14 марта 2014 года - первый бой российско-украинской войны и первый бой добровольцев Украины: добровольцы Харькова отразили атаку российского террориста Арсена Павлова на улице Рымарской
14 марта официально названо Днем добровольца – днем создания первого добровольческого батальона. Но три года назад 14 марта 2014 года вошло в историю Украины и как первый бой украинских добровольцев, отразивших атаку российских террористов. 14 марта 2014-го, группа украинских добровольцев была атакована российскими боевыми группами, созданными из боевиков харьковского «Оплота», прямо в центре Харькова, на улице Рымарская, 18, в офисе общественной организации «Патриот Украины».
Впервые с начала захвата Крыма были произведены выстрелы на поражение между украинцами и россиянами.
Пророссийские боевики обладали численным перевесом, располагали значительным количеством огнестрельного оружия, одной из боевых групп командовал известный российский террорист Арсен Павлов, позывной «Моторола», ветеран войны в Чечне, завербованный ФСБ для организации диверсий в Украине. Накануне 13 марта была жестоко разгромлена мирная безоружная украинская демонстрация в Донецке, был убит первый житель Донбасса на этой войне – украинский активист Дмитрий Чернявский. Боевики предвкушали очередной успех.
Однако украинским добровольцам удалось одержать победу в этом первом неожиданном бою.
При попытке штурма здания «Просвиты» со стороны переулка Кравцова было убито двое боевиков «Народного ополчения Харькова. Это были: участник боевой группы «Моторолы», 19-летний ученик харьковского техникума Артем Жудов, а также приехавший из Днепра 30-летний боевик Алексей Шутов – без постоянного места работы.
Серьезные ранения получили также боевики «Народного ополчения» 21-летний Андрей Алексеенко из Харькова, 23-летний Сергей Козаченко, приехавший из Измаила Одесской области. Также был серьезно ранен некий «Эдуард» - данные не установлены. Вполне вероятно, это был гражданин РФ, позывной «Питер» - о нем упоминал «Моторола» позднее.
У украинских добровольцев серьезных ранений не было.
Случайные ранения получил также и участковый милиционер.
Причина всех смертей и ранений – дробь охотничьих ружей.
Вот как вспоминал о том бое российский террорист Арсен Павлов, командир батальона ВС РФ «Спарта», полковник и «герой ДНР» о том, кто же именно начал бой в Харькове – первый бой российско-украинской войны в своем интервью пророссийскому пропагандисту 14 марта 2015 года:
«Сегодня по боевым действиям сегодня юбилей у моего подразделения. Мое первое боестолкновение произошло 14 марта 2014 года в городе Харькове на улице Рымарская».
Вот видео: http://censor.net.ua/…/pervyyi_boyi_rossiyiskoukrainskoyi_v…
16 октября 2016-го Арсен Павлов был уничтожен неизвестными мстителями в Донецке. Вот как он незадолго до ликвидации описал детали боя на Рымарской в интервью изданию RT 6 июля 2016 года:
«В итоге я решил поехать в Харьков... Попал как раз когда Ленина обороняли, в эту ночь...
— То есть ты был на улице Рымарская, когда люди Белецкого забаррикадировались и убили из стрелкового оружия двух харьковских активистов.
— Да, был... На Рымарской Питеру попали в глаз, в надглазную кость.
— «Питер» — это позывной?
— Да, он в Славянске потом был и там пропал без вести… Питера ранило, и его место занял другой, местный милиционер. Его убили. И ещё убили одного нашего парня, Артёма. Я знаю, как он погиб. Мы заходили, там такая арка внутрь двора. И он когда появился, с первого этажа выстрелили из дробовика. Мы за ним шли цепочкой. Сзади стоял рекламный щит. Я щит взял и прикрывал, а ребята вытаскивали Артёма. Ему и в тело попало, и одна дробинка в шею, в артерию. Мы отошли с этого места, я смотрю боковым зрением — с ним дело плохо… Внутреннее кровотечение! Хороший парень был... Тогда ещё «Россия 24» меня там сняла, как я там корячусь. Лица не видно, но те люди, которые меня знали, схавали, что это я.
