Игорь Владимирович Ильинский был одним из самых удивительных российских и советских актеров. Его масштаб даже сравнить с кем-то трудно, хотя сейчас об Игоре Владимировиче вспоминают нечасто. Почему — бог весть. Потому же, наверное, почему вообще у нас любят забывать, выкорчевывать из памяти все, что не имеет отношения к сегодняшнему массовому успеху или финансовым успехам.
Ильинский застал почти весь ХХ век — он родился в 1901 году, смутно, но все же помнит революцию 1905 года, а ушел уже при Горбачеве. Он рос в интеллигентной семье — отец, Владимир Капитонович, был зубным врачом, а на досуге играл в любительском театре. Очевидцы говорили, что он был необычайно талантлив, а кто-то, увидев совсем еще юного Игоря на сцене, горячо похвалил, потом добавил: «Но до отца тебе все-таки далеко». Мама, Евгения Петровна, работала курьером при театральной конторе, так что мальчик был не чужд театра с рождения.
Игоря отдали в престижную гимназию Флерова, которая натерпелась с ним изрядно — парень рос слишком вертлявым и хулиганистым. Он всерьез увлекался спортом и считал, что всякие там интеллигентские штучки — ерунда, а спорт — занятие настоящих мужчин. Родителям пришлось приложить немало усилий, чтобы объяснить: искусство — тоже занятие настоящих мужчин. Сейчас даже не верится, что молодой кумир советских театралов ни в грош не ставил искусство. А что Ильинский был отличным спортсменом — никто не догадывался. Типичный интеллигент неспортивного вида, близорукий, предельно вежливый — да какой из него спортсмен? А он до самых преклонных дет обыгрывал молодежь с теннис.
Первую роль Игорь сыграл в театральной студии Федора Комиссаржевского, брата знаменитой Веры Комиссаржевской — в 1918 году вышел на сцену в роли… старика в «Лисистрате». Играл все больше по мелочам — образования у него не было, опыта — тем более. Чтобы заработать побольше, а заодно набраться актерских навыков, Ильинский умудрялся одновременно играть в нескольких театрах. Если посмотреть составы трупп московских театров 1918—1922 гг., то фамилия Ильинского встретится как минимум в пяти одновременно. В 1923 году сделал окончательный выбор — влился на постоянной основе в труппу созданного Всеволодом Мейерхольдом Театра РСФСР-I.
И началось актерское счастье, так густо перемешанное с несчастьем, что поди пойми, чего было больше. Отношения с Мейерхольдом были крайне сложными. Ильинский был человеком со стальным характером, но негромок и интеллигентен. Мейерхольд был бунтарем, фантазером, увлекающимся и увлекающим, но не всегда Ильинский хотел увлекаться тем, что вдруг начинало занимать Мейерхольда. Все-таки он был актером более классического, более консервативного склада. К тому же Ильинский уже стал известным киноартистом, его бесконечно приглашали сниматься, и Мейерхольд сердился — тут ревность, и недовольство отлучками на съемки. Их пути часто расходились на максимальное расстояние, но взаимное обожание толкало их обратно друг к другу. Но с Зинаидой Райх, женой Мейерхольда, Ильинский состязаться не мог — постепенно она начала заправлять театром, и актеры начали уходить один за другим. Ушел и Ильинский. Но через какое-то время Мейерхольду удалось его вернуть. А потом Ильинский ушел окончательно — дал по морде оскорбившему его коллеге, случился скандал…
Одно его радовало — что ушел до закрытия театра, что никто не обращался к нему, как обращались к оставшимся мейерхольдовским актерам, подписывать какие-то письма, обличающие и обвиняющие режиссера бог знает в чем. Конечно, Ильинский, человек от природы справедливый (это отмечали все, кто его знал), ни за что бы не стал свидетельствовать против учителя, но сам факт того, что его будут пытаться заставить это сделать, приводил его в неописуемый ужас. Как мог, пытался вызволить Мейерхольда, ходил, объяснял, что тут какая-то ошибка… Через много лет Ильинский подпишет знаменитое «письмо 13-ти», требующее реабилитации Мейерхольда. Тогда же ему показали фотографии Мейерхольда после пыток. И тогда же — доносы, написанные на него, Ильинского, хорошо знакомыми людьми, коллегами, известными актерами. Жена Игоря Владимировича Татьяна Еремеева рассказывала, как муж, придя с Лубянки, долго рыдал у себя в комнате.
