С Натальей Теняковой они вместе почти полвека. И в жизни, и на сцене, и на экране. Все было в их жизни, и только любовь, умение слышать друг друга помогли им выстоять и стать единым целым. Это интервью делалось с каждым из них по отдельности и в разное время, и оно удивительно подтверждает, насколько они едины
Наталья Тенякова: Я родилась в Ленинграде в 44-м году, так что детство мое было ленинградское. Мама рассказывала, что читать я научилась в очередях. Она писала мне номер на руке и ставила в очередь. Мне было скучно, и я читала вывески. А очереди были тогда за всем; очереди в кино, за продуктами... - везде очередь. Больше всего я мечтала о том, чтобы кончились эти очереди. Ведь я уже научилась читать. Родители пытались учить меня музыке. Я любила играть на воображаемой клавиатуре прямо на столе.. Тогда они купили мне пианино. Правда, из этого ничего не вышло. Я была недостаточно усидчива для занятий музыкой. Потом в школе у нас появился драматический кружок, и мы поставили спектакль, довольно трудную пьесу. И после спектакля наш замечательный педагог по литературе Юлия Александровна подошла ко мне и спросила: «Наташа, а чем ты собираешься дальше заниматься?» Я говорю: «Наверное, пойду в педагогический». У меня было неплохо с русским языком и литературой. Она говорит: «Да нет, какая из тебя училка? Почему бы тебе не подумать о театральной студии?». А это была моя самая тайная мечта, о которой я никому не говорила. И я покраснела. Она говорит: «Ты не красней, а попробуй. У тебя есть все основания». И я попробовала. И поступила в театральный институт. Но втайне от папы, потому что он был против. Моя семья была далека от искусства: мама - техник, папа - инженер.
На вступительных экзаменах читала басню «Разборчивая невеста». Я так заинтересовала знаменитого педагога Бориса Зона, что он тут же принял меня. После окончания института меня пригласили в Ленинградский театр Ленинского комсомола. И сразу главные роли. Полли Пичем в «Трехгрошовой опере» - огромная роль. Там было шесть зонгов, которые надо было петь. Я очень пожалела, что прогуливала уроки пения в институте. Мой педагог по пению говорила: «Наташа, ты будешь петь». Как в воду глядела. И действительно, все мои первые роли в театре были с пением. Потом была замечательная роль Оль-Оль в спектакле «Дни нашей жизни» Леонида Андреева.
Сергей Юрский: Я впервые увидел Наташу в спектакле «Трехгрошовая опера». Не обратить на нее внимания было нельзя. Она пела знаменитый зонг «Пиратский корабль - сорок пушек по борту - унесет меня вдаль». У нее специфический голос, но своей странностью он запоминается. И дикция тоже очень специфическая. В ней есть обаяние. «Корабль» она произносила как «коравль». Я не запомнил фамилию молодой исполнительницы, но когда мы обсуждали, какая артистка хорошая, то называли ее просто «Коравль». Сразу было понятно, о ком идет речь.
Наталья Тенякова: Я училась на третьем курсе театрального института. Наш педагог Давид Карасик ставил на телевидении «Большую кошачью сказку» Карела Чапека и пригласил меня. Тогда не было записи, играли «живьем». Я пришла в большую телевизионную студию. И вдруг, боже мой, появился сам Юрский. Я так испугалась, когда узнала, что он будет моим партнером. Он здоровается, а я протягиваю ему трясущуюся руку. Он берет ее и целует. Мы играли жениха и невесту. Я была в роскошной розовой шляпе, и всем было видно, что я влюблена не в персонажа Юрского, а в самого Юрского. Это было видно всем не только в студи и, но потом и на экране. Как выяснилось позже, он тоже влюбился. Но скрывал. А я тогда была замужем за однокурсником. В тот же вечер я сказала мужу: «Я влюбилась».
Сергей Юрский: В «Большой кошачьей сказке» у нас был небольшой эпизод знакомства на пароходе. Опять «коравль». Там сыщик американский Сидни Холл, которого я играл, увез эту самую девушку с собой на «коравле». И тогда я подумал, как хорошо, чтобы этот корабль не унес ее от меня. Как хорошо бы иметь дом. У нас было несколько домов в жизни. Более уютные, менее уютные. Но это был наш дом. И он оказался для нас самым главным. Никуда корабли нас не унесли. И хотя мы, как актеры, довольно много путешествовали, именно дом стал смыслом нашего общения и нашей любви.