И я тогда, после гибели наших ребят, этим харьковским активистам говорю: вот человек, у него автомат, чтобы у него автомат забрать, человека нужно убить. А для чего его нужно убить? Что забрать автомат и убить другого человека, пока он не убил нас, и забрать ещё один автомат, для того чтобы захватить власть».
Очень показательно, что первый бой российско-украинской войны в центре Харькова был организован российским террористом. «Моторола» был заброшен в Украину, организовал «подразделение», совершил попытку убийства граждан Украины. И подвел под пули набранных им наемников, сам вперед не пошел.
Это важное доказательство ключевой роли российских спецслужб в организации антиукраинских выступлений, во всех смертях этой войны.
«Моторола» еще некоторое время командвоал операциями «Народного ополчения» в Харькове, и 16 марта он оказался запечатлен на митинге в охране одного из главарей Антимайдана Егора Логвинова (захвачен 8 апреля 2014-го бойцами полка Нацгвардии «Ягуар» при освобождении Харьковской облгосадминистрации, в настоящее время находится в тюрьме). Но в Харькове начался перелом - когда к сопротивлению добровольцев добавились решительные действия Нацгвардии и МВД, "Моторола" вскоре бежал, проект "ХНР" потерпел крах.
Бой на Рымарской стал первым боем российско-украинской войны.
Вот как вспоминает об этом сам Андрей Билецкий:
«Я провел в тюрьме по абсолютно фейковым обвинениям более двух лет – доступ к информации был ограничен, мало что знал о Майдане и революции. По решению парламента об амнистии политзаключенным 25 февраля 2014-го я вышел на свободу. Меня встречали полсотни наших пацанов. Я ехал домой, меня распирало от счастья, думал, что впереди свобода, можно расслабиться. Меня сразу начали просвещать. Харьковский Евромайдан 22 февраля занял здание облгосадминистрации, но ситуация была угрожающей. В Харькове были готовые боевые отряды пророссийских боевиков, хорошо организованный Жилиным «Оплот». Жилин имел очень близкие связи с Москвой, под «крышей» ФСБ сидел на «обнале», работал и в Украине и в России, у него были обороты в сотни миллионов. Угроза российского вторжения была реальной, автобусы с хорошо организованными крепкими ребятами заезжали и выезжали из Белгорода в Харьков. Я зашел домой, увидел семью… Но времени на семью, к сожалению, не было, решалась судьба страны. Через два часа я поехал на встречу, чтобы обсудить план действий.
26 февраля я уже выехал на Майдан в Киев, чтобы наладить там взаимодействие, собрать подкрепление. Мы решили захватить базу «Оплота», чтобы показать, что в Харькове есть более серьезная проукраинская сила. На Майдане в Киеве я собрал группу добровольцев, которые решили ехать со мной – их было примерно 50 человек. Думал найти на Майдане оружие – увы, не получилось. Также в самом Харькове мы скрытно собрали еще около 150 надежных решительных ребят.
Сейчас я понимаю, что у россиян была тактика вторжения похожая на стратегию Сунь-Цзы – они стремились просочиться куда могут и «качнуть» ситуацию, дестабилизировать обстановку. Где-то получилось, причем в Харькове, Крыму, Одессе, Донецке, Луганске ситуация была примерно одинаковая, там они могли оторвать. Но в Харькове был в отличие от этих городов очень активный Евромайдан. У части ребят Евромайдан сразу приобрел боевой характер. «Оплотовцы» избивали, калечили людей, вывозили людей в лес. Одного из координаторов Евромайдана Пилипца изрезали ножами. Группу «ультрас», которая блокировала часть внутренних войск очень серьезно избили. Те же самые люди и в меня тоже стреляли в 2011-м году из малокалиберного пистолета Марголина калибра 5,6 мм – я получил тогда две пули.
Россияне быстро наращивали свои силы. Сейчас трудно себе представить, но тогда на вокзале Харькова ходили патрули пророссийских боевиков в бронежилетах, проверяли документы – такого еще в Донецке не было.
В ночь на 1 марта наш отряд внезапно захватил базу бойцовского клуба «Оплот» рядом с ипподромом, это был штаб боевиков Жилина. Охрана «Оплота» разбежалась без сопротивления. Трудно представить, но наши парни пошли на эту первую операцию без всякого оружия, я искал «стволы», но не мог найти сразу, а нельзя было терять ни дня, надо было действовать. Да, у нас в ту ночь были только палки и ножи. Но сумасшедшая мотивация была что-то делать.
