Заметили ли граждане СССР день, в честь которого отмечается один из самых важных праздников в истории современной России (по крайней мере, по официальной версии)? Написали ли об этом на первых полосах главные газеты союзных республик? В тридцатую годовщину принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР мы попросили известных журналистов из России, Украины, Беларуси и Казахстана вспомнить, как это было и что значило для нынешних независимых государств и для них лично.
РОССИЯ. ПРИДУМАННЫЙ ПРАЗДНИК
Александр Подрабинек, журналист, советский диссидент
Кто помнит, что было 23 февраля 1918 года – в дату, которую позже стали отмечать как День Советской армии? Никто не помнит. Потому что ничего особенного не было. Немцы разбили под Нарвой отряд моряков под командованием Павла Дыбенко, а Совнарком принял германский ультиматум о мире. Четыре года спустя, замазывая позор поражения, коммунисты сложили миф о военной победе Красной гвардии в бою с немцами. Этот миф и стали отмечать как государственный праздник.
К разряду мифических относится и День России. 12 июня 1990 года Первый Съезд народных депутатов РСФСР – недемократично сформированный орган советской власти – принял декларацию о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики.
Игрушечность этой декларации обнаружилась сразу, поскольку не повлекла за собой ровно никаких последствий – ни правовых, ни военных, ни дипломатических, ни финансовых, ни каких-либо других. Россия оставалась советской и социалистической, в составе СССР, и вопрос об отделении от Союза даже не поднимался. Обычная советская игра в слова без содержания.
В то время по всей стране шла борьба старого с новым. Старые партийцы боролись с новыми. Засидевшаяся партийная верхушка из последних сил цеплялась за власть, а идущие им на смену коммунисты и комсомольцы среднего номенклатурного звена азартно теснили своих старших товарищей. Съезд народных депутатов РСФСР стал точкой сбора для новых претендентов на власть. Разница между старшими товарищами и младшими состояла только в том, на кого они опирались. Замшелые партийные бонзы ставили на силовые структуры, армию и советских директоров. Жаждущий власти молодняк такими ресурсами не располагал и апеллировал к обществу, к демократическим ценностям, ко всеобщей усталости от коммунистической идеологии.
Лишенное опыта и проницательности советское общество принимало перестройку за чистую монету. Всем хотелось верить, что люди, восхваляющие демократию, – это демократы; что объявив себя сторонниками правового государства, они будут противниками произвола; что, заявляя о разделении властей, они не допустят узурпации власти.
Я помню воодушевление тех дней. Усталость от советской пропаганды была у всех настолько велика, что любые слова о настоящей демократии, о свободе, о новом пути моментально находили отклик в душах людей. Сам факт телевизионной трансляции съезда и полемических выступлений на нем был настолько неординарным, настолько противоречил всему советскому опыту, что любые события казались подлинными и сулящими в скором времени настоящую свободу.
В ряду этих сверкающих обещаний и греющих душу надежд была и Декларация о суверенитете – пустая бумажка, не подкрепленная жизнью и отражающая схватку за власть между республиканской и союзной партийными элитами. Не будь у меня к тому времени достаточного опыта противостояния режиму, я бы и сам наверное поддался желанию принять подделку за подлинник.
Я работал тогда в правозащитной газете «Экспресс-Хроника». Передо мной номер за 12 июня 1990 года. Сообщения о съезде есть, о Декларации – ни слова. Она не тянула на серьезную новость. Она прошла незамеченной. Это не было событием тогда, не стало и теперь.
УКРАИНА. СОВСЕМ ДРУГИЕ, ЧЕМ ДЛЯ РОССИИ, ПОСЛЕДСТВИЯ
Виталий Портников, публицист, писатель, телеведущий
Вспоминая о юбилее российской Декларации о суверенитете, я решил первым делом поинтересоваться, что же я писал тогда, в дни ее принятия – тем более что я присутствовал на Первом съезде народных депутатов РСФСР и практически ежедневно отправлял репортажи в киевскую газету «Молодь України», парламентским корреспондентом которой я тогда работал.
Не могу описать моего разочарования: о декларации я не написал практически ничего. И это не потому, что я ее тогда «не заметил». А потому, что в июне 1990 года само по себе принятие этой Декларации мало что значило.
Зато много что значило противостояние между президентом СССР Михаилом Горбачевым и лидером демократической оппозиции Борисом Ельциным, которого 29 мая 1990 года избрали – и отнюдь не с первой попытки – председателем Верховного Совета РСФСР.
Это сейчас, спустя 30 лет, мы можем оценить историческое значение Декларации о суверенитете. Но тогда главным историческим событием воспринималось именно избрание Ельцина, именно с этим голосованием связывались надежды на перемены. И вот об этом я писал много и подробно. Еще бы – ведь в ожидании итогов голосования депутатов мы, журналисты, даже ночевали на неудобных кушетках Георгиевского зала Кремля.
Декларация воспринималась в качестве документа, который продолжает тенденцию ельцинского избрания – в самом деле, не может же лидер демократических перемен быть без полномочий, а Декларация ему такие полномочия давала – она объявляла приоритет российских законов и, значит, перемен в России над косным союзным центром.
