На диване заворочалась и захныкала маленькая Галя. Кошка, извинительно муркнув, спрыгнула с колен Пашки и взобралась на диван. Ласково мурлыча, она прилегла рядом, и девочка затихла…
***
Такси шелестело шинами по мокрой от осеннего дождя дороге. Пожилой водитель не торопясь вел машину по знакомым улочкам города и украдкой поглядывал в зеркало заднего вида на пассажиров.
На руках молодая женщина держала ребенка, пяти-шести месяцев, поэтому его несколько насторожил адрес, который назвали клиенты – городской детский дом.
Родители ребенка выглядели счастливой молодой парой: он – высокий, статный военный в форме старшего лейтенанта ВВС, она… Да просто красивая молодая женщина с огромными голубыми глазами и светлыми волосами, рассыпанными по плечам.
- Паша, цветы! – напомнила она, обращаясь к военному.
- Помню, Настена, помню, - ответил он ей и попросил водителя: - отец, останови у цветочного магазина.
Военный вышел и, не прячась от ветра, направился в магазин. Водитель проводил его взглядом и спросил:
- Муж?
- Муж, – счастливо улыбнулась она, поправляя шапочку на головке ребенка.
- Ребенок у вас красивый, сами вы тоже, вроде в порядке. Чего ж в детдом-то? – с осуждением в голосе спросил водитель.
Молодая мама не поняла вопроса, а когда до нее дошел его скрытый смысл, глаза ее широко распахнулись, и она смогла только прошептать:
- Ужас! Вы что подумали?
- Да я так… Мало ли… В наше время всякое бывает, – потом уже по-доброму взглянув на нее, спросил: - Так чего ж в детдом-то?
- Я там росла. Семь лет, потом меня удочерили. А муж мой – Павел, четыре года воспитывался там же.
- У Галины Ивановны? – водитель широко улыбнулся, - вот оно что! И вы, значит, с поезда, сразу к ней? Вот это молодцы!
- А вы ее знаете? – женщина с интересом смотрела на него.
- Да кто ж ее не знает!
Водитель собрался было пуститься в долгий рассказ, но дверь такси открылась, и в салон вплыл роскошный букет роз в руках военного.
- Настя, смотри какое чудо есть в нашем городе! – военный гордо улыбался.
- Пашка! – восхитилась Настя, - Ты даже мне такие розы не дарил!
- Не обижайся, Настя, – оправдывался Павел, - я же говорю – такие розы только в нашем городе! А когда мы были здесь вдвоем крайний раз?
- Вместе? Вместе – одиннадцать лет назад…
Галина Ивановна сидела за столом в своем кабинете, кутаясь в пуховую шаль. В здании было тепло, но шаль была такая мягкая и пушистая, так ласково облегала плечи, что расставаться с ней не хотелось даже в тепле.
Выдалась свободная минутка: старшие детки – в школе, у младших – тихий час. В детском доме непривычно спокойно, только на кухне позвякивает посуда – готовится обед для детей.
Галина Ивановна перелистывает альбом с фотографиями. Лица. Лица детей, мальчиков и девочек, молодых людей. Воспитанники. И каждого она помнит по имени, и уже взрослых мужчин и женщин называет как тогда, в детстве – Сашенька, Мишутка, Леночка…
А вот – Настя Найденова, нет - теперь уже Бабаян. Добрейшей души человек Армен Саркисович удочерил ее, дай Бог памяти - пятнадцать лет назад…
А вот – Пашка. Где же ты, Пашка? Закончил Суворовское училище, поступил в летное. Вот его фото: курсант – военный летчик, а ведь в детстве мечтал стать ветеринарным врачом, как Алексей Сергеевич. Леша – тоже большой кусок сердца унес, проказник, но не зря, не зря…
Приглушенные шаги по коридору. Кто бы это мог быть? Стук в дверь:
- Войдите! – О Господи! Огромный, роскошный букет роз! А кто же за ним скрывается?
- Пашка! Павлик, родной ты мой! – Букет шлепнулся на пол, – Где ж ты так долго пропадал, Паша!