Через пару часов ночью у нас произошел первый огневой контакт. Группа боевиков со стороны ипподрома обстреляли занятое нами здание из огнестрельного оружия. Мы ждали, что нас будут штурмовать. У ребят был такой настрой, что даже если в кого-то попадут – остальные голыми руками поймают стрелков. Помню, доброволец с позывным «Орф» стоял у колонны, пуля прямо рядом с ним попала в стену – повезло. В первый раз ко мне пришло осознание, что началась война.
Днем 1 марта во всех юго-восточных областях Украины прошли пророссийские выступления, были сделаны первые заявления про «Харьковскую народную республику».
Днем 1 марта я принял участие в событиях в Харьковской облгосадминистрации. Заехал туда случайно с несколькими товарищами, когда начался штурм. Видел удивительное зрелище. Как вдруг по команде все менты, кто стоял в оцеплении, вдруг разбежались, и хорошо организованная толпа пошла на захват здания. На правоохранительные органы рассчитывать не приходилось. Там было настоящее побоище, драка, без оружия хорошо вооруженным боевикам было невозможно противостоять. Мне пришлось покинуть здание вместе с майдановцами, одним из последних. Я вышел быстро, мне повезло сразу раствориться в толпе. Я понял, что противник у нас сильный, и понял, что я ни за что не хочу попадать в плен – понимал, что они будут убивать.
С 1 марта в Харькове по сути началась жесткая партизанская война. Нам пришлось оставить базу «Оплота» - мы пока не нашли оружие для обороны. Мы организовали группы, которые нападали на пророссийские палатки, громили их, уничтожали агитацию. Эти столкновения шли почти каждый день. В свою очередь боевые группы «Оплота» начали охоту на нас, но им никак не удавалось нас вычислить. Но перестрелок не было, людей не убивали.
13 марта мне стало ясно, что на Донбассе началась война. Мирную демонстрацию в Донецке «За единую Украину!» жестоко разогнали пророссийские боевики. Десятки людей были избиты и искалечены, а одного из активистов Евромайдана Дмитрия Чернявского зарезали, он погиб. Несомненно, они готовили такой же сценарий в Харькове. Подвиг Чернявского дал нам возможность подготовиться и здорово нас настроил вступить в бой, чтобы не потерять родной город. События в Донецке нам показали, что надеяться на милицию нельзя, она не спасет, в лучшем случае поможет эвакуации раненых и убитых. И 13 марта мы твердо решили, что жертвами не станем, дадим отпор. К этому времени, нам удалось собрать для самообороны несколько гладкоствольных ружей.
Утром 14 марта наша разведка сообщила о подготовке нападения на нас. Мы слушали постоянно их каналы радиообмена в «Зелло», и у нас было несколько человек в пророссийских структурах, они постоянно давали информацию. И вот один из главарей харьковских пророссийских отрядов Игнат Кромский – тот самый, известный боевик Антимайдана, позывной «Топаз», заявил утром, что «приедут гости, вечером идем палить нациков на Рымарскую».
Ранее до 2012-го года, когда начались репрессии, в этом здании на Рымарской, 18, находился офис «Просвиты». И вот после начала революции мы туда вернулись. После получения информации о подготовке штурма здания, мы начали собирать силы. В здании дежурила группа до двадцати человек с несколькими стволами охотничьего оружия. Но другие ребята подтянуться не успели. Мы ошиблись с расчетами, думали, что противник пойдет в атаку когда стемнеет, а они начали раньше. Потом город был оцеплен, и пройти к нам было невозможно. Мы не были каким-то регулярным подразделением, что поделаешь.
Я заехал на Рымарскую случайно буквально за полчаса до атаки. Там были великолепные люди. Сейчас по памяти вспомню какие-то имена и позывные… Женя «Журналист», Костя «Ислам», Сережа «Прирожденный», «Гал», «Витус», «Орф», «Рэмбо» - он потом в «Правом секторе» здорово воевал под аэропортом, Андрей «Блондин», которого, кажется, представили к Герою Украины в ЗСУ. Там даже был мой друг, директор Харьковский завод средств индивидуальной защиты, Тынкевич, позывной «Танк» - это они делают прекрасные бронежилеты «Пластун». «Танк» заехал случайно, мы друзья, он хотел поздравить меня с выходом из тюрьмы, а я постоянно в каких-то событиях каждый день, нет ни одной свободной минуты. И вот он приехал в офис еще днем, и решил меня там дождаться. И вот дождался – и сразу попал в «замес»!
