствии он жил преимущественно в Москве, но часто возвращался в Мюнхен.
Помимо своей чонкинской саги, Войнович запомнится такими книгами, как «Шапка», «Иванькиада» и «Москва 2042», которые также ловко высмеивали паранойю и бюрократический абсурд советской жизни.
Воинович был воодушевлен развалом коммунизма и возможностями, открывшимися после устранения открытой цензуры. Но в 1995 году он заметил, что менталитет людей не так быстро меняется. «Советская система закончилась, но советские люди остались, - сказал он. - Люди на улицах - советские, и такими они будут надолго».
В прошлую эпоху существовал только один предмет сатиры - советская система. Быть сатириком в период, когда все менялось, стало намного сложнее. «Очень сложно написать роман о кораблекрушении, когда вы на борту корабля», - говорил он. Но писать - и рисовать – он не бросал. Он нашел утешение в своем таланте к живописи, особенно когда он пытался смириться с пониманием того, что Владимир Путин воспользовался «советскими» инстинктами многих своих граждан, чтобы отодвинуть страну назад и навязать свой бренд авторитаризма.
В прошлогоднем интервью радио «Свобода» Войнович опроверг мысль о том, что сегодняшнюю Россию можно сравнить со сталинской эпохой, когда люди, подобные его отцу, попадали в лагеря без всякой видимой причины. Но он добавил: «Я бы сказал, что мы еще не дошли до 1937 года, но до 70-х - определенно». Тем не менее, он всегда считал себя «осторожным оптимистом» и утверждал, что россияне, особенно постсоветское поколение, приобрели вкус к более открытой системе и свободе, и вряд ли будут долго терпеть путинскую «эпоху застоя».
