Ровно век назад, 25 сентября 1920 года, в небольшом украинском селе Белозерка, что в Херсонской губернии, родился Сережа Бондарчук. Семья была простая: мать — крестьянка, отец — из тех, кого называли «двадцатипятитысячниками», то есть из тех, кто раскулачивал крестьян и гробил сельское хозяйство. Бондарчук никогда не распространялся о родителях, хотя происхождения он был «правильного».
Отец хотел, чтобы сын стал инженером — ну, а кем еще, самая подходящая профессия для парня, выходца из бедной семьи. Отец к тому времени уже дослужился до председателя колхоза, нрав имел крутой, но сын оказался не менее крутым. Ни в какие инженеры он идти не собирался, а уже всерьез задумал податься в актеры. Родители были в ужасе и в панике — что за постыдная профессия?! Это что же — их сын, мужик, будет переодеваться в чужие наряды и вертеться на сцене, как последняя вертихвостка? Только инженером! Но сын переупрямил отца, и сошлись они на том, что ладно уж — пусть актером, но главное — не комиком. Так и порешили.
Вряд ли, конечно, Сергей Федорович не пошел в комики, соблюдая данное отцу обещание, — просто был он таланта размашистого, драматического, маска комика просто не могла к нему прилипнуть. Был в его натуре какой-то трагический камертон, который не давал смотреть на жизнь сквозь призму комедии. У Бондарчука всегда все было «до полной гибели всерьез». Ну что поделаешь — такой талант, такая природа.
Сначала юный Бондарчук хотел поступать в театральный в Москве. Приехал, подал документы, а потом вдруг струхнул — забрал документы, сел в поезд и отправился домой. Но по дороге устыдился — как в глаза своим смотреть? Столько сил положено, чтобы отбиться от профессии инженера, доказать, что актерство — совершенно мужское занятие, и вдруг — струсил. Словом, юноша, не доехав до дома, выскочил в Ростове и там уже задержался — поступил в местное театральное училище. Потом была война, после войны — ВГИК, мастерская Сергея Герасимова и — звездный час, «Молодая гвардия». Бондарчук по возрасту не подходил ни под одного молодогвардейца, но Герасимов к нему благоволил и очень хотел снять в картине. В результате актеру досталась роль подпольщика Андрея Валько. Это была первая, еще не очень прочная, но все-таки ступенька к славе.
Через три года, в 1951-м, в жизни Бондарчука произошло событие, которое во многом определило его судьбу, обеспечив его и множеством бонусов, и множеством страданий. Впрочем, обратная сторона события скажется только через много лет. Посмотрев фильм «Тарас Шевченко» с Бондарчуком в заглавной роли, Сталин заметил: «Вот это истинно народный артист». Надо ли говорить, что уже на следующий день, минуя промежуточные ступени, Бондарчук официально стал народным артистом СССР?
Творческая судьба стала благоволить к нему всерьез, хотя, конечно, никому и в голову не придет объяснять успехи Сергея Федоровича исключительно симпатией к нему высшей власти. Просто там, где иному пришлось бы пробивать лбом стену, — Бондарчуку все удавалось быстрее. До сих пор ходят легенды о баснословных суммах, которые государство выделяло на «Войну и мир». Правда, и результат оказался более чем впечатляющим — один первый отечественный главный «Оскар» чего стоит! Можно спорить о степени глубины проникновения в толстовский материал, можно упрекать Бондарчука, что масштаб постановки затмил философский смысл романа, — да много можно предъявить этой картине, но одного не отнять точно: это было и правда грандиозно, по-оскаровски.
Хотя лучшей работой (что, конечно же, субъективно) — как актерской, так и режиссерской, то работой, что останется во все века, — это «Судьба человека». Шолохов сам предложил Бондарчуку снимать картину — писателю очень понравился голос Сергея Федоровича, когда тот читал этот рассказ на радио. Шолохов посчитал, что именно этим голосом и должен сказать Андрей Соколов свою знаменитую фразу, брошенную в лицо фашистскому палачу, — «После первой не закусываю!» Это действительно был Образ, это действительно была Игра — ничего равного по силе воздействия Бондарчук больше не создал. Не потому, что остальное все было слабое, — просто «Судьба человека», снятая через шесть лет после окончания войны, когда свежи были раны, а по всей стране росли сироты, прозвучала мощно, живо и целительно. Именно это и нужно было постепенно выкарабкивающейся из военного ада стране — трагедия, смешанная с сентиментальной мелодрамой, исполненная при этом без грана фальши.
Бондарчука любили «при дворе», но придворным он не стал. Даже отказался вступать в партию, хотя его партийной принадлежностью озаботился сам Сталин. Наверное, Бондарчуку и не удалось бы отвертеться, но Сталин вовремя умер, а потом про этот вопрос забыли. Сергей Федорович был единственным, кому разрешали сниматься у зарубежных режиссеров — его без проблем отпустили к Роберто Росселлини на картину «В Риме была ночь» — о трех военнопленных, которых прячет девушка в оккупированном Риме. Один военнопленный был американцем, другой — британцем, третий — русским. Третьего и играл Бондарчук. Потом он снимался у Велько Булайича в фильме «Битва на Неретве», где партнерами были Франко Неро и Юл Бриннер.
А потом грянул Пятый съезд Союза кинематографистов СССР, тот самый, который одни считают революционным, другие — разрушительным. Наверное, он был и тем, и другим. Бондарчуку вместе с его коллегами-мастерами — Станиславом Ростоцким и Львом Кулиджановым — устроили обструкцию, забаллотировов в руководство Союза и объявив их «уходящей натурой».
Винить «революционеров» трудно — это был момент перестроечной эйфории, мгновенное желание отказаться от всего надоевшего, заскорузлого, запретить цензуру и кумовство, объявить себя свободными и независимыми. Любая революция проходит по сердцам людей — иначе не бывает. Первыми под ее колеса попадают те, кто верой и правдой служил ненавистному режиму. Потом революция принимается жрать своих сыновей, но об этом поначалу никто не задумывается. Корифеи советского кино, и Бондарчук в том числе, были отринуты как отработанный материал. Пережить такое оказалось нелегко, а вскоре еще начались неприятности с «Тихим Доном» — итальянские продюсеры заявили о банкротстве, производство фильма остановилось, а отснятый материал был конфискован банком-кредитором. Мечта, которую Сергей Федорович вынашивал почти 30 лет, рухнула. Бондарчук умер, так и не увидев своего последнего фильма.
Трудно сказать, чего в жизни Сергея Бондарчука было больше — везения или уколов судьбы. Обычно настоящему художнику уготовано и то, и другое. Благосклонность властей — это и удача, и проклятье. Обычно сначала приходит первое, и только потом — второе. Противостоять этой благосклонности трудно, а то и невозможно — она деспотична, как и ее носители. Остается только выбор: оставаться при этом приличным человеком, не расплескавшим своей талант, или погрузиться с головой во властные объятия.
Бондарчук выбрал первое — став номенклатурным режиссером, он тем не менее берег и охранял свой талант и свои чистые отношения с искусством из последних сил. В конце концов, время все расставит по своим местам. Вот уже и тех съездовских «революционеров» многих и не вспомнят, а «отставленного» Бондарчука по-прежнему не только помнят и любят — его никто даже не думает вычеркивать из пантеона искусств. Вот такая странная судьба человека.
