Крайстчерч и миф о «волке-одиночке»

Норвежский террорист Андерс Беринг Брейвик, убивший 77 человек 22 июля 2011 года, часто считается прототипом «террориста-одиночки».

«Европе становятся все более знакомы атаки экстремистов, но действия Брейвика сделали его самым смертоносным злоумышленником-одиночкой в ​​истории континента», - говорит норвежская журналистка Асне Сейерстад.

Предполагаемый террорист из Крайстчерча, которого спустя несколько часов после террористической атаки на две мечети назвали «волком-одиночкой», боготворил Брейвика.

Расследование все еще находится на начальной стадии. На данный момент еще не совсем ясно, написал ли самостоятельно арестованный и обвиненный в связи с терактом Брентон Таррант манифест на 74 страницах.

Незадолго до нападения он распространил документ в социальных сетях и отправил копию в офис премьер-министра Джасинды Ардерн. В нем говорится: «Я не являюсь членом какой-либо организации или группы, хотя я жертвовал деньги многим националистическим группировкам и взаимодействовал со многими другими… Ни одна группировка не приказывала мне совершить атаку, я сам принимаю решение».

В то же время автор подчеркнул: «Общее количество людей в этих организациях исчисляется миллионами, а их количество - тысячами».

Хотя Таррант сознательно изображает себя индивидуалистом, он, очевидно, также видит себя частью более крупного движения. Как это соотносится с концепцией «волка-одиночки»?

«Идеологическая территория»

«Представление, что террористы действуют в одиночку, позволяет нам разорвать связь между актом насилия и его идеологическим внутренним миром», - написал британский журналист Джейсон Берк в статье для The Guardian 30 марта 2017 года.

Берк, автор нескольких книг об ИГИЛ и «Аль-Каиде», считает: теория террориста-одиночки «подразумевает, что ответственность за насильственный экстремизм индивида лежит исключительно на нем самом».

Современные террористы не всегда могут принадлежать к группе, которая имеет определенное название, например, «Аль-Каида» или самопровозглашенное «ИГ». Тем не менее, их радикализация происходит в социальном климате, в котором они живут. Интернет и социальные сети позволяют террористам использовать беспрецедентные способы взаимодействия и возможность распространять свои идеологии - вплоть до прямой трансляции своих атак на Facebook, как это имело место в Крайстчерче.

Большинство экспертов сходятся во мнении, что террористы - детища своего времени: рост нетерпимости в последние годы утвердился в роли глобальной социальной тенденции, поддерживаемой политическим дискурсом, который становится все более популистским. Стремление к простым ответам поляризует, люди с разными точками зрения быстро становятся врагами. Экстремизм вливается в общество, и эта тенденция усиливается с цифровизацией человеческой жизни.

Реальные отношения заменяются виртуальными. Но даже онлайн-взаимодействия имеют реальные последствия. Дэвид Сонболи, который убил девять человек в мюнхенском торговом центре 22 июля 2016 года, активно общался с другими ксенофобами в Сети. Сонболи сознательно выбрал пятую годовщину теракта Брейвика датой своего преступления, за что получил похвалу от единомышленников.

Предполагалось, что некоторые джихадисты, совершавшие нападения в Европе, были одиночками, идеализировавшими ИГ, но фактически имели виртуальный контакт с членами ИГ в Сирии и Ираке непосредственно перед совершением своих атак. Анис Амри, протаранивший грузовиком толпу на рождественской ярмарке на Брайтшайдплац в Берлине, был одним из них.

«Терроризм - в высшей степени социальное явление, - пишет Берк. - Люди начинают интересоваться идеями и поступками, даже такими мерзкими, потому что другие люди в них заинтересованы», и преступники часто хотят прославиться и вдохновлять подражателей.