У нас было два травматических пистолета, которые мы отобрали у пророссийских боевиков, один за неделю до боя, другой, буквально за час привезли. Мы купили к ним сотню патронов с резиновыми пулями.
Внезапно около 18 часов наше здание на Рымарской было окружено машинами и мотоциклами байкеров, это была группировка «Ночные волки». Их было несколько десятков человек. Было еще светло. Первая драка была с байкерами. К зданию подъезжала наша машина, они попытались ее блокировать, и один из байкеров сделал несколько выстрелов в лобовое стекло. Наши пошли на помощь. Одному из байкеров крепко досталось. А травмат, из которого стреляли по нашей машине, забрали. Байкеры как только увидели, что тут драка, их бьют, сразу разъехались и разбежались, хотя их было больше наших.
Но когда стемнело, подошло подкрепление отряд Антимайдана до 100 человек с площади Свободы. Я так понял, они хотели показательно ликвидировать «гнездо нациков», поэтому взяли с собой съемочную группу российского «Лайфньюс». Вначале попытались поджечь здание бутылками с зажигательной смесью. Мы тоже ответили бутылками. Стрельбы не было.
Они попытались прорваться к главному и к заднем входу, который со стороны Сумской – там узкий проход, они попытались прорваться. На заднем дворе мы их полностью «развалили», это был рукопашный бой. Они бросились бежать, наши ребята попытались их преследовать. Но тут по ним открыли огонь из травматов. Наши вернулись и забаррикадировались. Противник открыл огонь – и тут они начали применять огнестрел, боевое оружие. Пули начали залетать в окна.
Милиция блокировала район, но к нам на помощь не пришли, наверное, ждали, что нас «зачистят» боевики. Однако мы не стали жертвами. Гибель Чернявского накануне в Донецке стояла перед глазами, и это избавило нас от колебаний.
Около 10 часов начался настоящий огневой бой. Один из наших, «Полуботок», был единственный в шлеме. Это был такой тяжелый инкассаторский шлем-«сфера». Он перебегал с первого на второй этаж, а там лестница вся напротив большого окна, все видно с улицы кто идет по лестнице. И вот ему в этот шлем прилетела пуля 7,62 мм – чудом спасся.
И мы открыли ответный огонь. Стрелял ли я сам? Давайте на это вопрос я пока никак не отвечу. Мы защищались как могли.
У нас был очень ограниченный боезапас, патроны буквально считанные. Было понятно, что противник организован, это действительно, как потом подтвердилось, были боевые группы с российскими командирами, «Моторола» сам рассказывал о своем участии в бою. Когда у противника пошли потери, когда появились первые убитые, раненые, они поняли, что нас легко не возьмешь. И вот только тогда боевики начали отход. И когда они ушли, наше здание окружила милиция, приехал Кернес. У нас уже почти не было чем отбиваться, вариантов немного. Милиция доложила, что задержала около 30 наших ребят. Это показывает, что они старались россиян не трогать. Несколько часов были беспорядки, нас пытались штурмовать, и в результате задержали не тех, кто нападал и обстреливал наш офис, а нас, тех, кто отбивался. Меня они не задержали – я ушел, связался с Киевом, рассказал о том, что харьковская милиция поддерживает пророссийские боевые группы и не мешает им устроить войну в центре города. Благодаря вмешательству Авакова, всех наших ребят вскоре отпустили. И все они достойно проявили себя в последующие годы войны, как настоящие воины.
В ходе боя у нас был один легко раненый. Противник понес более серьезные потери, двое было убито, были тяжелораненые. Это был первый настоящий бой в моей жизни, и как сейчас мы понимаем, первый бой российско-украинской войны. Впервые россияне открыли огонь по украинцам, и впервые получили настоящий отпор.
Для меня огромная честь, что именно этот день справедливо был назван Днем добровольца. Нам не нужны были приказы, чтобы защищать Украину».
Юрий Бутусов
