Фашизм как совокупность теоретических концепций, вдохновляемых ими политических течений и созданных на их базе режимов был реакцией на глубокий кризис либерального капитализма в начале XX века. Многие интеллектуалы как крайне левого, так и крайне правого толка воспринимали этот кризис не как юношескую болезнь роста, а как ее старческую агонию.
Фашизм предложил радикально-консервативную альтернативу либеральному капитализму («консервативную революцию»). Взгляд идеологов фашизма был обращен в прошлое. Для них характерна апелляция к традиции, к «крови и почве», мечта о «новом Средневековье». О низвержении пошлой, убогой, мещанской цивилизации потребителей и торгашей и возрождении суровой, героической цивилизации воинов и жрецов.
Фашистские программы говорят о возврате к средневековой сословно-корпоративной системе. Такое построение общества представлялось фашистам «органическим», то есть обеспечивающим живую целостность общественного «организма» при подчинении ему всех его членов и органов. Оно противопоставлялось «атомизированному» и «хаотичному» индивидуалистическому либерально-буржуазному обществу, в котором каждый сам по себе и сам за себя.
К средневековым «органическим» концепциям общества восходит и фашистское понимание нации. Оно противопоставляется либеральным представлениям, якобы сводящим нацию к механической сумме индивидов. Для фашистов нация — это некая сверхличность, обладающая собственным духом, сознанием и волей. Сознание индивида производно от коллективного сознания нации, а не наоборот. Нация формирует его в нужном нации направлении, используя, если надо, и принуждение.
Принуждение играет в фашизме исключительно важную роль. Либерально-буржуазное общество вызывает презрение фашистов именно потому, что оно стремится минимизировать прямое принуждение. Именно принудительный характер средневековых корпораций так привлекателен. Но если из попыток их возрождения получалась бледная имитация, в утверждении государственного принуждения фашисты преуспели вполне.
Обеспечить принудительное единство общества и служение всех составляющих его групп высшим интересам нации призвана «сильная государственная власть». Сильная — значит свободная от правовых и моральных ограничений, руководствующаяся только собственным пониманием «высших интересов».
Такое государство Муссолини назвал «тоталитарным», то есть всеохватным, контролирующим все сферы жизни. И не допускающим вредных отклонений от «генеральной линии». Не допускающим легальной оппозиции, разномыслия. Ибо «все для государства, все через государство, ничего против государства».
Тоталитарное государство противоположно либерально-правовой парламентской демократии — безвольной, немощной, раздираемой узкогрупповыми интересами. А еще — фальшивой, ибо она лишь ширма власти плутократии — спекулянтов, ростовщиков, паразитов и мошенников. Они манипулируют партиями, депутатами, прессой, народом на выборах. Истинная воля народа, его глубинные чаяния воплощаются не в выборе между продажными политиканами, а в воле вождя, сумевшего подчинить волю всех остальных.
Способность подчинять своей воле других, стремление к доминированию (воля к власти) и создает «естественную» общественную иерархию — разделение на тех, кто рожден повелевать, и тех, кто предназначен повиноваться. Так обеспечивается «естественный отбор» в правящую элиту. Во главе волевого и сильного государства должны стоять волевые и сильные. Сильнейшие. Готовые свою силу применять при решении любого вопроса.
Культ силы, культ насилия как универсального средства — вот душа фашистской «философии жизни». Именно он цементирует соединенные в фашизме национализм, этатизм и антиэгалитаризм. В отличие от борцов за леворадикальную альтернативу либеральному капитализму, тоже широко применявших насилие, фашисты никогда не обещали общества без неравенства, насилия и жестокости. Более сильный должен подавить более слабого. Любыми средствами. Иначе подавят его самого. Это верно как в отношениях внутри отдельных наций, так и в отношениях между нациями. Это вечный закон жизни.
Суть «европейской модернизации» не в новых технологиях и росте потребления. Она в последовательном ограничении насилия и жестокости. В ограничении того, что одни люди могут сделать с другими людьми. В расширении пространства, на котором личность защищена от принуждения. От запретов и предписаний. Это и есть «права человека».
Отрицая самоценность и суверенность личности, фашизм отрицает свободу как защищенность от насилия. Он стремится к другой свободе — свободе подавления, свободе принуждения. К свободе от «химеры совести» и правовых ограничений. Выработанные цивилизацией ограничения на насилие и жестокость представляются фашистам противоестественным насилием над человеческой природой. Фашизм — это бунт против модернизации, это попытка реванша архаики.
Все вышеописанное свойственно и германскому нацизму — наиболее радикальной и последовательной разновидности фашизма. Его оригинальной особенностью было доведение до логического конца идеи естественной борьбы наций за главенство. Свойства наций, дающие одним природное превосходство над другими, германские нацисты связали с их антропологическим (расовым) типом. И провозгласили своей целью «новый мировой порядок», построенный на жесткой иерархии племенных общностей.
