Никто толком не знал, откуда в пансионате для пожилых граждан «Сосновый Пых» взялся попугай ара по имени Жорик.
Сам он уверял, что раньше работал в парламенте, потом в порту, а теперь «на пенсии, как и вы, зайки».
Говорил он громко, с выражением, и категорически предпочитал слова с «ж» и «щ», особенно с придыханием, как будто поддакивал сам себе.
Жорик свободно владел крепким словцом, но подавал это в культурной оправе:
- Жоп… то есть, живопись! Пикассо, шашечки ему в крыло!
Он летал по корпусу вольным художником, иногда селился на трости, иногда — на телевизоре, особенно во время «Пусть говорят», потому что любил орать в экран:
- Ща начнется, держитесь, старички!
Самым сложным с ним было утро.
С первыми лучами солнца он садился у входа в столовую и командовал на раздаче:
- Щи! Щедро! Не жалей, тётя Валя, не в своём раздаёшь!
Если щей не было, Жорик обижался и на полном серьёзе сообщал:
- Всё, я в бойкот. Пока не налёг на щавелевый суп, с вами не разговариваю!
Однажды Жорика поселили временно к Валентине Аркадьевне — бывшей актрисе, женщине с характером и кудрями цвета «баклажан метрополитен».
- Будешь базар фильтровать, — предупредила она, — я тебя как в «Скупом рыцаре» из рогатки.
Жорик задумался, потом вздохнул и сказал:
- Щекотка у вас в голосе… Беру на заметку.
И начался у них культурный обмен.
Каждое утро Валентина Аркадьевна читала Шекспира в оригинале, а Жорик дополнял переводы комментариями из портового словаря.
На «To be, or not to be» он обычно добавлял:
- Ща, как дам по смыслу!
Когда директор пансионата однажды зашла к ним с инспекцией, Жорик торжественно выкрикнул:
— Приветствуем даму в кресле управленческом! Где ваш диплом? Щеголиха с претензией!
Скандал, конечно, был, но не очень. Директор сама была в прошлом филолог и после непродолжительного конфликта пошла наливать попугаю компота.
Жорик, в ответ на этот жест доброй воли, заявил:-
- Щедра, как мать. Уважуха!
Настоящая драма произошла, когда Жорик пропал.
В панике обыскали всё здание, чердак, прачечную и даже процедурный кабинет, где, по слухам, он пытался устроить забастовку против клизм.
Два дня – ни слуху, ни перьев.
А на третий день в актовом зале проходил вечер классической музыки.
В момент кульминации Вивальди, вдруг с верхнего карниза раздалось:
- Щас как вдарит скрипач! Держим ритм, граждане!
И вслед за этим:
- А где щи, спрашиваю я? Пища — это культура, между прочим!
Пансионат аплодировал стоя.
С тех пор Жорик стал заведующим по культурно-щевым мероприятиям.
Каждому новичку он говорил строго:
- Ведите себя достойно. Тут не курорт. Тут — школа жизни и варёной репы.
- А что вы здесь делаете? — иногда робко спрашивали новенькие.
- Щекочу душу! — гордо отвечал Жорик.
- Я — воспитательный элемент. Почти духовный лидер.
А потом добавлял шепотом, глядя в окно:
- А вообще, жду Валентину Аркадьевну. Она мне Пушкина обещала.
