Открытие в Киеве мемориальной доски великому русскому поэту Осипу Мандельштаму и его супруге Надежде - совместная жизнь этой пары началась в украинской столице - требует дать ответ на один простой вопрос: почему только сейчас?
Почему о Мандельштаме не вспоминали ни в советские времена, ни в постсоветские - когда открытие любого памятного знака русскому писателю означало бы и напоминание о связи Киева с культурой империи, и о "дружбе братских народов"? Но о Мандельштаме предпочли не вспоминать даже тогда, когда стало модой увековечивать память его современников и друзей - Анны Ахматовой и Марины Цветаевой. Да и сейчас открытие ему мемориальной доски инициировала украинская общественность, а не чекисты из Россотрудничества.
Ответить на этот вопрос не так сложно. Мандельштам раздражал - и продолжает раздражать - большевиков и их наследников в Кремле - больше, чем многие другие русские поэты начала ХХ века. Даже когда его формально реабилитировали, прочитать его стихи, купить сборник произведений, было не так просто. Первое стихотворение Мандельштама я прочёл на страницах латвийского журнала "Даугава" - в Риге разрешали то, что было немыслимо в Москве или Киеве. Книгу разыскал в библиотеке семьи знаменитого украинского артиста Николая Яковченко. Прочёл - и той же ночью переписал от руки, потому что понимал, что второй раз с этим изданием могу уже не столкнуться. Такое это было событие - Мандельштам.
И это при том, что поэт всегда был далёк от политики. Интерес к политике ему заменяла гениальная интуиция, божий дар. Именно поэтому Мандельштам написал пророческое стихотворение о Сталине, в котором назвал соратников и поклонников вождя "полулюдьми". Полулюди! Люди, которые превращаются в зверей по мере своего поклонения идолу! Разве это определение сталинского политбюро - "сброд тонкошеих вождей" - не подходит к "политбюро" Путина? Разве те, кому противостоит Украина сегодня - не "полулюди"? И разве большевики могли простить Мандельштаму это определение? Не случайно Борис Пастернак, который услышал это стихотворение Мандельштама, воспринял сам факт его появления как безумие, как самоубийство - и оказался прав.
Но интуиция Мандельштама гораздо объёмнее, чем просто понимание сути тоталитарного режима. Мы часто дискутируем об этнической составляющей Голодомора. И оппоненты видения организации искусственного голода как стратегии уничтожения украинского села обычно рассказывают, что "голод был везде" и даже если он был искусственным, то большевики организовывали его против крестьянства вообще, а не против украинского крестьянства.
Мандельштам в мае 1933 года пишет стихотворение "Старый Крым". Стихотворение, которое заканчивается картиной Голодомора.
Природа своего не узнает лица,
И тени страшные Украины, Кубани...
Как в туфлях войлочных голодные крестьяне
Калитку стерегут, не трогая кольца…
"Тени страшные Украины, Кубани" - точное определение этнических границ Голодомора. Мандельштам не был этнографом, не был журналистом. Он был прежде всего поэтом. Именно этот дар нередко позволяет увидеть то, что другие хотят скрыть.
