Выражение «конфликт в/на Донбассе» пришло с Запада. Это все их обычай, тамошних должностных лиц и СМИ: говорить обтекаемо, мутно, затемнять все, что можно затемнить, чтобы не обострять, не накалять, не возбуждать, не провоцировать. Они и захват немцами хитрованно струсившей Франции в 1940 году называли конфликтом во Франции.
Нет никакого конфликта на Донбассе, если не считать привычного пощипывания местными братками населения, занятого выживанием. ДНР/ЛНР – это зона русской оккупации. Всё. Точка. Уберется Россия – и никакого конфликта не будет, кроме упомянутого пощипывания. Лучше всех это понимает Путин – и озвучивает по простоте. Привыкший среди своих все называть своими именами, он и в Париже остался бессознательно верен этой привычке. «Все потеряем», - сказал, объясняя, почему не хочет, чтобы свою границу охраняли украинцы.
Те из украинцев, которые что-то собою представляют, это тоже понимают. Их линия видится такой: вредить, насколько возможно, России на Донбассе и ждать, когда она по своим причинам будет вынуждена уйти.
Ставя себя на место того из них, кого расслабляет уныние или лихорадит нетерпение, не даю себе забыть, какими словами донецкие бандиты только вчера, кажется, провозглашали свою неминуемую и скорую власть над Украиной. «Усё будет Донбасс!».
В свою очередь, виднейшие из тамошних же политических мыслителей рассказывали, что на их глазах в степи донецкой, от терриконов, зачинается даль нового, свежего, чистого всерусского социализма, который развеет морок чистогана, охвативший пространство от Ливонского края до Охотской волны.