Наталья Тенякова: Товстоногов пригласил меня в БДТ. Прославленная труппа! Я сразу получила главную роль в спектакле «Лиса и виноград». Моими первыми партнерами были: Юрский, Басилашвили, Медведев. Юрский - просто бог, кумир всей молодежи Ленинграда. Я даже не знаю, есть ли теперь такой романтический герой. И у нас начался роман. Это были годы счастья!
Сергей Юрский: Это был 67-й год. В БДТ шел показ молодых артистов. Я был членом художественного совета. Наташа играла отрывок из пьесы Брехта. Блестящий был показ. На какой-то период Тенякова стала любимицей Товстоногова. Он прощал ей остроту характера. Наташа - человек острый, резкий, с хорошим чувством юмора, которым пользуется не только чтобы шутить, но и чтобы осаживать в тех случаях, когда ей что-то не нравится. Товстоногов ей и это прощал. Я был влюблен в Наташу, у нас начался роман. Была ревность, были и ссоры. И по некоторым причинам все было тайно. Внешне товарищи по работе, и только. Новый год встречали врозь. Утром 31 декабря сыграли «Лису» и разъехались праздновать по разным компаниям. Я во Дворец искусств, а Наташа на свою окраину в чужую компанию. Была тревога и ревность... Первого января люди пришли вечером смотреть спектакль. Нет актрисы. Это страшно. Я был взбешен, возмущен, обеспокоен, испуган: что могло случиться? Отмена спектакля в БДТ, в который за билетами люди стоят часами, а иногда и с ночи, невозможна.
Наталья Тенякова: А я проспала спектакль. У меня не было телефона. Просто проспала и все. Легла спать в три часа дня, а потом перепутала день с ночью. Это был ужас. Конечно, все требовали, чтобы главный режиссер Товстоногов меня уволил. «Ну и что, - говорил Георгий Александрович. - Я вас уволю, а через неделю возьму. Кому нужны эти игры? У меня связаны с вами большие планы, а вы их сорвали. Если вы заболели, обязаны предупредить заранее. Уезжайте домой, возьмите бюллетень, а я сделаю нагоняй дирекции театра. Почему у молодой перспективной актрисы, которая живет бог знает где, нет телефона?».
Сергей Юрский: Проспать спектакль - это не проступок, это преступление, после которого никаких других путей, кроме как на улицу. Но Товстоногов очень любил Наташу, он смог преодолеть принципы своего жесткого управления. И, делая ужасную гримасу неприязни, по сути, простил ее... А потом были гастроли в Таллине... Не очень уютный поезд, который шел через снега. И бессонная ночь после ссоры. Может быть, тогда я понял, что хотел бы, чтобы эта женщина была всегда рядом. Я сделал Наташе предложение.
Наталья Тенякова: Тогда я сказала, почти из «Ревизора»: «Да, но я некоторым образом замужем». Я еще не была в официальном разводе. Сережу это как-то смутило. Он говорит: «Ну так разведись». Мы уже жили вместе. Юрский замечательно ухаживал. Цветы не дарил, потому что цветы нам дарят зрители. Он готовил. Делал изысканные блюда, сочинял невиданные бутерброды. Где он брал эти рецепты, я не знаю. Я была покорена. Однажды мы приехали в Ялту. В гостиницу нас поселили, потому что Юрский был узнаваемый артист. Но ночью к нам пришла дежурная по гостинице и выгнала нас. Она посмотрела наши паспорта, а там никакого штампа. Напротив, у меня был штамп совершенно с другим человеком. А по советским законам без расписки жить нельзя. Я помню, как мы ночью шли с чемоданами по Ялте. И тогда Юрский уже просто категорически сказал: «Все, хватит оттягивать, давай поженимся».
Сергей Юрский: Мы расписались в десять часов утра, второпях. Потому что у меня был утренний спектакль, а у Наташи вечерний. Бракосочетание состоялось в присутствии трех свидетелей, включая мою маму.
Наталья Тенякова: Моей мамы уже не стало к тому времени. Она рано умерла. С Сережиной мамой было поначалу сложно. Нужно было завоевать ее расположение и любовь. К счастью, мне это удалось.
