В сети некоторое оживление по поводу цифры в 200К уничтоженных российских оккупантов. Я с 2014 года работаю с темой потерь. Ввиду чего стараюсь все цифры, в т.ч. – самые официальные 1) воспринимать не как абсолют, а как ориентир; 2) уяснять логику того или иного подсчёта. Ибо из-за чувствительности темы много нюансов.
Например, мы можем знать точную цифру российских потерь. Но нам невыгодно это показывать, чтобы не раскрывать противнику, к какой информации мы имеем доступ и/или как её воспринимаем.
Думаю, корректнее бы звучала формула «более 200 тыс. безвозвратных потерь российских войск» (т.е., убитых, пропавших без вести, пленных, лиц с исключающими продолжение службы ранениями). Ибо есть несколько «категорий умолчания».
Скажем, по методике подсчета потерь на участке фронта мы можем понимать близко к истине число убитых врагов, но часть из них может быть из ОРДЛО. Для внутренней ситуации в России эти потери никакого значения не имеют.
Поэтому с марта 2022 года группа «Информационное сопротивление» публично показывает самую консервативную цифру – число солдат, похороненных или официально в самой России (!) признанных погибшими.
Сейчас в нашей базе 23097 имён, по которым есть полная информация (плюс несколько сотен тех, где есть какие-то разночтения по месту призыва/службы/захоронения).
Эти сведения предоставляют возможность делать какие-то выводы, выдвигать гипотезы и что-то экстраполировать с поправками на весь комплекс данных.
Что мы видим сейчас.
Лидеры в абсолютных цифрах:
Краснодарский край – 1501
Свердловская область – 941
Самарская область – 810
Башкортостан – 713
Челябинская область – 704
Бурятия – 683
Дагестан – 584
Забайкалье – 551
Волгоградская область – 548
Пермский край – 544
Ростовская область – 506
Новосибирская область – 473
Саратовская область – 464
Московская область – 464
Иркутская область – 457
В каждую цифру можно углубиться, есть особенности.
Лидерство Краснодарского края – из-за массовых захоронений вагнеровцев из разных регионов.
Свердловская область – также из-за обилия зеков плюс мобилизация.
Самара – были одномоментные массовые потери, которые не скрыть.
И т.д.
Из тенденций.
Обозначились регионы, для которых «СВО» практически закончилась или идёт в щадящем режиме.
Во-первых, это национальные республики Северного Кавказа, за исключением Дагестана. В Ингушетии потери замерли ещё прошлым летом. Единичные потери в Чечне (это как раз показатель, что в т.н. «ахмат» нанимают людей со всей России), Кадыров воюет в телеграме и тик-токе. Кабарда, Карачаево-Черкесия - единицы. Значительно снизились темпы потерь в Северной Осетии. Это указывает, что росвласти скорее придётся владывать ресурс для поддержания стабильности в этих регионах, нежели черпать из них для войны с Украиной.
Во-вторых, это ряд регионов России, где либо выбили профессиональные части, либо проблема с мобресурсом. Калуга, Кострома, Рязань, Тула, Курган. Снизилась динамика потерь в Бурятии. Адыгея, Калмыкия - практически нет динамики.
Статистика показывает, на какие регионы война ложится прямо сейчас.
Это:
• часть Урала (Свердловск, Челябинск),
• Сибирь (Красноярский край, Новосибирск, Кемерово, Иркутск, Алтайский край),
• Поволжье (Башкирия, Самара, Пермь, Оренбург),
• Дальний Восток (Якутия, Забайкалье, Приморье).
Стабильный поток гробов в Московскую, Тверскую, Брянскую и Воронежскую области, Ростов и Волгоград.
По динамике потерь видно, мобилизованные из каких регионов вводились в бой, как их наши потрепали, где могут быть осложнения с мобилизацией.
Уже абсолютно обоснованно можно говорить, какие региональные лидеры смогли лучше защитить своих людей, а какие прогибаются под Москву в режиме «чего изволите».
Не забываем, что в сентябре в РФ единый день голосования, выборы. Естественно, никаких проявлений свободы там не будет, но острая реакция людей, которые потеряли близких (особенно – из-за мобилизации), точечно будет. Количество этих точек будет зависеть в т.ч. от событий на фронте летом. В ряде регионов губернаторам открыто вменяют, что они бросают земляков на смерть.
Когда всё это раскладываешь, видно, где росвласть может искать ресурс.
Первое – это большие города. Что она делать в формате открытой мобилизации пока боится. Но поскольку пушечное мясо необходимо пополнять, придумываются суррогаты (а-ля сборы).
Второе – мигранты, новообращённые граждане. Этот сюжет разогревается прямо сейчас и требует отдельного рассмотрения.
Итого.
Российская власть в течение года достаточно эффективно управляла темой восприятия потерь кнутом и пряником – 1) большими выплатами и угрозами лишить их, если будет нарушено молчание; 2) смещением акцентов на зеков.
Им удалось более-менее реанимировать систему мобилизации.
Однако проявились и слабые звенья, которые выпадают и будут выпадать.
Наш путь – работа с этими с слабыми звеньями. Где тонко – там и порвём.
