– Раджана, как известно, вы сейчас проживаете в США, вы были вынуждены покинуть Бурятию по политическим причинам?
– Это были причины как политические, так и профессиональные. Сначала я поехала на стажировку в Польшу и уже там решила, что причин возвращаться у меня нет. Мне уже тогда перекрывали кислород в моей профессиональной сфере.
– То есть причина в первую очередь профессиональная?
– Когда я занималась политическим активизмом в середине нулевых годов, на тот момент за это еще не сажали в тюрьму, но всяческие препятствия уже чинили. Поэтому мне пришлось уйти с работы в университете и перебиваться случайными заработками. Но когда я получила эту стажировку, то решила, что наверное стоит попробовать поменять жизнь еще раз.
– Бурятия недавно привлекла к себе внимание тем, что там был распущен республиканский Конституционный суд. Это довольно беспрецедентный случай, потому что в других российских республиках этот институт сохраняется. Как вы можете объяснить это событие?
– Мне конечно очень больно было эту новость прочитать, потому что происходящее в Бурятии это, на мой взгляд, пилотный проект Кремля в отношении остальных республик.
Когда Кремль взял курс на уничтожение автономий, он начал это с Бурятии. Сначала были уничтожены два бурятских национальных округа, которые вошли в состав Читинской и Иркутской областей. Хотя эти округа никакой опасности для федеральной власти не представляли, там не было никакого сепаратизма. Просто это был такой знак сверху о том, что Россия будет становиться все более и более унитарным государством.
Репрессии в Бурятии велись еще с 1930-х годов, так что мы воспринимаем расчленение республики и ликвидацию Конституционного суда как продолжение того же самого процесса. И к сожалению, наш парламент, народный хурал, стал очень послушным центральной власти, там почти не осталось тех, кто выступает за республиканские интересы.
– Известно, что сегодня все региональные партии в России запрещены. Но вот раньше, например, в 1990-е годы, когда все республики в РФ провозгласили свой суверенитет, у вас были какие-то свои республиканские политические движения? И если были, как впоследствии сложилась их судьба?
– Да, действительно, еще во время Перестройки у нас было создано движение «Нэгэдэл» – это слово переводится с бурятского как единение. Его целью было воссоединение Бурятии с теми округами, которые были отторгнуты от нее еще в 1937 году указом Сталина, а также признание бурят репрессированным народом. Был также создан Конгресс бурятского народа.
Но сегодня нет ни этого Конгресса, ни «Нэгэдэл», им в 2006 году было отказано в перерегистрации. Единственная организация, которая хоть как-то представляет интересы бурят, это ВАРК – Бурятская ассоциация развития культуры. В свое время ею руководил народный художник Даши-Нима Дугаров, мой однофамилец. И еще в 1990-е годы ими много было сделано для возрождения и развития бурятской культуры, например, открыта школа бурятской и буддистской живописи. Затем ВАРК возглавлял филолог Бато Баяртуев, который также был искренним активистом бурятского возрождения. Но сегодня руководителями ВАРК являются какие-то чиновники, назначенные из республиканского правительства, и ее деятельность стала сугубо формальной.
Что касается «Нэгэдэл» и Конгресса бурятского народа, то одним из руководителей этих движений был Владимир Хамутаев. Это ученый, историк, он написал книгу о присоединении Бурятии к России. Не могу сказать, что в этой книге были высказаны какие-то слишком радикальные идеи – в свое время академик Окладников гораздо резче критиковал процесс присоединения бурятских земель к российскому государству. Тем не менее, на Хамутаева из-за его книги началось сильное давление и он был вынужден эмигрировать в США.
– Украинское телевидение однажды показало бурятских танкистов, которые воюют на стороне так называемой «ДНР». Нам интересна ваша точка зрения – как молодые жители Бурятии могли там оказаться? Их привлекли большими деньгами или они принципиальные сторонники империи, или может быть какая-то другая причина?
– Думаю, что здесь все причины, которые вы назвали. Это были срочники или контрактники, люди не слишком свободные – им, как говорится, сделали такое предложение, от которого они не могли отказаться. В сентябре 2015 года я вела блог на сайте grani.ru и опубликовала там открытое письмо украинцам, где от своего имени попросила у них прощения за этих «бурятских танкистов».
Кстати, в тот момент у нас горела тайга вокруг Байкала, и я посчитала это своего рода знаком: если ты приносишь войну на чужую землю, огонь в конце концов к тебе вернется. И мне понравилось, что многие украинцы поддержали мое письмо, хотя у имперски настроенной публики оно ожидаемо вызвало резкую критику.
– Когда кремлевская империя окончательно развалится, каким вы видите будущее Бурятии? Она войдет в конфедеративные отношения с соседними регионами или станет полностью независимым государством? Также – как вы оцениваете китайскую проблему? Многие пишут о том, что в случае распада РФ дальневосточные регионы будут заняты Китаем. Интересна ваша точка зрения об этом.
– Я думаю, Россия в том виде, в каком она существует сейчас, действительно не может сохраниться. Несмотря на постоянные разговоры о пресловутой «стабильности», все видят, что ситуация на самом деле очень неустойчивая. Но если произойдет распад, хотелось бы, чтобы он произошел достаточно мирно, как случилось с Советским Союзом.
Что касается Бурятии, то я полагаю, нашей республике действительно будет лучше в составе какой-то свободной конфедерации. Потому что экономически мы очень взаимосвязаны с соседями, а нашу собственную промышленность старательно уничтожали. Но как это будет выглядеть конкретно, трудно сказать, я все-таки не фантаст-визионер.
Китайская тема конечно тревожит. Где-то в сети попадались карты, где Китай указывает территорию вокруг Байкала своей, но я все же думаю, это какое-то неофициальное творчество. Насколько известно, Китаю гораздо более интересна экспансия в юго-восточном, Тихоокеанском направлении, это самый быстроразвивающийся регион. А может быть, нас запугивают Китаем, чтобы мы поменьше думали о собственной самостоятельности?
