Угроза ядерного «Армагеддона» вернулась впервые со времен Кеннеди и кубинского ракетного кризиса, - заявил президент США Байден.
Принято посмеиваться над старческой немощью и прочими атрибутами возраста Байдена. Но нужно понимать, что Байден в политике так давно, что большинство сегодняшних политиков даже не думали заниматься ею, а Байден уже находился внутри нее. Достаточно напомнить, что он проводил в Москве официальные встречи с Громыко, как представитель сената США. Поэтому его оговорки по текущим вопросам — это возраст, а вот заявления на ключевые темы — это уже опыт. И нынешнее заявление на возраст не спишешь.
Американцы сегодня похожи на удава: они зафиксировали жертву и теперь не спеша задвигают ее в свою пасть. Вырваться практически невозможно, и единственное спасение — если у жертвы есть возможность нанести удаву смертельные раны. Впрочем, удав тоже это понимает, и первым делом обхватывает жертву до ее полной неподвижности.
Цель США предельно прозрачна: не просто ослабить, а разрушить военную и экономическую мощь России для того, чтобы вырвать у нее последнее наследство предыдущей высокоразвитой цивилизации — оружие массового поражения. Делается это крайне системно, причем Штаты разрушают остатки устойчивости не только внутри России, но и снаружи, делая все, чтобы никто не пришел на помощь и не помог вырваться из удушающих объятий.
Сейчас большая часть заявлений по поводу ядерной угрозы делается в расчете на психологическое привыкание к ее возникновению после тридцати лет, когда она полностью исчезла из оборота. Однако любая угроза, если ее повторять, становится рутинной и перестает восприниматься. Поэтому рано или поздно (а что такое рано и что такое поздно, будет определять тот, кто проектирует весь проводимый комплекс мероприятий, то есть, субъект) рутина закончится, наступит время демонстрации этой угрозы.
Примерно так возникла угроза «международного терроризма». Когда это понятие было введено в оборот, существовали только два вида терроризма: государственный и просто терроризм. И у каждого вида было вполне внятное определение, были понятны субъекты, методы действий, уровень угроз. Появление абстрактного «международного терроризма» поначалу даже вызывало понятный скептицизм, вменяемые люди справедливо указывали, что у международного терроризма просто нет субъекта и его появление крайне сомнительно. Но после теракта 911 сомнения в существовании этого явления были автоматически приравнены к его поддержке. При этом стоит вспомнить, что обстоятельства 911 выглядят крайне сомнительно и больше похожи на проектную деятельность государства, чем деятельность частных лиц. Так же, как меньшие по масштабу, но очень структурно похожие события в России под общим названием «рязанский сахар».
Поэтому стоит относиться ко все более усиленному повторению темы возможного ядерного удара без алармизма, но и без презрительного недоверия. Эта тема крайне важна для США, так как сейчас она вводится в оборот, а когда условия «созреют», угроза из абстрактной станет реальной и уж тут медийная сторона будет точно на высоте.
Беспокоят ли Штаты неконтролируемые риски? Наверное, да. Но в том и состоит искусство политики и управления, чтобы минимизировать любые риски, ввести их в разряд допустимых. Цель слишком серьезна, чтобы обойтись без таких рисков. Но и выигрыш в случае успеха крайне велик.
С очень высокой степенью вероятности если применение ядерного оружия и произойдет, то случится это в момент, когда США будут к нему максимально готовы и сочтут, что время пришло. Субъект процесса — они, а не сумасшедший и неадекватный формальный держатель этого оружия в России. Он в данном случае даже не пешка. Риск, что он попытается стать субъектом и отдаст приказ на применение, есть. Но вероятность этого гораздо ниже, чем у решения, которое будет принято в Вашингтоне. Мало того, если российский вождь взбрыкнет и попытается стать субъектом, отказавшись от применения, то это тоже мало что значит: обойдутся и без него.