- Галина Ивановна, ну что вы, Галина Ивановна. Вот же я, здесь. Не писал, ну да не всегда можно было… Я не один. Вот - жена моя. И дочка – Галя…
- Настя… Настенька! Неужели ты? Да возьми дочку, Павлик! Дай мы с Настенькой обнимемся.
Когда страсти улеглись и сердца забились ровней, гости сняли верхнюю одежду, спящего ребенка уложили на диванчик, а сами уселись вокруг стола.
- Как же вы, ребята, сохранили свои чувства? Так долго в разлуке… Армен Саркисович рассказывал мне о вас, он очень тепло о тебе отзывался, Паша.
- Я Насте слово дал, Галина Ивановна. А я слово свое – держу!
- Когда-то я это уже слышала, - по-доброму рассмеялась Галина Ивановна. – Настенька, а у тебя как все сложилось?
- Счастливо, Галина Ивановна! - По лицу Насти было видно, что она не лукавит. – Закончила медицинский, вместе с Артуром и Ашотом, моими братьями. А вы знаете, что обидеть меня они никому не позволят. Теперь я – педиатр, как папа. А с Пашей мы всегда были рядом, даже когда в разлуке… А вот – наша доченька, Галя – имя даже не обсуждали.
- Ну, здравствуй, Галюся, - Галина Ивановна склонилась над спящим ребенком, - дай Бог тебе счастья. А дед уже видел внученьку?
- Пока нет, Галина Ивановна, мы сразу к вам, – виновато улыбнулась Настя.
- Позвоните ему от меня, предупредите заранее, а то сердце разорвется у Армена от неожиданного счастья, - Галина Ивановна повернулась к Павлу и сказала с лукавой улыбкой:
- Ну, поздоровайся с Мамочкой, она уже давно на тебя смотрит.
Павел повернулся на стуле и замер. На полу, в метре от Пашки, не отрываясь глядела на него трехшерстная кошка. У Пашки защемило в груди, как тогда, в детстве, в заброшенном доме, где он впервые встретил ее.
Наконец кошка медленно мигнула обоими глазами, поднялась и направилась к нему. Вспрыгнула на колени, поднялась на задние лапки и положила передние на погон старшего лейтенанта, а мордочкой терлась о Пашкино лицо, мурлыча не переставая.
- Мама, Мамочка, - Пашка гладил ее по мягкой шерстке, зарываясь лицом в пушистую шубку. - Я тебя никогда не забывал, - шептал он ей на ушко, - если бы не ты…
- Половину детей она вынянчила, - рассказывала Галина Ивановна, - все ее помнят. Когда год назад случилась у нее онкология – весь детдом стоял под окнами клиники Алексея Сергеевича, пока он ее оперировал. Все обошлось, слава Богу…
На диване заворочалась и захныкала маленькая Галя. Кошка, извинительно муркнув, спрыгнула с колен Пашки и взобралась на диван. Ласково мурлыча, она прилегла рядом, и девочка затихла.
- Скоро мы с ней – на пенсию, - вздохнула Галина Ивановна. - Пора. Армен своего Брата давно отправил отдыхать. Теперь нежится дома у теплой батареи. Вот и нам с Мамочкой пора.
- Братик, - улыбнулась Настя, - как я по нему скучаю!
До вечера пробыли Настя и Павел в детском доме, пообедали вместе с ребятами. Пацаны окружили Павла, требовали рассказать о службе, о полетах. Почти все решили стать летчиками.
- Это нелегко, братишки, - учил их Павел, - но, если поставили цель – держитесь ее. Да разве обязательно – летчиками? Людьми станьте, такими, чтобы Галина Ивановна с гордостью говорила – это мои ребята!
А кошка Мама ласково смотрела на Пашку, щурила зеленые глаза и согласно мурлыкала.
Ушли вечером, пообещав Галине Ивановне и ребятам зайти до отъезда. И впредь заходить, будучи в городе.
- Слово даю! – сказал Пашка.
Галина Ивановна и Настя засмеялись, а кошка Мамочка смотрела на Пашку и провожала его взглядом, как провожала многих ребят и девочек, которых успокаивала ночами, не давая пролиться светлым детским слезам…