Сережа был не просто хорошим и благодарным сыном. Он так любил и уважал свою маму! И если бы мне не удалось ее к себе расположить, я не знаю, как сложилась бы наша жизнь. У Юрского должна быть соответствующая жена.
Мы всегда работали вместе. Вдвоем в театре, на эстраде, даже вместе снялись в кино. После картины «Наши знакомые» по роману Германа я сказала себе: «Наташа больше ты в кино сниматься не будешь». Настолько меня не удовлетворила собственная работа. И я не снималась довольно долго. А потом случилась картина «Любовь и голуби». Я не хотела сниматься. Режиссер фильма Владимир Меньшов решил, что алкоголика дядю Митю должен непременно играть Юрский. Но Юрскому очень тяжело было подобрать партнершу. Тогда Меньшов предложил: «А чего далеко ходить, мы его жену Тенякову и возьмем». Я говорю: «То есть как вы меня возьмете? Мне, извините, не так много лет. Какая я деревенская старуха?» - «Старуха, старуха. Сейчас все нарисуем, платочек наденем, и будешь старуха деревенская». Мне делали пластический грим. Испортили лицо. Но я ни о чем не жалею. Фильм получился не просто классный, а очень добрый, для семейного просмотра и для хорошего настроения. Если у вас плохое настроение - поставьте фильм «Любовь и голуби», и оно сразу станет радужным.
Сергей Юрский: Наташа великолепна на экране. Она - профессионал абсолютно высшего качества. Восхитительное явление русского театра. Она один из лучших, а может быть, лучший партнер в моей жизни. Она абсолютно надежна. Но не буду расхваливать, чтобы это не было рекламой.
Наталья Тенякова: Мы часто расставались. Юрский много ездил один со своими сольными концертами, уезжал на съемки. Я всегда ждала его возвращения. И каждый раз эта долгожданная встреча. И каждый раз подарки. Вообще, в браке, чтобы его сохранить, полезны расставания и встречи. И еще общие интересы, не только профессиональные. У нас в доме такая аура смешливости. Сергей Юрьевич -человек, который всегда может рассмешить. Нам не скучно друг с другом. И это главное.
Сергей Юрский: Я думаю, мы так долго вместе, потому что сохранили тайну наших отношений. Тайну каждого из нас. Мы не выбалтывали свои слова о единственной любви. Все наши разногласия преодолевали с юмором.
Наталья Тенякова: Самый счастливый момент в нашей жизни - рождение дочери. Мы долго ждали Дашу - и дождались. Юрского не было в Ленинграде: гастролировал в Свердловске и должен был приехать через три дня. Я вернулась из дома отдыха, и тут звонок: «Ты меня дождешься?». Я говорю: «Да, конечно. Все в порядке, не волнуйся. Дождусь». Я положила трубку, и тут у меня отошли воды. Я поняла, что будет девочка. Есть такая примета, девочки рождаются немножко раньше срока. А в голове только одна мысль: «Батюшки, я не сдержала слово». Я родила в тот же вечер. Наши друзья сразу позвонили в Свердловск. Дозвонились до гостиницы, где жила вся труппа БДТ, и передали, что у Юрского родилась дочь. Вся труппа начала отмечать это событие. Кроме папаши счастливого. В тот день у Сережи не было спектакля, и он спокойно пошел в гости. Все гуляют и каждую секунду бегают к его номеру. Даже плакат на дверь повесили. Он явился только ночью. Коллеги встретили его словами: «Где ты шляешься? У тебя дочь!». Он не поверил. Лег на пол, и в него, лежачего, вливали коньяк. Этой же ночью я сумела позвонить ему из роддома.
Мне очень хотелось посмотреть на дочку. Я пробралась в палату, где лежали новорожденные, нашла свою и, убедившись в том, что она спит, довольная пошла искать телефон. Раньше из роддома нельзя было позвонить - они так сохраняли гигиену. Бред какой-то. Но я нашла телефон. Разговаривала из совершенно темного кабинета главврача, почему-то он был открыт. Сережа до сих пор не верит, что это была я. Он думает, что кто-то за меня говорил. Помню, как он впервые увидел дочку. Можно сказать, по блату, потому что раньше не пускали в роддом. Ему вынесли Дашу и открыли на секунду пеленку. Он посмотрел, побледнел. Пеленку закрыли, и Дашу унесли.
