Можно было бы сказать, что в 2021 году в самом Крыму и вокруг него мало что изменилось. Это был просто очередной год оккупации – продолжающееся разворовывание полуострова «путинскими» и их ставленниками помельче, репрессии против активистов и журналистов, санкционная безысходность. Крым, казалось, стал повторять – только в гипертрофированном виде – судьбу самой оккупирующей его страны с ее вечным Путиным, деградировавшим правосудием и опрокинутым в прошлое обществом.
И все же Крым продолжал диктовать миру повестку дня – даже если это было поначалу и незаметно. Уже сама реакция российского политического руководства на проведение саммита «Крымской платформы» продемонстрировала, что в Кремле продолжают с очевидной неуверенностью относиться к легитимности российского статуса аннексированного полуострова. Казалось бы, зачем так волноваться? Российские войска – в Крыму, российские марионетки – в руководстве полуострова, Путин устраивает из Севастополя виртуальные посиделки с другим авторитарным правителем – Александром Лукашенко. Разве можно это сравнить с форумом в Киеве? Разве не сказала представительница российского МИДа Мария Захарова, что ее стране не нужно отвечать на «Крымскую платформу», потому что у России есть нечто большее – сам Крым?
Оказалось, что для Путина вопрос признания его прав на Крым важнее самого Крыма
Но оказалось, что для Путина вопрос признания его прав на Крым важнее самого Крыма. Вот почему Москва так старалась сорвать саммит «Крымской платформы». Вот почему украинского президента Владимира Зеленского стали обвинять в «посягательстве на территориальную целостность России» – только потому, что в Киеве говорят о возвращении контроля над территорией, которая не могла быть включена в состав России даже исходя из духа и буквы самой российской Конституции, не говоря уже о международном праве! Вот почему к концу 2021 года Кремль выступил с самым настоящим ультиматумом в адрес международного сообщества, требуя отказать Украине и другим бывшим советским республикам в праве вступления в НАТО и даже самостоятельном определении параметров двустороннего военного сотрудничества.
Страна, которая присвоила чужие территории с помощью грубой военной силы и подлога, опасается усиления жертвы
И вот вы только задумайтесь: страна, которая присвоила чужие территории с помощью грубой военной силы и подлога, опасается усиления жертвы, которая захочет силой вернуть себе отобранное! Так преступивший закон думает, что все вокруг – преступники. Так Путин уверен, что все вокруг – «путины». И пытается предотвратить последствия возможного «нападения», выдвигая ультиматумы и требуя разоружить жертву.
Разве это не инстинкт вора? Не инстинкт того, кто точно знает: он украл то, что ему не принадлежит и хозяин украденного рано или поздно вернется, да еще и с полицией? И вот этот страх перед возмездием и уверенность, что цивилизованный мир поступит с Россией также, как она до этого поступала со своими соседями, уверен, и определяет путинскую повестку дня.
Как видим, все ту же «крымскую» повестку.
