Вряд ли какой-нибудь еще украинский фильм оставил столь же значительный след в мировом кинематографе, как Земля Александра Довженко. Причем речь идет не только о наградах, которых было достаточно, но и о признании другого рода.
Так, в фильме "Манхэттен" американца Вуди Аллена главный герой смотрит довженковскую ленту. А у поляка Анджея Жулавски в картине Главное любить с Роми Шнайдер в главной роли афиша Земли висит на стене дома, в котором происходят основные события.
Ошибся дверью
У крестьянской четы Довженко, жившей на хуторе Вьюнище в Черниговской губернии, родилось 14 детей. Из них выжили только двое — Александр и Полина. О матери режиссер писал: “Родившаяся для песен, проплакала всю жизнь, провожая навсегда”. Родители Довженко были неграмотны, но сыну обеспечили хорошее образование. В Глухове он закончил педагогический институт, а в 1917‑м отправился за университетским дипломом в Киев.
Главный украинский город в тот период переходил из рук в руки, из‑за чего учеба постоянно прерывалась. Довженко и сам записался добровольцем в армию Украинской Народной Республики, даже принимал участие в боях с большевиками.
Позже он напишет: “Украинское сепаратистское буржуазное движение казалось мне в ту пору самым крайним революционным движением, следовательно, самым лучшим. О коммунизме я ничего не знал и, если бы меня спросили тогда, кто такой Маркс, ответил бы, что это, пожалуй, издатель книг. Таким образом, я вошел в революцию не в ту дверь”.
Когда большевики окончательно укрепились в Украине, Довженко отправился в Харьков — тогдашнюю столицу УССР. Город манил будущего режиссера еще и тем, что там была самая мощная украинская культурная тусовка. В Харькове он вступил в Компартию. Эстетская среда тогда воспринимала большевизм романтически и считала его единственным путем возрождения украинской культуры.
В 1922 году Довженко попросил руководство партии дать ему возможность поехать в Берлин изучать живопись. Ему разрешили, и в немецкой столице он поступил в частную школу художника-экспрессиониста Вилли Геккеля, получив стипендию в $40 — в разоренной войной Германии на подобную сумму можно было прожить несколько месяцев. Однако учеба оказалась недолгой — не пробыв за границей и года, Довженко вернулся.
По СССР тогда прокатилась первая партийная чистка, и, чтобы остаться в партии, нужно было документально подтвердить свое членство. Бумаги же, отосланные Довженко для этого из Берлина, по дороге потерялись. Будущему кинорежиссеру пришлось самому ехать в Харьков разбираться в ситуации.
Я буквально поседел и постарел за несколько дней, - Александр Довженко о своем самочувствии после разгромной критики фильма идеологом КремляНе помогло — местные коммунисты не признали его аргументы убедительными. Повторно же вступать в партию Довженко не стал. Зато получил должность карикатуриста в главной партийной газете Украины — Вісті КП(б)У.
С 1925 года Довженко в качестве стажера и сценариста сотрудничает со Всеукраинским кинофотоуправлением, на балансе у которого находились кинопроизводства Ялты и Одессы.
Начало его кинокарьеры окутано легендами. Согласно одной из них, в 1927 году житомирские чекисты якобы обнаружили документы, свидетельствовавшие о том, что режиссер в молодости служил в петлюровских войсках. Их передали в ЧК Одессы, где на тот момент Довженко снимал фильм Сумка дипкурьера. Режиссер сдружился с местными бандитами, которые узнали о грозящих ему неприятностях и выкрали компромат у чекистов.
Так это или нет — неизвестно, однако документальные свидетельства причастности киноклассика к украинскому буржуазному национализму исчезли.
Тем не менее Довженко стали еще активней подозревать в приверженности национальной идее. Произошло это после появления в 1930 году его ключевого фильма — Земля.
Триумф и трагедия
Давая добро на съемки, партийное руководство ждало от Довженко фильм о необходимости и успешности коллективизации. По сюжету он таким и получился: сельские бедняки отбирают землю у кулаков и, поделив ее, добросовестно распахивают. Для этого крестьяне добиваются, чтобы селу выделили трактор, и доверяют его первому парню — главному герою Василю. В финале он погибает от пуль бывших собственников коллективизированной земли. Вот и весь сюжет немого черно-белого фильма.
Одной из самых запоминающихся сцен стала та, в которой Наталка, невеста Василя, узнав о его гибели, обезумев от горя, мечется по хате. Совершенно обнаженная, заламывая руки — с жестами в лучших традициях художников-экспрессионистов.
Зритель порой вообще забывал, что картина о коллективизации. Этот эффект достигался еще и тем, что фильм немой, и длинные планы перебивались лишь изредка короткими титрами с минимумом диалогов.
Историки спорят о том, сознательно ли Довженко построил так картину. Сам режиссер объяснял: “Мне хотелось донести до сознания зрителя, что переход на коллективную обработку земли — логичное и неизбежное свершение воли рабочих и крестьян, которые переоборудуют свои хозяйства и жизни”.
Фильм просмотрели 32 комиссии. Формально к картине они не смогли придаться. Поэтому начали придумывать поводы для негодования. Так, в кадрах с крупными яблоками и арбузами критики увидели восхваление кулачества.
Сцену же с обнаженной героиней ругали все, даже люди, не связанные с кино. Поэт Демьян Бедный, посмотрев Землю, разразился фельетоном в стихах, который 4 апреля 1930 года опубликовали столичные Известия.