Во главе должна стоять обладающая исключительностью высшая арийская (германская, нордическая) раса — прирожденная раса господ. По сравнению с ней все прочие племенные общности в той или иной степени неполноценны и должны занять подчиненное положение. Одни достойны роли «младших партнеров» и могут сохранять атрибуты собственной государственности. Другие пригодны лишь для роли обслуги «расы господ». Такие должны быть принудительно лишены собственной национальной идентичности, национального самосознания, национальной культуры. Должны быть обращены в «людскую пыль».
Кроме племенных общностей «недолюдей», существуют и общности «антилюдей», по природе своей вредных для всех остальных. Таким вообще нет места на этой земле в иерархии «нового мирового порядка». Они должны быть изъяты из цивилизованного сообщества. И если по каким-то причинам не получается по-хорошему отселить их на Мадагаскар, проблема решается расстрельными рвами Бабьего Яра и газовыми камерами Освенцима.
Впрочем, в пользовании пресловутой «черепомеркой» нацисты иногда отступали от догматизма. В зависимости от текущих политических задач. Когда Гитлеру понадобилось заключить союз с Японией, придворные толмачи тут же объяснили, что японцы — это такие арийцы среди «желтых». Но в любом случае выстраивать иерархию человеческих общностей нацисты намеревались так, как осуществляется селекция пород скота.
В остальном национал-социализм мало отличается от фашизма, фалангизма, интегрализма и прочих «измов», даже в своих самоназваниях подчеркивавших идею построения нации в унифицированную марширующую колонну, в которой без остатка растворяется человеческая личность.
***
Режим Путина долго считался мягко-авторитарным, обеспечивающим несменяемость, бесконтрольность и безнаказанность правящей элиты при минимуме репрессий и формальных запретов. В основном — манипуляциями и подкупом. При этом основные атрибуты либеральной демократии формально продолжали существовать, хотя и в выхолощенном виде. К активному участию в своих политических играх власть граждан не принуждала, в их частную жизнь, мозги и душу не лезла.
Казалось, что после мировых побед либеральной демократии в 1989 — 1990-х авторитарные режимы адаптировались к новым реалиям, научились поддерживать свою власть без масштабного и жестокого политического насилия. Что по мере дозревания предпосылок полноценной демократии в авторитарных странах их режимы будут мирно «отмирать», интегрируясь в мир торжествующих прав и свобод, растворяясь в нем.
И уж никто не ожидал, что компрадорская клептократия периферийной страны с 2 % мирового ВВП бросит вызов всему международному порядку и предъявит притязания на полноценное мировое господство. Ведь эти циничные прагматики, свободные от любых принципов и равнодушные к любым идеям, озабочены только безудержным обогащением и потреблением. Они стремятся встроиться в мировую элиту, чтобы приобщиться к благам более развитых цивилизаций. Зачем им поджигать этот дом?
Между тем новорусская правящая элита, в значительной части криминальная по своему происхождению и способу социального восхождения, изначально была заряжена презрением и ненавистью к базовым ценностям либеральной цивилизации. Таким как свобода, равенство, верховенство права, гуманизм. Многие ее представители карабкались наверх через рэкет, рейдерство, похищения людей, заказные убийства конкурентов. И они вынесли из своего жизненного опыта глубокое убеждение в том, что именно так устроен и должен быть устроен мир. Всегда и везде.
Мир — это поле вечной борьбы за доминирование. Все решает сила. Все решают те, у кого сила. Естественное право сильного на насилие не может быть ограничено слабыми. Их участь — подчиняться правилам, установленным сильными.
Это еще не было идеологией. Это было мировоззрение российского правящего класса, осознавшего себя кастой избранных. Ибо сильных. Достигших силы. И готовых ее применять. Это мировоззрение искало себе теоретического обоснования. И было готово к принятию обоснования, предлагаемого фашистской идеологией.
По мере того, как новорусский правящий класс все более бесцеремонно обращался с правами человека и конституционной законностью в своей стране, он все острее ощущал в либеральной цивилизации своего экзистенциального врага. В ее ценностях он все более четко видел препятствие к реализации всей полноты своей власти над слабыми. Тогда и пошли разговоры о фальшивости и вырожденчестве западной демократии. О том, что западное понимание прав человека чуждо русским «соборным» традициям служения государству. О глобальном геополитическом соперничестве цивилизаций.
Маргинальные доморощенные фашистские идеологи получили широкий доступ в уже вполне прирученные «большие медиа». Новый русский фашизм изначально нес в себе черты своей нацистской разновидности. Он опирался на давнюю традицию ультраконсервативной мысли с ее идеей исключительности, превосходства и мессианства русского народа, отличающегося особой духовностью от индивидуалистического, потребительского и прагматического Запада.