И действительно, 16 июля 1990 года Верховная Рада УССР приняла аналогичную российской декларацию. Путь к украинской независимости, путь к ликвидации Советского Союза был открыт.
БЕЛАРУСЬ. ПРОЦЕСС ПОШЕЛ
В то время я был главным редактором молодежной газеты «Знамя юности». Формально издание оставалось органом ЦК комсомола Беларуси, но де-факто мы «отвязались» и стали гнуть демократическую, перестроечную линию. В то же время руководство республики отличалось замшелым коммунистическим консерватизмом, в прогрессивной прессе Беларусь называли Вандеей перестройки.
Наша же «Знаменка» симпатизировала Белорусскому народному фронту (БНФ), который сначала заговорил об экономическом суверенитете, а в мае 1990 года поставил задачу добиваться полной независимости Беларуси. Что было в образцовой советской республике делом крайне неблагодарным. Меня как редактора комсомольские и партийные боссы раз за разом долбали за «отход от принципов» и «заигрывание с экстремистами».
Принятие Декларации о государственном суверенитете РСФСР вряд ли потрясло массу белорусов, но вдохновило нас, перестроечных журналистов, и оппозицию БНФ в Верховном Совете БССР. С другой стороны, зашевелилась и белорусская партийно-советская номенклатура. Михаил Горбачев решил тогда сыграть с элитами ряда союзных республик в свою игру, дал сигнал встроиться в парад суверенитетов и принять формальные документы с акцентом на новый союзный договор.
В итоге после нервных дискуссий 27 июля 1990 года Верховный Совет БССР принял Декларацию о государственном суверенитете Беларуси. Да, это был во многом декларативный документ, БНФ не удалось провести свои идеи в полной мере. Однако через год, после провала путча ГКЧП, старая номенклатура была так напугана, что под давлением малочисленной, но боевой оппозиции проголосовала как в дурном сне за придание декларации статуса конституционного закона. Таким образом был сделан большой шаг к независимости Беларуси.
Меня же к тому времени за «измену идеалам» комсомольский пленум снял с должности главного редактора. Но без работы я не остался, был приглашен в другое перестроечное издание. Ведь, как говаривал Горбачев, процесс пошел. Старая система расползалась по швам.
Конечно, мы были тогда очень наивны в своих порывах, верили в скорый рыночно-демократический рай на своей суверенной земле. Романтические иллюзии давно разбились, но пьянящий драйв того времени, когда мы были летописцами, а в какой-то степени и движущими силами эпохальных событий, я и сейчас вспоминаю с удовольствием.
КАЗАХСТАН. ТЫ СМОТРИШЬ В ТЕЛЕВИЗОР, А ТЕЛЕВИЗОР СМОТРИТ В ТЕБЯ
Вадим Борейко, журналист, публицист
День принятия декларации о суверенитете РСФСР 12 июня 1990 года, в честь которой позже был учрежден День России, я, работая в Казахстане, ознаменовал покупкой современного (на тот момент) южнокорейского телевизора Etron за 700 деревянных еще рублей (советские и позднее российские деньги, быстро обесценивающиеся в результате инфляции. – Примеч. ред.).
Это была редкая для меня удачная финансовая сделка. Цена телека, который тогда не называли «зомбоящиком», равнялась трем моим зарплатам ответственного секретаря республиканского студенческого еженедельника «Горизонт» (вместе с гонораром). Главный редактор Алтынбек Сарсенбаев распорядился в бухгалтерии дать мне беспроцентную ссуду.
Телевизор, ровесник российской независимости, обеспечил мне искренний респект жены и зависть друзей.
Он показывал и триумф Бориса Николаевича, и принятие Казахстаном Декларации о суверенитете республики 25 октября 1990 года, и холивары на съезде народных депутатов СССР, разлетавшиеся на цитаты, и «павловскую реформу» в январе 1991-го, когда изымались из обращения 50- и 100-рублевые купюры. А заодно наблюдал за мной – как я дурею в эйфории гласности.
В общем, вместо «полтосов» и сотенных в денежном обороте появились слова «инфляция» и «девальвация». Жалованье нам, слава богу, индексировали. И спустя год я выкупил у редакции телевизор за те же 700 рэ, но это уже были если не сущие гроши, то совсем не те сумасшедшие деньги.
Южнокорейское «окно в мир» имело гарантию 25 лет. Оно невозбранно столько и проработало, пережив и Ельцина, и демократию в России и Казахстане, и моего благодетеля – главреда Сарсенбаева. Алтынбек успел послужить и министром информации, и секретарем Совбеза, и послом в России. В 2001-м перешел в оппозицию, стал сопредседателем партии «Ак жол» («Светлый путь»). 11 февраля 2006 года его вместе с охранником и водителем привезли в ущелье под Алма-Атой, связали и застрелили. Официальная версия – якобы по заказу секретаря аппарата сената Ержана Утембаева. Того осудили к 20 годам, отсидел восемь. В 2018-м он «присоединился к большинству».
Etron и дольше четверти века работал бы – просто я купил ЖК и отвез ветерана на дачу. А три года назад и вовсе перестал смотреть ТВ, переключившись на YouTube. Я бы все равно не позволил верному телеспутнику моей перестроечной юности транслировать все это нынешнее вранье, лицемерие и прочую стыдобу.