Фильм еще не вышел на экраны, а будущие зрители уже читали о нем: “И неужто мы эти половые гримасы/ Будем гнать, “продвигать” в пролетарские массы?/ Ну а если картина дойдет до села,/ Не прибавится ль силы в кулацких угрозах:/ — Братцы, видите? Девок и баб до гола/ Коммунисты разденут в безбожных колхозах!”
Бедный был не просто поэтом-большевиком, а придворным кремлевским стихотворцем, причем в буквальном смысле. За проникновенные стихи о вожде мирового пролетариата Владимире Ленине и поддержку сталинского курса он получил квартиру в самом Кремле.
Для творческих поездок партия выделила ему Ford с личным шофером, а для дальних — спецвагон. Когда в том же 1930‑м у Бедного обострилась болезнь желудка, ему оплатили лечение в Германии, а его семье —проживание и переводчика.
Поэтому именно отзыв Бедного Довженко воспринял как приговор. Режиссер писал: “Радость творческого успеха была жестоко подавлена чудовищным фельетоном Демьяна Бедного. Мне было настолько стыдно ходить по улицам Москвы, что я буквально поседел и постарел за несколько дней”.
В отчаянии он даже согласился перемонтировать фильм и вырезать обнаженку. Но получил неожиданную поддержку от коллег из Харькова.
Всеукраинское объединение работников революционной кинематографии (ВУОРРК) срочно собралось на обсуждение фильма и через два дня после выхода фельетона Бедного постановило: “Фильм тов. Довженко Земля не является кулацким и не содержит в себе никаких элементов контрреволюционности. Утверждения о наличии таких моментов в отдельных кадрах безосновательны. Собрание ВУОРРК считает невозможным вычеркивать кадры с голой женщиной, поскольку они не содержат в себе ничего порнографического и вполне связаны с общим характером Земли”.
Еще через два дня, 8 апреля, фильм пустили в прокат в Киеве. Но уже через девять дней его все‑таки запретили — “за натурализм”. Хотя Кремль сумел заработать —картину купили европейские прокатчики. В итоге в Берлине о Довженко вышло 48 положительных рецензий, а венецианские кинокритики назвали режиссера Гомером кино.
Из огня в полымя
Землю запретили якобы по личному распоряжению Иосифа Сталина. Российский историк Николай Сванидзе в одном из документальных фильмов утверждает, что вождь после просмотра бросил: “Уберите эту порнографию”.
Реабилитироваться Довженко пришлось фильмом-боевиком о красном командире Николае Щорсе. В 1934 году по стране с большим успехом прошел фильм братьев Васильевых Чапаев.
Украинского режиссера пригласили в Кремль и сам Сталин спросил у него: “Сможете ли вы снять кино об украинском Чапаеве?”
Довженко не мог не согласиться — в СССР уже вовсю развернулись репрессии.
За созданием сценария хозяин Кремля следил лично, внося свои предложения и правки. Но эта жертва была оправданна хотя бы тем, что киностудия в Киеве получила хорошее финансирование, и для нее достроили павильон, который считается самым большим в Европе. Здесь и поныне могут одновременно работать 10 съемочных групп.
Фильм об “украинском Чапаеве” вышел в 1939‑м, и в первую неделю проката его посмотрели 31 млн зрителей. Довженко получил за него орден Ленина.
На этом контакты со Сталиным для режиссера не закончились. В разгар войны, в 1941–1943 годах, он решил снять игровой фильм Украина в огне. Но советский вождь, прочитав сценарий, пришел в ярость.
По вопросу Довженко даже срочно созвали политбюро ЦК Компартии. “Товарищ Довженко, вы — украинский националист. Судя по вашему сценарию, в войне сражаются только украинцы”,— примерно так оценили в Кремле замысел режиссера.
Московское руководство озлобилось не только из‑за национализма. Довженко хотел разобраться в причинах поражений и дезертирства, преследовавших советские войска в начале войны.
В его сценарии два молодых солдата, убежавших с поля боя, объясняют отцу: “У нас генерал пропал. Застрелился, чтоб его сыра земля не приняла. Растерялись мы. Мосты взорваны. Плавать не умеем”.
А на бегущих военных и вереницы отступающей техники украинские крестьяне у Довженко реагируют так: “А куда ж они едут, чтоб им пусто было! И зачем их везут машинами? Может, машины и на другое пригодились!”
Снимать фильм запретили, публиковать даже отрывки из сценария — тоже.
К этой теме Довженко вернется уже после смерти Сталина. В своей киноповести Зачарованная Десна, законченной в 1955 году, режиссер написал: “Единственная страна в мире, где не преподавалась в университетах история этой страны, где история считалась чем‑то запретным, враждебным и контрреволюционным — это Украина. Где же рождаться, где плодиться дезертирам, как не у нас? Где расти слабонервным и продажным, как не у нас?”
Через год Довженко умер. Георгий Натанзон, актер, снимавшийся в его фильмах, вспоминал: “Прощались с ним в Доме литераторов. Людей было море. Эта картинка у меня до сих пор стоит перед глазами: Довженко лежит, обложенный яблоками”.
А еще через два года о режиссере и его фильме Земля вспомнят в Европе — во время первой послевоенной Всемирной выставки, которая прошла в Брюсселе. Кто‑то из советских чиновников, вспомнив о довоенном международном успехе довженковской киноленты, решил отвезти ее на выставку. В итоге 117 кинокритиков из 23 стран включили Землю в список 12 киношедевров всех стран и народов.