Эта исключительность «русской духовности», не влезающей в узкие рамки западных юридических начал, понималась ее глашатаями как право не только не подчиняться общепринятым правилам, но и диктовать всем остальным свои правила. Нам закон не писан, нам все можно и мы все можем. Под этим лозунгом путинская Россия развернула свой крестовый поход против сложившегося после Второй мировой войны международно-правового порядка.
Путин не просто выбивает из под Потсдамской международной системы ее краеугольный камень — запрет агрессии и аннексии. Он атакует все ее принципы: верховенство права, равенство народов, коллективную ответственность за поддержание общих для всех правил. И это не просто замешанная на версальском синдроме попытка имперского реванша — возвращения сферы своего исключительного доминирования. Это борьба с выработанными цивилизацией ограничениями на государственное насилие. Как внутри отдельных стран, так и в отношениях между странами. Недаром развязанная Путиным большая война совпала с окончательным перерождением его режима из авторитарного в тоталитарный. С уже полной ликвидацией легальной оппозиции. С переходом от «авторитарной деполитизации» к тоталитарной «политической мобилизации». С выстраиванием низовых звеньев машины идеологической обработки. «Новым господам» оказалось мало неограниченной власти над телами своих холопов. Они захотели также владеть и их душами.
Путин действует в точности как Гитлер в 30-е годы. Он расшатывает мировой порядок, создавая серию прецедентов брутального нарушения как международно-правовых актов, так и межгосударственных договоров. Он прямо использует гитлеровские пропагандистские схемы, такие как «разделенный народ». А один из его придворных холуев договорился до спустившегося с Карпатских гор арийского племени, наделенного дополнительной хромосомой духовности. Привет черепомерке.
Украинский народ Кремль объявил не просто искусственно созданным «недонародом», а «антинародом», специально созданным против России. «Антироссией» Украину делает ориентация на западные либеральные ценности. Не хочешь жить в российских традициях деспотизма — значит, ты против России. Ориентация на западные либеральные ценности — это и есть «украинский нацизм», как доходчиво объяснил другой путинский холуй, политтехнолог Сергейцев. Воистину война — это мир.
Антинарод, конечно же, должен быть ликвидирован. Далее в своей нашумевшей статье Сергейцев разворачивает широкую программу вытравливания украинской самоидентификации из украинцев. Их принудительной русификации. И уничтожения тех, кто окажется для этого негоден. В значительной части эта программа списана с нацистского плана «Ост» для оккупированных рейхом восточных территорий. Это не эротические фантазии кривляющегося пропагандистского клоуна. Примерно по этой схеме и действуют российские оккупанты в захваченных ими городах и селах Украины. Фильтрационные лагеря. Массовые насильственные перемещения населения с неизбежным разрывом социальных связей. Адресный террор по заранее составленным спискам. Наконец, неизбирательное запугивание местных жителей, сопровождающееся беспорядочными демонстративными расправами, изнасилованиями и убийствами.
Насилие и жестокость в фашизме не являются лишь инструментами достижения каких-то конкретных целей. Они самодостаточны. Это торжество вырвавшегося на свободу агрессивного, звериного начала в человеке. По Орвеллу: сокровенное в каждом человеке — сладострастное желание увидеть сапог, наступающий на лицо врага. На пробуждении этого «сокровенного», на его эксплуатации и поднялся режим Путина. И он воспитал достаточное количество людей, готовых все это делать.
Нацистский режим в Германии запечатлел себя в истории не игрой ума своих теоретиков, а тем, что эта игра ума привела к невиданной мировой бойне. К промышленным масштабам и промышленным способам мучительства и уничтожения людей. Игра ума кремлевской идеологической обслуги привела к аналогичной кровавой практике.
Западные политики заговорили о том, что Путин и его окружение «копируют нацистов». Но если какие-то люди объявляют соседнюю страну «недонародом» и «недогосударством», как нацисты; поправ все международные нормы, неспровоцированно вторгаются в нее, как нацисты; бомбят ее города как нацисты, зверствуют на оккупированных территориях как нацисты — есть все основания заключить, что это и есть нацисты. Не «копируют нацистов», а «это и есть нацисты».
Чтобы разрушить существующий мировой порядок, не обязательно иметь большой ВВП. Достаточно иметь критического (для обрушения цивилизации) размера ядерный арсенал и ценить человеческую жизнь ниже, чем ее ценит потенциальный противник. От Путина исходит угроза человечеству ничуть не меньшая, чем та, которая исходила от Гитлера. Ее не устранят никакие компромиссы и уступки агрессору. Ее может устранить только ликвидация режима Путина, международный суд над военными преступниками, депутинизация, демилитаризация, денуклеаризация и девертикализация России.