Даша росла спокойным и разумным ребенком. Рано начала говорить, и даже по-французски. Когда Юрский возил ее в коляске, то всегда произносил какие-то французские фразы и слова. И она повторяла невозможно трудные слова.
Все у нее было хорошо, но у нас была одна беда. Даша очень плохо ела. Кормление было для нас настоящей мукой. Юрский прыгал перед ней с игрушечными зайцами и петухами. Она открывала рот от удивления, и в этот момент я должна была успеть засунуть ложку с едой.
Помню, мы отдыхали на даче. Даше еще года не было. Как-то раз мы с подругой отправились на пляж. Я везу Дашу в коляске, а мимо нас проезжает коляска, в которой лежит девочка с такими толстыми щечками. Они просто в коляску не помещаются! И горделивая мать посмотрела на мою с таким сожалением: мол, такая худенькая... Моя подруга очень обиделась: «Мы видим, что ваша дочь хорошо кушает. Да, у нас не очень. Зато наша говорит не только по-русски, но и по-французски». Та говорит, «Да ну! Сказать все можно». Тогда Лора наклоняется над коляской: «Даша, Дашенька, как по-французски голова?» Дашка приподнимается в коляске и говорит «ля тет» и падает. Так мы посрамили толстых девочек. И подруга сказала: «Да, Дашка, с тобой в разведку можно. Не подведешь».
Сергей Юрский: После рождения Даши в 73-м году у меня начались довольно сложные времена. Лично у меня. Фактически запрет на работу.
Наталья Тенякова: Мы не знаем до сих пор - это тайна КГБ или обкома партии? Однажды к нам тайно приехал редактор с ленинградского радио и шепотом сказал: «Сережа, сегодня на редакционной летучке нам сказали, что ты запрещен. Тебя надо отовсюду вырезать». Сережа не знал, что делать. Ему не давали работать ни на радио, ни на «Ленфильме», ни в театре. Тут же был распространен слух, что Юрский якобы провожал Эткинда, друга Солженицына, и сказал речь на аэродроме. Слух был пущен специально. Стало понятно, что выживают, что мы не можем жить и работать в родном городе. Юрский ушел из БДТ и целый год ездил с концертами по стране. В это время худсовет МХАТа во главе с Олегом Ефремовым принял меня и Сережу в труппу. И мы должны были переезжать в Москву.
Сергей Юрский: Как Наталья относится к тому, что человек заболел или у человека большие неприятности? Она прежде всего не нервничает. Она становится холодно наблюдающей. Это тоже особенность характера. Никакого поглаживания по головке, никаких слов: ничего, мы вместе, держись. Никогда. Наташа только напоминает, что на свете есть юмор, а неприятности бывают и у других людей. И вообще, что за раскисание! И это спасительно. Я учился у нее мужеству и терпению. На нее оказывали давление: «Этот человек бесперспективен, а у вас прекрасное будущее». Она ответила на это поступком решительным и сказала: «Я меняю фамилию». - «Зачем, Наташа?» - «Я так решила. Все». И именно в этот период свою паспортную фамилию сменила на фамилию Юрская. Это от любви. Я всегда буду ценить это. Я настаивал, чтобы она ни в коем случае не меняла актерской фамилии.
Наталья Тенякова: Мы приехали в Москву, и вдруг Ефремов говорит: «Сережа, меня вызывал министр культуры. Тебя запретили брать во МХАТ». И тогда Ростислав Янович Плятт, царство ему небесное, прекрасный человек, актер и вообще личность поразительная, сказал: «Сережа, а поставьте к моему юбилею спектакль». Театр Моссовета не принадлежал министерству культуры, разрешения властей не требовалось. Сережа поставил спектакль с Пляттом и Тереховой «Тема с вариациями» Алешина. А через год мы с Дашей переехали в Москву. Театр нас тепло принял. Мы благодарны этому театру. Сережа там работает до сих пор. Я все-таки перешла во МХАТ к Ефремову. Сейчас работаем там вместе с Дашей. Все детство Даша провела за кулисами. Она подавала реквизит персонажам. Волновалась, но делала все отменно. Тогда и решила стать актрисой. Пошла на курсы, а потом без нашей помощи поступила в школу-студию MX AT. Она трудоголик, как и отец. Я нет. Я ленивая. Мне должно все нравиться, чтобы все было приятно. Они оба не такие. Это совсем другая природа. У нее много от отца. Способность к языкам, например. Французский они знают и пошли вместе учиться английскому языку. Учитель звонит мне и говорит: «Наталья Максимовна, что вы видите в перспективе у вашей дочери? Кем она будет?» Я говорю: «Она будет актрисой». А он: «Вы знаете, Даша будет говорить без акцента. У нее так устроен речевой аппарат. Именно из таких людей готовят разведчиков». Я говорю: «Простите, вы на что намекаете?» Он говорит: «Я предлагаю Даше фантастическое будущее. Она может быть нелегалом, со своей легендой в любой англоязычной стране». Я в ужасе подумала: «Батюшки, может, ее уже завербовали?». Но нет, слава богу. Даша так испугалась, что перестала ходить на занятия. Занятно. Моя дочь могла быть шпионкой. Но, слава богу, не случилось.