Ильинский начинал как советский Чаплин — немое кино дало ему колоссальную популярность. «Аэлита», «Папиросница из Моссельпрома», «Закройщик из Торжка», «Праздник святого Йоргена», «Поцелуй Мэри Пикфорд», «Процесс о трех миллионах». Но у популярности была обратная сторона — в представлении большинства Ильинский действительно был нашим ответом Чаплину, талантливым смешным комиком. Позже репутация комика укрепилась за счет немыслимо популярных фильмов «Волга-Волга» и «Карнавальная ночь». Ильинский терпеть не мог, когда его называли комиком, и не зря — он был слишком разносторонним артистом, чтобы клеить на него ярлык одного-единственного амплуа. Слава комика ему немало повредила — из-за нее, например, его не хотели утверждать на роль Кутузова — мол, скомпрометирует образ великого полководца. Из-за нее Ильинскому приходилось к некоторым ролям продираться через бастионы недоверия и неодобрения — то не верили, что он сможет сыграть крестьянина в толстовской «Власти тьмы», то опасались за образ Льва Толстого — как бы и его Ильинский не скомпрометировал…
В Малом театре, куда он пришел в 1938 году, все было не очень гладко — труппа была разделена на кланы — клан Царева, клан Бабочкина, клан Ильинского, — была еще жива и достаточно бодра старая гвардия, большая часть которой сбилась в отдельный клан, старавшийся не допускать ничего и никого нового. Когда Ильинский начал режиссерскую карьеру, ему ставили в колеса не палки — бревна. Но Ильинский отслужил в Малом театре почти 50 лет, до конца жизни. Он был великолепен в кино, даже в самых маленьких ролях, вроде Кутузова в «Гусарской балладе», и конечно же, его бы знали и любили даже без театральных работ, но именно театр сделал его тем Ильинским, с каким во многом ассоциируется русский репертуарный театр. Чем старше становился Ильинский — тем энергичнее он отдирал от себя ярлык комика, приобретая тот масштаб, который и сделал его одним из самых значимых советских актеров. Его Лев Толстой в «Возвращении на круги своя» в постановке Бориса Равенских по пьесе Иона Друцэ, одна из последних работ Ильинского, не просто отлично сыгран — в нем есть какая-то неожиданная даже для такого мастера, как Ильинский, достоверность. Это больше, чем величайшая степень актерского перевоплощения, — это умение до последней клеточки «влезть» в личность Толстого, принять его метания, комплексы, раздоры внутри самого себя как собственные, это высочайшая степень понимания каждого слова, сказанного героем. А какой Фирс в «Вишневом саде» — словно Чехов на Ильинского и писал — точный, трагический символ тонущей страны!
И конечно, Ильинский-чтец. Если бы нашим просвещением руководили бы не такие неучи, какие руководят, — давно бы включили Ильинского в школьную программу по литературе. Все равно дети сейчас читают мало — так хоть слушали бы слово. Как Ильинский читал «Старосветских помещиков» или сказки Пушкина, или «Историю Карла Ивановича» Льва Толстого, или рассказы Зощенко, которого обожал и которому помогал в его черные дни, — как бережно, образно нес он Слово, как понимал и чувствовал литературу! Это было больше, чем театр одного актера, — это каждый раз был симбиоз писателя-классика и выдающегося актера, полноценный равноправный дуэт. При всех претензиях и нелюбви к тогдашнему телевидению самое главное, что они сделали, — это сообразили записать множество спектаклей и выступлений тех, кто на протяжении лет был ядром, квинтэссенцией нашей культуры. Таких, как Игорь Ильинский.
