Всегда удивляло, как мамы-израильтянки относятся к своим детям

Те всегда, поголовно, у них «сладкий», «моя жизнь». Такое немного отстраненное, уважительное отношение, но с огромной любовью. Никогда не слышала, чтобы кричали на детей, например. Хотя израильтяне - достаточно темпераментные ребята. Максимум, строго скажут- хватит!

Поразила сцена, которую я видела на станции поезда . Папа- солдат провожал свою семью. По всей видимости, те куда- то улетали. Я плохо разбираюсь в израильской военной форме, но тут сам за себя говорил весь его внешний вид- боевой волк, прошедший не одну войну и сражение. В его позе, взгляде, в многочисленных шрамах - информация читалась лучше, чем в книге.

Я пила кофе и провожала гостей, поэтому у меня было достаточно времени внимательно рассмотреть всю разворачивающуюся передо мной историю.

Папа обнял и поцеловал жену, крепко прижал к себе сначала старшую дочь, что- то сказал ей быстро на ухо. Потом - младшую, тоже что- то шепнул, поправил русый локон. Затем крепко прижал к себе сына- мальчишку лет десяти. И тут у парня кончились моральные силы и он начал рыдать, вцепившись в отца.

Времени у того уже не было, он сильно торопился, было видно, но гладил сына по голове и говорил: все будет хорошо, береги маму, ты остаешься главным.

И тут , сама со слезами на глазах, та самая мама показала себя израильтянкой - в первую очередь . Она строго сказала сыну: «дорогой, возьми сумки! Посчитай их, слышишь? Сколько тут? Я не могу понять! Мне кажется, тут не все» И когда мальчишка повернулся, папа сказал ему «до встречи!» и легким шагом тренированного человека, пошел прочь.

А мама обняла сына за плечи, укутала своей любовью и сразу надавала миллион заданий.

Парень не мог собраться, он плакал и не понимал, что происходит вокруг.

Я никогда не забуду эту сцену. Мне очень хочется верить, что тот боевой волк пройдет и через эту войну, а следующей у нас уже не будет. Но я точно знаю, что слезы этого мальчишки я им никогда не прощу.

Не знаю, кому им. Виноватых в этой истории и других, похожих и гораздо более тяжелых, в моих глазах очень много. И до моего прощения им наплевать глубоко.

Ам Исраэль хай

Народ Израиля жив

אילנה דולגיך