Еще студенткой Даша играла со мной в спектакле «Блаженный остров». Я играла женщину, у которой было шесть дочерей. Даша играла младшую. Я на сцене, вся в роли, и вдруг выходит Даша... У меня - ужас. А дальше партнеры рассказывали: «Наташа, это было так страшно. Ты, профессионал, столько лет на сцене, но бросаешь все, и только смотришь на нее, и повторяешь текст ее роли». Оказывается, когда твой ребенок впервые выходит на сцену, это очень страшно. Боже, только бы не упала, только бы не забыла текст. А она вовсе не трусила. Это я превратилась в совершеннейшую мамашу, такую курицу. Потом я привыкла. Спектакль «После репетиции» в постановке Вячеслава Долгачева мы играли втроем: я, Даша и Юрский. У Даши была самая трудная роль. Она до сих пор говорит, что первые минуты с отцом на сцене были для нее невероятно сложными, настоящим испытанием, но она справилась. Даша никогда не нагружает нас с отцом своими проблемами.
Сергей Юрский: У нас семья замкнутая. В ней есть очень тонкие внутренние отношения. Это отношения матери и дочери. Мы чаще всего не втроем. Чаще всего они вдвоем. Я очень люблю, когда они говорят. Это разговоры профессионалов, разговоры двух остроумных людей. Они много смеются, а я завидую: «Что? Что? Что? Что Даша сказала? Что? Что?». Они иногда меня посвящают, а иногда нет. У них своя жизнь, и в этом своя тайна. И эту тайну я тоже берегу и не стараюсь в нее проникнуть. У них свой юмор. У них свои тайны. И они требуют оставаться тайнами. У них свои интересы, и я их уважаю. Эти две женщины мне бесконечно дороги.
Наталья Тенякова: Даша сделала нам подарок, маленькое чудо - внука Георгия. Можно увидеть, как он растет и вырастает до разумного прекрасного существа. Невероятное счастье! Мы встречаемся практически каждый день. Я очень примерная бабушка. Я сижу с Гошкой, если у Даши какие-то дела или спектакль. Мне безумно интересно с ним. Гоша у нас человек вдумчивый и серьезный. Юрский с ним общается абсолютно как с взрослым человеком и опять говорит с ним по-французски. Он его спрашивает «коман са ва», то есть «как дела?» по-французски.
И нужно отвечать: если у тебя все в порядке - «са ва бьен» или «са ва» просто. Приходит Юрский: «Ну что, Георгий, коман са ва?». А у Георгия неважное настроение. Он говорит «не са ва и не бьен». То есть все очень непросто.
Сергей Юрский: Наташа была единственным ребенком в семье, и я тоже единственным. И Даша, наша дочь, единственный ребенок. И Дашин сын Георгий, наш внук, пока тоже единственный. Кому что дано: Я наблюдал и большие семьи. Было чувство некоторой зависти к такому обширному общению. А у нас семья замкнутая.
Наталья Тенякова: Рождение Даши, рождение внука Георгия, встреча с Юрским. Спокойный дом и работа по призванию. Нет, я не могу жаловаться. Печалей, конечно, было достаточно, как у всех. Без них жизнь была бы не полна, а пуста. В жизни все правильно распределено. Мы платим за все свои грехи, за все ошибки. Это справедливо. И правильно.
